Выжить любой ценой, или Сумасшедший дом и его обитатели

Мы все живём во сне, И жизнь не то, чем кажется. Всё так запутано, И все печали, что я видел, Заставляют меня верить в То, что всё так запутано. Imagine Dragons — “Dream”

— Эй-эй, сестрёнка, ну чего ты застряла? Я нервозно дёрнулась, ошарашенно моргнула, а засим повернулась к сестре, голос которой сперва был слышен для меня как из колодца. — Э? Акико? Ты что тут?.. — Ну, хорош тормозить, а? Ты же обещала, что расскажешь мне о нём! — нетерпеливо выпалила девчонка, чуть ли не прыгая на месте. Её лицо, такое знакомое, почти мною позабытое, сейчас находились столь близко, а в очах у неё плясали весёлые огоньки. Чуток поражённо приподняв брови, я перевела взгляд на окружающую нас обстановку, также отмечая в ней нечто узнаваемое. И только через несколько секунд до меня дошло, что мы пребывали в нашем родном доме. Его внутреннее убранство так и не изменилась с последнего моего появления в нём. Себя же я обнаружила сидящей за нашим столом на кухне. — Блин, ну хватит молчать. — Меня несильно толкнули в плечо, привлекая тем самым моё внимание. — А… Акико, — из-за всех этих странностей я не могла связать и пары слов. — Что мы здесь делаем? — Ха? Как «что»? Живём, вообще-то. Сестрёнка, ты чего это, в самом деле?.. — и девочка недоуменно вскинула бровь, слегка отпрянув от меня. Однако в следующую минуту выражение её лица опять приобрело нарочито обидчивый вид. — А, ясно! Ты попросту не хочешь мне рассказывать о нём. Но ты же обещала, сестрица. Так не че-е-естно! — уже заныла она, и теперь у неё на лице появилась наигранная жалостливость. — «О нём»? Да о ком ты? — и вовсе не поняла я. Что, чёрт побери, происходит?! — Да о парне твоём, сестрёнка! — уже раздражённо воскликнула девчонка. — Хватит надо мной издеваться. Это нисколечко не смешно! — «О парне»? — в искреннем недоумении хлопая глазами, я, мягко говоря, зависла. С каких пор у меня есть парень? И вообще, почему мы с сестрой в нашем старом доме? И отчего обстановка тоже старая? Такая же, как и тогда… перед моим похищением. «Похищение»?! Меня словно пронзило молнией. Верно, меня ведь похитили. А что было потом? Не помню. Лихорадочно стараясь вспомнить хотя бы что-нибудь из событий после этого, я обхватила голову руками. Память будто нашинковали ножом на разделочной доске — то бишь в черепной коробке одна сплошная каша. Всё чрезмерно обрывисто! — Эй, тебе плохо, сестрица? — встревоженно вопросила совсем неподалёку Акико. — Может, маме сказать? Она заварит тебе лечебного чайку и всё мигом пройдёт. Мне же довелось вздрогнуть и, отведя ладонь от изрядно вспотевшего лица, с ошеломлением воззриться на младшую сестру. — М-мама? — только и сумело вырваться из пересохшего горла. — Постой, как?.. — Девочки, чего это вы здесь расселись, а? Живей-живей, работа не ждёт. Подрагивая всем телом, я чрезвычайно бережно, дабы не спугнуть сие невероятное и в то же время прекраснейшее видение, развернулась в сторону говорящего человека. — М-мам, — лишь выдала я, ощущая, как из очей начинают струиться слёзы. — Мама! — и сиганула к стоящей в дверях женщине, заключая её в крепкие объятия. — Ой, Харуко, — мать растеряно приобняла меня в ответ. — Что стряслось? Если ты таким способом пытаешься увильнуть от работы, то знай: ничего у тебя не выйдет. — Но тон у неё всё равно был не слишком строгим, даже мягким. О, как же я давно не слышала этот голос… — Эй, ну хватит, в самом деле, — уже как-то рассеянно прошептала мама, осторожно