Разорвать моё сердце было так легко, Так просто. Теперь начинай наступление. Не напрягайся. Подними своё оружие, Подними своё оружие, одно слово – и всё кончено. Взрываясь подобно снаряду, Вонзаясь в моё сердце, лиши меня этой любви. Подними своё оружие, подними своё оружие… И всё будет кончено. Deadmau5 feat. Greta Svabo Bech — "Raise Your Weapon"
***
— В мире ниндзя шиноби, что нарушают правила, считаются мусором. Однако… те, кто не дорожит своими товарищами — ещё хуже мусора. А те, кто не дорожит памятью о них и их чувствами — в десятки раз хуже! Я не откажусь от воспоминаний о прежнем тебе. Несмотря на то, что отказался от них ты… Ох, всё это слишком для меня. Сознание начало тускнеть. Мир перед глазами расплылся. Так тяжело дышать. Это словно очередное предчувствие чего-то плохого. Настолько плохого, что от подобного ощущения в моих ушах что-то пронзительно пищит, а тело раз за разом сковывает дрожь. Быть может, виной тому всё же чакроистощение? — Похоже мне не найти ничего, что могло бы переубедить тебя, — едва удалось мне расслышать голос Хатаке, который доносился будто бы из колодца. — И сейчас тебе остаётся лишь умереть. Я вздрогнула, широко распахнув глаза и на мгновение прекратив дышать. «Умереть»?.. Голова с огромным трудом повернулась в сторону двух старых друзей, которые теперь стали злейшими врагами. Только на данный момент до меня окончательно дошло, что один из них точно может погибнуть. И самое главное, я не хочу, чтобы это произошло. Ни с Какаши, ни с ним… О, почему нельзя всё просто-напросто взять и прекратить? Позабыть о вражде, остановить такую бессмысленную войну? Остановить и эту схватку? Неужели ты и вправду сошёл с ума? А, Обито? Ведь я… и вправду не желаю, чтобы погиб ты или Какаши-сан. — Тогда нападай, — с нескрываемой злостью и неким нетерпением поторопил бывшего товарища Учиха. — Давай же. Закусив губу, я смотрела на поле их будущего сражения, понимая, что сейчас случится нечто страшное и непоправимое. И я не хочу этого. Но как же я помешаю им, если мне так тяжело двигаться? Не надо, умоляю. — Пожалуйста… — беззвучно выговорила я одними губами. Напрасно. Словно два льва, они набросились друг на друга, схлестнувшись в бою не на жизнь, а на смерть. Звук непрекращающихся ударов то и дело разрезает гробовую тишину. Всё, что я успеваю замечать — это лишь два размытых пятна: фиолетовое и тёмно-зелёное. А ещё то, как они кружатся друг с другом в смертельном танце. Такие быстрые. Мне даже не по силам проследить за их движениями. — Ка… — имя Хатаке застряло в горле, когда пепельноволосый джонин, после атаки соперника, кубарем полетел на пол, и за малым избежал следующего сокрушительного удара Обито. Сердце бешено колотится в груди. Ну, хватит. Серьёзно. Зачем это всё? Я не понимаю. Мир расплывается от слёз. Крепко зажмурив глаза, я отвернулась, дабы не глядеть на их схватку. Не хочу этого видеть. Не могу смотреть на это. Если бы я имела возможность пошевелиться, то закрыла бы руками уши, ибо слушать даже звуки их драки было для меня невыносимо. Ну почему всё и всегда необходимо решать кровопролитиями и сражениями? Разобраться кто прав, а кто — нет? Устроим бой. Добиться мира во всём мире? Провозгласим войну и возродим огромное чудовище из легенд. Вернуть тех, кто был дорог? Затянем всех в Вечную Иллюзию. Да почему же все они бесконечно сражаются?! И я туда же… О, как же всё это бессмысленно. Оглушительный лязг металла. Искры, летящие во все стороны. Нескончаемые звучания ударов — громких и не очень. Даже отсюда слышно, как сбилось дыхание у них обоих. А они всё не прекращают. — С твоего позволения, — сквозь весь тот шум слышу голос любимого и в то же время такого ненавистного мне мужчины. Довольно. Прекрати. А дальше воздух наполняется теплом, даже точнее жаром. Когда я повернулась в направлении их драки, то увидела огненный шар просто громадных размеров. И шар сей летел прямиком в Какаши, который в свою очередь создал перед собой каменную стену. От звука взрыва, что раздался после