Вот что чувствуешь, когда ты сломлен и разбит. Вот что чувствуешь, когда тебя Лишают чувства собственного достоинства. Когда всё, что ты любишь, покидает тебя, Твоей опорой становится вера. <…> Сломаю их оковы, Ведь я не собираюсь быть под контролем. Им не удержать меня цепями, Когда правда освободила меня. Skillet — "Not Gonna Die"
***
— Ну и ну, не думал всё-таки, что когда-нибудь ещё её увижу. — Так где ты её нашёл, хм? — Тоби просто пошёл в кустики, чтобы… — Можешь не продолжать. Чувства возвращались плавно, неохотно. Чужие, уже практически позабытые голоса звучали словно из колодца. Первым делом я ощутила, что лежу на земле, потому что трава неприятно щекотала кожу. В черепной коробке было абсолютно пусто. Ни единой мысли, ни одной догадки. Из памяти как будто стёрли всё, что происходило со мною до этого. А далее в один миг всё вернулось на свои места. Воспоминания все разом ударили в голову с такой силой, что заставили меня задрожать. Жгучая боль в затылке, в животе, в позвоночнике, во всём теле аналогично дала о себе знать. Эти голоса. Эти отвратительные голоса, обладатели которых разрушили мою жизнь, убили отца с матерью, похитили не лишь меня, но и сестру. Мне стало столь противно, и перво-наперво захотелось их всех уничтожить. Однако я слаба, я в курсе. Поэтому есть исключительно один выход. Правильный выход. — Ладно, что дальше? Где она конкретно была, хм? — Бедняжка-Хару-чан лежала на земле без сознания. — Это странно. Я думал, что её завалило камнями в том убежище, а она жива, да в придачу протектор Конохи на лбу носит. Только вот интересно, кто её так?.. Хех, а не кажется ли Вам, Итачи-сан, что эта девушка похожа на бумеранг? Она опять к нам вернулась. — Очнулась. — О, действительно. Я едва смогла разомкнуть подрагивающие веки да расфокусированным взором обвела ветвистые кроны деревьев, что возвышались высоко надо мной, точно зелёный купол. — Эй, детка, как себя чувствуешь? — донёсся до моих ушей знакомый, слегка рычащий голос. — Давай-ка я поставлю тебя на ноги, хех. Чужие лапищи схватили меня под локоть, а засим за плечи, на секунду приподняв всё моё тело за жалобно затрещавшую ткань одежды, словно бы я была марионетной, каковой только и можно, что манипулировать, а затем, наконец, поставили на твёрдую горизонтальную поверхность. Ноги мгновенно подкосились, но я смогла устоять. Нет, впредь я не упаду. — Вот, так-то лучше, — довольно произнесли над головой, а всё те же ладони похлопали меня по плечам. Не смей. Не смей трогать меня этими руками, что по локоть в крови моих родителей. — Не смейте… — на лицо мне легли тёмные тени, а кулаки, что сжались будто сами по себе, судорожно затряслись. — А? Чего ты там бормочешь? — голос раздался совсем недалеко от моего уха. — Не смейте прикасаться ко мне! — неистово взвилась и, словно обжёгшись, вырвала плечи из крепкой хватки Кисаме, а после отпрыгнула от этих людей настолько далеко, насколько позволило моё состояние, заодно с резкостью развернувшись к ним лицом. Спину им подставлять я не намерена. — Что это с ней, хм? — чуть удивлённо полюбопытствовал Дейдара, выходя немножко вперёд, а потом помрачнел да прибавил: — Мне не нравится её взгляд. Пытаясь преодолеть жжение в каждой клеточке организма, упёрлась руками в колени и, натужно втягивая да выталкивая воздух из лёгких, исподлобья гневно смотрела на тех, кого ненавидела больше собственной жизни. Клянусь, я сделаю что угодно, но свершу свою месть, какой бы она ни была. Я могу погибнуть, но умру с мыслью о том, что осталась свободной и не покорилась этим убийцам. Не прощу! — Эй-эй, с