выпутываясь из излишне затянувшихся объятий. — У меня же дел невпроворот. И у вас с Акико — аналогично. Да и что вообще на тебя нашло? — Нет, ничего, — украдкой утирая слёзы, я тряхнула головой. — Просто я так по тебе соскучилась. Я верила, что с тобой всё в порядке. Так хорошо… А папа? Где папа? — Вон — телевизор чинит, — кивнула по направлению к гостиной мать да смерила меня каким-то недоверчивым взглядом. — А с тобой точно всё хорошо? Если хочешь, то сегодня можно устроить выходной. Заодно и познакомишь нас со своим молодым человеком, — и на её устах возникла лукавая усмешка. Меня же будто ледяной водой окатило. Снова? Проклятье, о ком они толкуют?! — Я… Нет, мам, всё в порядке, — я помотала головой да заторможено перевела взор с неё на сидящую за столом Акико. Ладно, плевать. — Так что ты там говорила насчёт папы? — Что он ремонтирует телевизор? — с вопросительной интонацией ответила мать, чуть подняв одну бровь. — Дочь, если у тебя что болит, ты только скажи… — Нет-нет, — тотчас же замахала пред собой руками и глупо заулыбалась я, отступая назад, а далее повернулась к выходу из комнаты да добавила: — Не волнуйся, всё в порядке. Я, пожалуй, пойду, — и на всех парах поторопилась в гостиную. — Эта рухлядь никогда не заработает, — первым делом расслышала я оттуда недовольное ворчание. Из-за узнавания обладателя сего голоса на глаза повторно навернулись слёзы. О, вот и ты. Отец сидел на полу в окружении кучи деталей и, собственно, самого разбираемого телевизора. Подавив порыв броситься да расцеловать папу, я бережно, на цыпочках начала подкрадываться к нему, чтоб закрыть ему очи руками, как в старые добрые времена. — О, Харуко, это ты, — даже не оборачиваясь, внезапно произнёс он, вынуждая меня, непутёвого шпиона, резко застыть да нервно подпрыгнуть на месте. — Будь добра, подай мне вон ту отвёртку с жёлтой ручкой. Я обречённо выдохнула, тем не менее, уже через секунду принимая вполне весёлый вид, а затем подхватила нужный предмет и, подскочив к отцу, присела рядом с ним. — Пап, а как ты меня услышал? — поинтересовалась я, передавая отвёртку в его протянутую ладонь. — Да разве ж тебя не услышишь? — с сарказмом хмыкнул мужчина, приподняв уголок губ. — Топаешь, как слон, сопишь на полквартиры, ещё вдобавок и половицами скрипишь. — Э? Правда?.. — неподдельно удивилась и окунулась в задумчивость я, параллельно поглядывая на работу отца. Я не знаю, что происходит. Ничегошеньки не понимаю. Но это такой потрясающий и в то же время настолько реалистичный сон. Ведь сон же?.. Пожалуй, сейчас мне на всё плевать. Пусть это будет что угодно, поскольку оно мне в действительности нравится. И я, не чуя себя из-за радости, нежданно обвила своими загребущими ручонками папину шею да чмокнула его в вечно колючую от щетины щёку. — Я так за вами скучала, — шёпотом выдохнула я, уже просто прижимаясь к отцу. — Хару…ко. Осторожно же, — запротестовал в ответ он, однако вырываться не спешил. — Ну, хватит-хватит. Ты же сейчас мне тут всё разломаешь, — но тон его всё равно был мягким, как и у мамы. — Извини, — и я была просто не в силах сдерживать ласковую улыбку. Ками-сама, я, верно, банально умру от счастья. В комнату к нам вошла мать, попутно вытирая ладони полотенцем. — Дочь, там в калитку стучатся. Пойди, открой, ладно? — и губы её растянулись в какой-то странной да хитрой усмешке. — Да, пойди, посмотри, кто там пришёл, — неожиданно подключился и папа. Я отстранилась и с озадаченностью переводила взор то на отца, то