столкновения огненной сферы и стены, все ощущения, как и мысли в голове, на минуту пропали. Да что же это такое? Воздух пропитался запахом горелого. Чёрный дым обволок колонну, на которой происходил поединок. Всё ясно. Они уже не остановятся. Ни один из них не прекратит бой, пока его противник ещё дышит. Да они же попросту убьют друг друга! Беззвучный всхлип вырвался из моего горла. Их уже никто и ничто не остановит. Ничто, кроме смерти. И никто, даже я. Блеснула синяя вспышка. Из дымовой завесы послышался сдавленный вскрик. Я вздрогнула, прекрасно зная, кому он принадлежал. Обито. А за этим я уже смогла его увидеть. С хриплым криком он вылетел из клубов пыли и кувырком покатился по поверхности каменного блока. О, Ками, прошу вас, не надо больше. Всем сердцем молю, остановитесь же, наконец! Не продолжайте, ведь это плохо закончится. И потом вы всё равно будете жалеть о содеянном. И я вместе с вами. Учиха, будто в замедленной съёмке, поднялся с пола и, выставив короткий металлический стержень, заново ринулся вперёд. Какаши, словно в замедленной съёмке, занеся наэлектризованный кунай, бросился навстречу ему. Нет, только не сейчас. Дым практически полностью рассеялся, а в следующую секунду я просто ахнула, когда моим глазам предстала ужасающего вида картина: перекошенное лицо Учихи, что виднеется из-за спины Хатаке, которая проткнута металлическим шестом, и светящаяся молниями рука пепельноволосого, что почти по локоть прошла… прямёхонько сквозь грудь его противника. Однако на сей раз он был отнюдь не бесплотен. — О… — все слова застряли где-то в горле, а затем я, сама не понимая, откуда у меня взялись на это силы, вскочила на колени и, упёршись руками в каменную поверхность блока, хрипло взвизгнула: — Обито! Мой возглас громогласным эхом прокатился по всему измерению Камуи. Передо мной всё стало чётким как никогда. Даже отсюда я увидела как изо рта у Учихи и из его раны хлынула кровь, образовывая под ногами у обоих соперников тёмно-алую лужу. Нет, этого не может быть. Не помню, дышала ли я тогда вообще или же нет, но вот сердце моё, по ощущениям, точно хотело пробить грудную клетку и выскочить наружу. Рот приоткрылся, а нижняя губа чуть подрагивала. В глазах мгновенно потемнело, из них хлынули горячие слёзы. Почему вот так? Взгляд на одно короткое мгновение в третий раз столкнулся его глазами. И может, мне привиделось, но ответом для меня послужил какой-то удивлённый взор. Но как же так? Он что, умрёт сейчас?.. Треск электричества исчез. Кунай со звоном упал вниз, разрывая этим звуком гробовую тишину. Какаши с трудом вынул руку из дыры в груди своего друга, оттолкнув его от себя и отступив на несколько шагов назад. Тело Обито с размаху приглушённо ударилось о поверхность колонны, а Хатаке, еле дыша, опустился на колени и рывком вытянул шест из правой стороны груди. Я не смела даже шевельнуться. И тут в голове громогласно прозвучало: «Нужно помочь ему!» А кому конкретно помочь, знало лишь моё сердце. Собирая все силы в кулак и остатки чакры вместе с ними, я поднялась на трясущиеся ноги и с непреодолимым трудом перепрыгнула пропасть, что разделяла блок, на котором находилась я, и блок, на котором недавно происходил поединок. Как я не сорвалась вниз, одному лишь Ками известно. Учиха тем временем постепенно сел на колени. Круглая кровавая дыра зияла прямо в центре его груди. Но он все ещё жив? Даже после, казалось бы, смертельного ранения он может двигаться? Что же он за человек такой? Неужто он таки бессмертен? Нет, на данный момент это абсолютно не важно. И… не это ли та самая пустота у него внутри? Пошатываясь, я шагнула вперёд. Если он ещё жив, то я непременно обязана помочь! — Всё кончено, Обито, — негромко изрёк Хатаке. — Харуко, не подходи близко. Я дёрнулась, чувствуя, что сейчас попросту не выдержу и повалюсь ниц. «Не подходить»? Но как же?.. Как же вы не видите? Вот чем всё это обернулось. Вот чем кончаются все войны. Смертью и пустотой в сердце. — Обито… — сами по себе прошептали губы, подрагивая, так