какой цепи ты сорвалась, детка? — со скверно затаённой угрозой в интонации да кривоватой ухмылкой на устах поинтересовался человек-акула. — Хару-чан, наверное, ещё не оправилась. Ей плохо… — исподтишка пискнул Тоби. — «Плохо»? О да, мне плохо, — свирепо прошипела, со всей возможной ненавистью воззрившись на четверых преступников предо мною. И ты здесь, Итачи Учиха. Какая удача. — Она что, под гендзюцу, хм? Она будто не в себе. С ума сошла, что ли, м-м? Я лишь, прикрыв глаза, зашлась в тихоньком истерическом смехе. О да, я не в себе. — Вы можете больше не притворяться и наконец-то закончить начатое. Ведь половину своих обещаний вы уже как год назад исполнили, — голос всё ж дрогнул при воспоминании о семье. Не могу больше так жить. Не желаю жить без них. — О чём ты говоришь? — не теряя невозмутимости, откликнулся похититель моей сестры. — Серьёзно, хватит, — вкрадчиво зашептала одними губами. — Впредь меня никто не обманет. Никто из вас… — Кажется, Хару-чан до сих пор нехорошо себя чувствует. — …особенно ты, — сверкнула разъярённым взором в направлении владельца оранжевой маски. — Э?! Но ведь Тоби ж ничего не делал! Тоби — хороший мальчик! — Может, ты всё же объяснишь нормально, что случилось, хм? — раздражённо повёл плечами подрывник. — Вы, по-видимому, решили играть до последнего, — подбородок принялся мелко подрагивать. Какая ж я слабая. — Вы обещали мне и всё-таки сделали это. Вы всё-таки убили мою семью! — срывая голос, закричала я, зажмурив очи, в уголках которых снова выступили слёзы. Плевать я хотела на страх и на то, что вскоре ко мне придёт Смерть. Поскольку я буквально жажду сего. — Так чего же вы ждёте?! Убейте и меня! Давайте же! Горячая влага заново покатилась по щекам, а мир в глазах стал абсолютно размытым. Правильно, я не желаю видеть их лица. Я не хочу видеть собственную гибель. — И что она несёт, хм? — после краткой паузы выдал Дейдара. — Почём мне знать? — хмыкнул в ответ Кисаме. Они ещё и насмехаются надо мной и моим горем. Ненавижу! — Я… я… — задыхаясь от слёз, мне никак не удавалось изречь ещё хоть что-нибудь внятное. — Харуко, — неожиданно совсем рядом послышался бесстрастный тон, каковой мог принадлежать исключительно одному человеку. Тому, кто похитил Акико. Резко вскинула подбородок, намереваясь немедленно потребовать у него местонахождение сестры, однако как только наткнулась на его взгляд, то единственное, что сумела сделать — лишь оцепенеть с приоткрытым ртом да широко распахнутыми веками. Из-под длинных ресниц на меня взирали алые очи, но не с тремя томоэ, как обычно, а с темнеющими фигурами по центру каждого. И фигуры те были чем-то похожи на сюрикены. «Мангекё», — промелькнула в мозгу последняя чрезвычайно равнодушная мысль перед погружением в иллюзию.***
Что это?.. Где я? Кто я? Почему мир весь в контрастных багровых и тёмных тонах? Почему на красном небе сияет красная луна? Что это?! Почему мои руки скованы? Почему я привязана к крестообразному столбу? Распяли?.. За что? В чём моя вина? Зачем я здесь? Кто это? Чёрно-белый человек с облаками на плаще?.. Я его знаю? По-моему. Не помню. Эти глаза! О, я узнаю эти глаза! Он… — Объясни. — Что? — То, что говорила там, в лесу. — Кто?.. Что?! — Просто ответь. — Это… это они, те люди. Я не помню. Сделали что-то плохое для меня и… Точно, они убили!.. Убили всех, кто был мне дорог! И ты… Ты украл мою сестру. А как её звали?.. Не помню… — С чего ты взяла, что я похитил твою сестру. — Мне сказали… сказали… Кто-то сказал, но я забыла, кто! Почему я не помню?! — Прекрати. — Это всё они. Их название… Вспомнить бы… Оно