на маму. Что это означает? Отчего они желают, чтобы конкретно я это совершила? И откуда взялось сие отвратительное, стискивающее грудную клетку предчувствие? — Скорее, сестрица, ну же! — выскочила в комнату и Акико, из-за чего я содрогнулась. Что это? Мне ведь мерещится, да? Почему у них всех такие неестественные улыбки. И что не так с их взглядами? Нечто общее есть у всех них… Ладно, не важно. Мне попросту чудится. Да, всё хорошо, это лишь моё воображение. — Ну, как хотите, — со всей мыслимой безразличностью пожала плечами я да поднялась на немного подкашивающиеся ноги, незамедлительно направляясь к выходу. Звук стука повторился с новой мощью, когда я вышла за порог дома и уже продвигалась к калитке. — Иду-иду! — слегка раздражённо крикнула я. Вот же! Принесла кого-то нелёгкая в такой неподходящий момент. Как раз тогда, как я, наконец, вошла во вкус и почувствовала себя по-настоящему счастливой. Приоткрывая калитку, я невзначай отвлеклась на подозрительный шорох позади, однако, оглянувшись, ничего там не обнаружила. Но когда я развернулась обратно к уже открытым дверям, то от изумления исключительно разинула рот, оцепенев, аки столб. — Привет, — как-то слишком уж тепло улыбнулся мне гость. Из-за такого я и вовсе впала в глубокий ступор. К-как это? Что за чёрт? Что это значит? Подобного ведь не может быть, не так ли?! — О… Обито? — едва выдавила из себя я, с головы до пят осматривая стоящего передо мною мужчину. Немного непривычно наблюдать отсутствие тех давних шрамов у него на правой половине лица. — А ты ждала кого-нибудь другого? — с еле уловимой обидой осведомился он, засовывая кисти в карманы штанов. — Я… я… Я не знаю, — только и вырвалось у меня. Да мне и двух слов стало сложно связать. Нет, это определённо некое наваждение. Такого не может быть. Нет-нет, ни в коем случае. — Хм, вот как, — он не шибко довольно отвёл взгляд в сторону. Мерзкое ощущение вины дало о себе знать острым уколом где-то в области груди. Проклятье, необходимо исправлять ситуацию! — Нет, я… Прости, я не то хотела сказать. — О, Ками, и отчего мне сдаётся, что на данный момент я выгляжу как последняя дура? Возможно, потому что так оно и есть? — Просто, видишь ли, — я устало приложила руку ко лбу, заодно смахивая выступившие на коже крупные бусинки пота, — я запуталась и совершено не понимаю, что здесь происходит. — Вот как, — повторил он уже с более задумчивой интонацией, а мою кисть вдруг бережно отняли от лица, и я совсем неожиданно встретилась взором с двумя чарующими чёрными омутами, каковые очутились столь близко. — Ты точно в порядке? Заболела, может? Его ладонь осторожно прикоснулась к моему влажному лбу. Абсолютно неосознанно щёки у меня предательски заалели. — Да н-нет, что ты. Всё нормально, — я нервозно приподняла уголок губ, порываясь отодвинуться чуток назад. Однако мой подбородок вовремя перехватили и, несильно сжав, вскинули мне голову, вновь заставляя глядеть исключительно в глаза. Я сглотнула густую слюну и лишь завороженно, аки кролик на удава, смотрела в ответ. Нет, ну не может же всё быть настолько хорошо. Как подобное вообще возможно? — Уверена? — совершенно серьёзно полюбопытствовал он. — Д-да, конечно, — мало-мальски внятно пробормотала изрядно сконфуженная я, будучи не в силах оторваться от пленивших меня, буквально затягивающих чернильных очей. И техника Камуи, стоит отметить, тут была отнюдь не при чём. Только теперь до меня вдруг начало доходить кое-что. Те слова о каком-то «парне»… Неужто?.. Не-не, что за ерунда. Разве ж такое возможно? Это ведь просто нереально. Но вот чужие мягкие губы, внезапно накрывшие мои, молниеносно развеяли все сомнения. И я была не в силах сопротивляться, да и, наверное, не желала этого. Сама уже не помню, когда не слишком-то уверенно начала отвечать на поцелуй, когда руки обвили шею такого любимого мне человека, а следом пальцы уже непроизвольно зарылись в его чёрные, мягкие на ощупь, неизменно хаотично растрёпанные волосы. Я забыла в тот миг обо всём на свете, отдаваясь сему приятному чувству. Так хорошо… «Да, всё это чересчур хорошо, чтобы быть правдой». Из-за подобной мысли мои глаза широко распахнулись. Меня саму передёрнуло как от электрического разряда. Замерев, словно статуя, я перестала даже дышать. Конечно же. Это не может быть правдой. Потому что всё это — просто-напросто не что иное, как… «Иллюзия». Да, именно. С резкостью отшатнулась, вырываясь из цепких объятий Учихи и натужно хватая ртом воздух. Теперь мне стало ясно… — Что такое? Сотрясаясь каждой клеточкой организма, я не откликнулась, продолжая отступать назад. — Эй, — тёмные очи у Обито как-то недобро блеснули, — что не так? — Т-ты, — таки прохрипела я, пятясь да стараясь нащупать ручку калитки, которая ни в какую не хотела находиться. — Ты не настоящий. Секунда — и глаза Учихи полыхнули кроваво-алыми огнями, из-за чего я испуганно взвизгнула и рванулась через плечо, чтоб опрометью забежать во двор, дабы хоть как-нибудь укрыться. Однако меня настиг истинный ужас, когда я, обернувшись, не обнаружила в заборе ни намёка на дверь. В мгновение ока мою шею сдавило, точно бы в стальных тисках. — Почему ты просто не могла помолчать и продолжить спокойно жить? — гневно прошипели мне прямёхонько на ухо. Я же, толком ничегошеньки не соображая, впилась ногтями в ладони, что стискивали моё горло. — Но нет. Ты, естественно, должна была всё испортить. Как всегда. — О-обито… — Из очей хлынули тёплые слёзы. Действительно, отчего я постоянно всё порчу? Я и сама не могу этого осознать. — Почему ты вечно всё портишь? — повторил мои размышления хор уже из четырёх голосов. Как же тяжело дышать. Видимо, я умираю, да? Ах, кабы его пальцы не сжимали так крепко мне шею, я, возможно, и попыталась бы ответить на заданный давеча вопрос. — Мы ведь могли жить вместе, как раньше. С папой и мамой. Что тебе не понравилось, сестрица? — А-акико, — всё-таки сипло изрекла я, более-менее разборчиво отвечая «сестре», — всё дело в том, — мои ладони наконец-то с недурственным трудом расцепили чужие ручищи на горле, — что все вы — просто фальшивка! — Я круто развернулась к их лицам, искажённым неимоверной яростью. — И я не вижу смысла жить «мирной жизнью» с какими-то клонами. Мне не нужно всё это! Слышите?! Я хочу счастья, но не такого. Ни за что! Так что пошли прочь! — Слёзы пуще прежнего заструились по щекам. — Убирайтесь!.. Нежданно-негаданно мир вокруг начинает рушиться. Цвета, будто искусственная краска, помалу сползают со всех этих декораций. И когда предо мной в пустом белом пространстве остаются стоять лишь четыре фигуры, лица у них тоже постепенно стираются. Как и они сами. Сперва мать с отцом. Потом сестра. И в самом конце он. Ветер со всей мощью дует мне в лицо. А я остаюсь на месте в полном одиночестве, понурив голову, плотно сомкнув веки да крепко-накрепко стиснув зубы, дабы не зарыдать в голос. «Смирись с этим. Ведь всё хорошо. Всё правильно. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». Да, всё верно.