же как и мой голос. Нет, я не хочу его терять. Сделав ещё один неуверенный шаг, я рухнула на колени. Чёртовы слёзы, они всё никак не прекращают бежать по щекам. — Ч-что же вы наделали?.. Учиха вдруг зашёлся в каком-то безумном смехе, при этом снова кашляя кровью. Я опять дёрнулась, дабы встать. Какаши тут же выставил руку в сторону, показывая этим, чтобы я не вздумала двигаться. — Пусть ты и выиграл эту битву, — с натугой выдавливая из себя слова, наконец-то прохрипел мужчина, которого я люблю. И вновь эти сумасшедшие глаза, в которых уже не осталось ни намёка на то удивление. — Но одержать победу в войне я тебе не позволю. И сразу же за этой фразой его закружило в знакомой воронке. «Камуи? — ошеломлённо мелькнуло в уме. — Он что же, хочет вернуться на поле битвы? Но… неужто он и впрямь-таки бессмертен?» Как только от Учихи не осталось и следа, пепельноволосый джонин, который сидел передо мной склонился ещё ниже, тихо захрипев. О, Ками-сама! — Какаши-сан, — неразборчиво пробормотала я, а следом подалась вперёд и, упёршись руками в пол, взволнованно вскрикнула: — Какаши-сан! — Всё хорошо, — слегка дрогнувшим голосом заверил меня джонин, прерывисто дыша. — Не беспокойся. — Хотя бы Вы не врите мне, — неслышно промолвила я, опустив взор книзу. — А особенно не врите себе. Хатаке оглянулся через плечо, внимательно смотря на меня уголком правого глаза. Ведь ничего как раз таки и не «хорошо», я права? Конечно, потому что сейчас я испытываю нечто подобное. Такую холодную пустоту в груди. Губы тронула фальшивая улыбка. Но нет, мне вовсе не больно. Взгляни на меня — я улыбаюсь. Со мной тоже всё «хорошо». Значит, и ты не должен опускать рук. — Харуко, ты… — Вы же сильнее меня, Какаши-сан, — продолжая лицемерно улыбаться, перебила его я также дрогнувшим голосом. — Так не поступайте же, как и я. Не давайте волю своим чувствам и эмоциям. Ведь это один из основных законов шиноби, не так ли? А что касается меня, то я уже не считаю себя шиноби. Именно тогда, когда моя ослабевшая ладонь ударила его щеку, я перестала быть куноичи Конохагакуре. Но… на кого же мне тогда осталось равняться, на кого надеяться, если даже ты, Какаши, дашь слабину? Хатаке смотрел на меня с каким-то изумлением и непониманием. — Со мной всё хорошо, Какаши-сан, — чуток опустив веки и склонив набок голову, повторила я его же слова. — Так ты всё-таки… — он осёкся, не договорив. Теперь он всё понял, хоть наверняка и догадывался об этом и раньше. Он очень умён и проницателен. В отличие от меня. Уголки моих губ растянулись ещё шире. — Не беспокойтесь обо мне, — легко бросила я, с трудом поднимаясь на ноги. — Ничего не случилось. Давайте лучше я Вас подлечу. Не дожидаясь ответа, я, шатаясь и кое-как перебирая ногами, подошла ближе, сложила нужные печати и поднесла ладони к его ранению на спине. Наигранная улыбка, словно приклеенная маска, никак не желала сползать с лица. И его выражение действительно можно было бы принять за беззаботное, если бы не дорожки слёз, что тянулись по моим щекам. Я и вправду бесполезна. Даже как-то смешно от этой мысли. Зелёный свет, который обволакивал мои руки, мягко жужжал в районе раны Хатаке. И как бы мне ни было сейчас тяжело, я должна всё же помочь хотя бы чем-нибудь. Причём плевать, что я в любой миг могу потерять сознание или умереть. Какаши хранил молчание. Молчала и я, стараясь при этом подавить всю ту усталость в теле и боль в сердце. Предчувствие того, что Обито вовсе не умер, не давало мне покоя. И это будто бы разрывало меня на две части: так радовало и одновременно заставляло ощущать разочарование и злость. Ах, он ведь наш враг, а я бросаюсь к нему на помощь! Нет, я точно не гожусь на роль шиноби. У меня попросту не получается сдерживать все те эмоции, все чувства к этому мужчине. Ками-сама, Какаши, и почему ты только меня не убил? Если разобраться, то я же нукенин и предательница, а ещё, к тому же, намеревалась помочь недругу. Разве я заслуживаю право на жизнь, право на дружбу со всеми вами? Разве тогда, когда