такое же, как и цвет крови, такое же, как и это небо… как эта луна. Луна! Алая, как кровь, луна! Ака-цуки. Акацуки. Они. Это они. Да… — Ты ошибаешься. — Я? Я никогда не ошибаюсь. Наверное… — На сей раз ошибаешься. — Твой голос. Страшный, холодный. Он мне не нравится. Он пугает. Не говори больше. Лучше отпусти меня. Выпусти. Дай мне свободу!.. А лучше убей… Я не могу жить. Мне трудно дышать, ходить, думать. Мне больно, понимаешь? Вот тут, в груди. Очень больно… Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь! Ответь мне! — Ты совершаешь ошибку, считая, что Акацуки убили твою семью. — Нет-нет, это всё вы. Вы угрожали мне. Я помню. Этого я никогда не забуду. И вы это сделали. Так закончи всё это. Выполни обещание, данное мне вашим лидером с теми ужасными пронзительными очами. Но, молю, скажи напоследок, жива ли моя сестрёнка? — Я не знаю. Но я знаю одного человека. Он занимается экспериментами и собирает по всему миру детей и людей. Есть возможность, что это его рук дело. — С чего такая уверенность? — Когда-то он состоял в «Акацуки». — Правда? Хех, все вы из одного помё… — Твои родители, скорее всего, были убиты именно им. Ибо этот человек не видит преград на своём пути к цели. — Вот как… Но разве я могу тебе доверять? Нет, я могу верить лишь себе. Никому, кроме себя. Ведь ты обещал не использовать против меня это. Солгал. Все лгут… — У тебя есть какие-нибудь сведения о нём? — О да. Волосы. Его волосы чёрные и длинные. Как у тебя. — Сомнений нет. Это он. — Вот как… И может, ты в курсе, как его зовут?.. — Орочимару.***
Я моргнула. Перед глазами вновь вырисовывался лес и четверо из «Акацуки». Из-за переизбытка эмоций мои ноги всё-таки ослабели, и я села прямёхонько там, где стояла. А ведь клялась, что больше не упаду. «Что. Это. Было?» Неужто я только что побывала в Цукиёми?! Но тот человек, что разговаривал с Итачи… Это была не я. Кто угодно, но не я. Тогда отчего же все воспоминания до единого остались в моей черепной коробке? Я с ужасом таращилась в одну точку пред собою. Тёплая влага на щеках постепенно начинала высыхать. То, что я говорила там, в Цукиёми… Ох, мамочки! Вести столь фамильярную беседу с самим Итачи Учихой. Мне кажется, сие смерти подобно. Однако разве ж я сама не желала её? А вдобавок мне чудится, словно та, что угодила в иллюзию, являлась сумасшедшей, искалеченной частью моего сознания… — Ого, как и ожидалось от Итачи-сана — успокоил одним словом, — различила я довольный голос Кисаме. — Он её только больше запугал. Так что ты там говорила, хм? — Она обвиняла нас в смерти своей семьи, — услужливо подсказал рыбочеловек. Я, меж тем ничегошеньки не соображая, пыталась собрать всё в кучу. Что же это получается? Акацуки и знать не знают ни о чём, а засим Итачи сообщает мне о потенциальном виновнике всего, что случилось с папой, мамой и сестрой?.. Он как будто оправдывается. И как будто говорит правду. «Либо нет?» Могу ли я вообще верить его речам? «Нет». Я уяснила уже давным-давно: доверять нельзя никому, даже добрым на первый взгляд шиноби Конохагакуре. Никому, лишь себе. И Акико. Но где ж мне тогда её искать? Кто способен дать мне информацию о её истинном похитителе? И кто сам этот «истинный похититель»? О, как же я запуталась… — Кто такой… Орочимару? — всё ж хрипло вопросила я, по-прежнему глядя прямо перед собой остекленевшим взором. — Хм?! — незамедлительно отреагировал Дейдара. — Вот это перевод темы! — вслед за ним изумился Кисаме. — Разве не ты ли только что обвиняла нас во всех смертных грехах и заявляла, мол, мы такие-сякие убийцы, а? — Я… Ошибалась. Наверное… Верить