мне не по силам нанести удар нашему врагу, я сама не становлюсь для вас врагом? Рана Хатаке, оставленная шестом, потихоньку переставала кровоточить. Уф, думаю, на первое время этого будет достаточно. Но погодите-ка, кое-что до сих пор не так. Я, не без труда поднявшись, обошла пепельноволосого и охнула, прикрыв рот. Через всю его грудь и живот крест-накрест тянулось два глубоких пореза. Я судорожно сглотнула. О, мамочки! И он сражался в таком вот состоянии?! Что ж, раз уж принялась лечить, то нужно довести дело до конца. Джонин заметил мой взгляд и, не задавая лишних вопросов, с моей помощью, стянул тёмно-зелёный жилет. Я уселась на колени прямо перед Хатаке и, бережно поднеся ладони к его ранениям, пустила в руки целебную чакру. Изумрудное сияние осветило наши лица. Не отрываясь, я рассматривала свои руки расфокусированным взглядом. Чересчур много мыслей было тогда в моей голове, дабы я сумела заметить то, как Какаши тоже затуманенным от раздумий взором глядел на меня. — Послушайте, Какаши-сан, — наконец-то нарушила я затянувшуюся паузу, продолжая разглядывать ладони. — Я хочу у Вас кое о чём спросить. — Слушаю. — Он… всегда был таким? — и всё-таки подняла глаза на Хатаке. Мужчина с минуту смотрел мне в лицо, будто пытаясь найти ответ на какой-то вопрос, а потом совсем негромко выдохнул: — Нет. Конечно же нет. — Что же тогда сделало его таким? Неужели и вправду этот мир? — уже буквально жалобно шептала я. — Нет, мир тут, скорее всего, не при чём, — грустно прикрыв глаз, ответил джонин. — Тогда значит, та девушка… Рин? Она ведь погибла, да? — догадалась я. Кажется, он говорил, что это именно Какаши позволил ей умереть. Однако я немного не до конца понимаю, как это? — Да, — снова выдохнул Хатаке, и, как мне чудилось, даже одно это слово далось ему со знатным трудом. О, прости меня, но я попросту обязана знать правду. Только вот для начала надо узнать ещё кое-что важное. — И… я в действительности похожа на неё? — взор мой опять опустился на окутанные мистическим свечением руки, потому как было просто необходимо хотя бы как-нибудь спрятать от джонина ту печаль, которая, наверное, отразилась у меня в глазах. Но я-то знаю, что от него мне скрыть ничего не удастся. Хатаке в очередной раз пристально всмотрелся в моё лицо, а далее произнёс: — Да. В тебе и вправду есть что-то похожее на неё… Губ моих коснулась горькая улыбка. Веки плавно опустились. Даже Какаши признал это. Да что же такое? Почему именно я? И неужели, не будь я на неё похожа, моею могилой уже давно стал бы тот каньон? Неужто если бы я так ему её не напоминала, то уже давным-давно бы умерла? Так всё лишь поэтому… Теперь-то мне стало ясно. — …но ты — это ты, Харуко-чан. Так что не забывай об этом, и, на кого бы ты ни походила, всегда оставайся сама собой, — неожиданно добавил пепельноволосый, заставляя меня расправить плечи и изумлённо воззриться на него. — Ведь в том сражении ты показала истинную себя. Ты многому научилась, стала гораздо сильнее. И в тебе тогда было столько смелости. Не каждый смог бы найти силы и решительность на то, чтобы противостоять самому Мадаре Учихе. Правда, это всё же был чересчур безрассудный поступок. Если бы я тогда только не успел вовремя… Я удивлённо выдохнула, продолжая глядеть на джонина, а потом, чуть прикрыв веки, дабы не показывать слёз, лишь смогла тихо выдавить: — Спасибо Вам, Какаши-сан. Не знаю, за что конкретно я его благодарила, но уверена точно в одном — это необходимо. Мне надо поблагодарить каждого из тех, кто поверил в меня, а в особенности — Наруто-куна. Они дали мне шанс на то, чтобы исправить свои ошибки. И хоть у меня не вышло воспользоваться им как следует, но я всё-таки попробовала. Даже больше скажу — я попробую ещё раз! Именно. И буду пытаться до бесконечности, пока не смогу остановить того человека. — Да нет, это тебе спасибо, — слегка прикрыл свой здоровый глаз Хатаке. И неясно было, улыбается джонин или нет. — Думаю, этого будет достаточно, — и он, поднимаясь на ноги, обратно надел свою жилетку. Ох, ему бы ещё швы и повязку наложить, но времени у нас, увы, в обрез. Убрав технику лечения, я также встала и выпрямилась, будучи готовой ко всему, однако сразу же за этим поспешила задать ещё один интересующий меня вопрос: — Как Вы думаете… может, его ещё можно изменить? — В этом мире возможно всё, — грустно улыбаясь под маской, молвил в ответ Какаши. Быть может, мне показалось, но в тот миг в его голосе нечто изменилось. — Мне, к сожалению, это было не под силу, — я опечалено понурила голову. — Однако я знаю одного человека, который своим влиянием и словами умеет менять людей. И может быть, тогда, когда он откроет Обито глаза, для него будет ещё не всё потеряно. О, тогда всё хорошо. Уголки губ приподнялись в облегчённой улыбке. Значит, ещё осталась надежда. О, уж я-то уверена на сто процентов, что тому, о котором говорит Какаши-сан, и вправду удастся его переубедить. Но и я сама тоже не буду стоять без дела и помогу ему всеми своими силами. Больше я не буду оставаться в стороне. Хватит. А ещё я догадываюсь, кто сия загадочная особа, которая имеет таинственную способность влиять на окружающих. Да, думаю и на меня он также повлиял своими поступками и словами. Этот мальчик — говорю уже в который раз — просто-напросто нечто. И пусть мне так и не удалось толком узнать историю о той Рин и о том, как она погибла, однако теперь я знаю, что нужно говорить ему при следующей нашей встрече. Я буду стараться изо всех сил и любой ценой помогу Наруто-куну переубедить его. А тем более, я ни в коем случае не хочу, чтобы он умирал. И пускай он сошёл с ума, пусть он пытается уничтожить мир, пусть он и назвал меня подделкой. Пускай он даже погубил всех тех, кто был для меня дорог, я всё равно желаю, чтобы он жил. А в том, что он по-прежнему жив, я уверена на сто процентов. Потому что мне так подсказывало моё сердце. А ему я привыкла доверять. Только вот отчего-то всего на одну долю секунды оно подсказало мне, что те слова Какаши были какими-то… неискренними? Да нет, такого не может быть. Мне, вероятно, просто почудилось. Стоящий передо мной Хатаке почему-то вздрогнул и схватился за свой левый глаз. — Какаши-сан, что с Вами?! — обеспокоенно воскликнула я, делая шаг к джонину, приготовившись в любую секунду помочь. Это, наверное, действие Шарингана. Помнится, сия способность сильно влияет на зрение, а пепельноволосый ещё и не представитель клана Учиха… Эм, по крайней мере, я так думаю. Такого же не может быть, правда? Он же Какаши Хатаке, а не Какаши Учиха, верно? Да и вообще, у него ведь только один Шаринган… как и у Обито. Ох, кажется, я потихоньку начинаю кое-что понимать. — Нет-нет, всё в порядке, — не отрывая руки от левой половины лица, пробормотал пепельноволосый. Есть такое ощущение, что он погрузился в некую прострацию, словно он видит нечто такое, чего не вижу я. Странно… — Мы возвратимся на поле битвы, Какаши-сан, — и это был не вопрос, а полное уверенности утверждение. Да, я уже готова к тому, чтобы возобновить свои попытки переубедить его. Таки справившись с болью в левом глазу и выпрямившись в спине, пепельноволосый, наконец, задумчиво изрёк: — Вижу, что ты хочешь вернуться. — Конечно, — я тотчас же вскинула перед собой кулак. Губы мои растянулись в предвкушающей улыбке. — Я, как уже говорила раньше, помогу вам всем, чем смогу. Хатаке издал едва слышимый вздох. И во вздохе этом сквозила какая-то печаль. Э? Что с ним? Он же не опустит руки именно здесь и сейчас?.. Нет-нет. Ясное дело, нет. Он ведь прекрасно знает, что для этого не время и не место. — Что ж, оставлять тебя здесь одну будет неправильно. Видимо, другого выбора нет. — А как же иначе! — ещё сильнее улыбнулась я, даже не замечая скрытой тоски во взоре джонина. — Хорошо, — через несколько секунд молчания выдал он и поднял руку по направлению ко мне. Недолго думая, я крепко ухватилась за его ладонь. Но как только я это сделала, весь мир молниеносно завертелся, а саму меня уже не в первый раз будто скрутило в одну точку. Жди нас, Обито!..