или не верить?.. Верить или не верить? Мог ли Итачи соврать? Мог. Но зачем тогда было затягивать меня в иллюзию для элементарного разговора? Не понимаю. Ничегошеньки не понимаю. — Ничего себе ошибочка! Знаешь, существует такой термин, «моральный ущерб» называется… — Кисаме, — коротко перебил напарника Учиха, который отошёл от меня чуток в сторону. Его очи сызнова полыхали обыкновенным Шаринганом. — Ну, ладно. Ошиблась, так ошиблась. С кем не бывает? — хмыкнул человек-акула. — Но зачем тебе знать про Орочимару. Да и откуда ты о нём вообще узнала? — В Конохе, — даже не размышляя, отозвалась я, до сих пор пребывая в прострации. — А, ну да, я вижу твой протектор. Когда ты успела стать генином, а? Небось, теперь много приёмов знаешь? Я исключительно отвела тоскливый взгляд да ничего не ответила. Потому что нечего было. — Мне надоело, хм, — тряхнул чёлкой Дейдара. — Разбирайтесь с ней сами. Тоби, пойдём. Нас ждёт миссия. — Так точно, Дейдара-семпай! — молниеносно рывком отдав честь, живо воскликнул притихший до сего времени владелец спиральной маски, а затем, двинувшись за блондином, обернулся, замахал мне на прощанье пятернями в перчатках да радостно завопил: — Пока-пока, Хару-чан! Зачарованно, безмолвно смотрела им вслед. Ногти ощутимо впились в кожу покоящихся на бёдрах кистей. Такое странное и мерзкое предчувствие. Что бы оно значило?.. — И чего мы будем с ней делать, а? — спросил Кисаме, даже не обратив внимания на уход коллег. — Зецу, — негромко произнёс Итачи. Однако этого стало достаточно, дабы человек-растение с раздвоением личности неторопливо возник прямёхонько пред нами. Я испуганно дёрнулась. Они что, желают скормить меня сему каннибалу?! Не такой смерти я себе желала, не такой… — Отведи её к Лидеру — он всё решит. После данной реплики я и вовсе затряслась. Нет, что угодно, только не к нему! Уж лучше пусть меня съедят. — Хорошо, — покладисто ответила Белая половина монстра, а потом он внезапно появился слева от меня. Затравленно шарахнулась в сторонку, однако мой локоть почти сразу крепко-накрепко перехватили, не позволяя пошевелиться. — Не надо, пожалуйста, — умоляюще прошептала, отрицательно замотав головой, параллельно с мольбой глядя на него снизу вверх. — Я н-не хо… — Тебя никто и не спрашивал… — злостно зашелестел Чёрный Зецу, не давая даже завершить фразу. — …увы, — добавил Белый. — А нас тоже ждёт миссия. Да, Итачи-сан? Учиха, не ответив Кисаме, попросту развернулся и неспешно пошагал прочь. — До скорой встречи, детка. И удачи тебе там, — участливо подмигнув мне, клыкасто усмехнулся рыбочеловек да, поправив огромный меч, что висел у него за спиной, последовал за компаньоном. — Нам пора, — прошипела правая часть монстра, и в следующую минуту меня, не церемонясь, подхватили на руки. Я лишь приглушённо вскрикнула да зажмурилась. О, этот запах. Тошнотворная вонь разлагающейся плоти практически парализовала моё обоняние. Как же жутко и гадко. А вдруг он проголодается и захочет немного перекусить?.. Мной. — Расслабься, Харуко-сан. Я не голоден, — так и излучая позитив, заверил меня Белый Зецу, когда мы уже начали движение по веткам деревьев. — Пока что, — как всегда, не упустил возможность вставить свои пять рё Чёрный. Сомкнула веки ещё интенсивнее, отчасти от того, что всё напряжённое тело болело да ныло, а частично из-за чудовищного страха. Усталость с болью — физической и душевной — были безмерно велики, посему я, запамятовав про то, что как бы путешествую на руках у любителя человеческого мяса, окунулась в беспокойный, прерывистый сон. А быть может, всё-таки в обморок.