Позовите врача, позовите врача… Со мной, должно быть, что-то не так… Он — чудовище, так почему он мне так нужен? Прошу, скажите, пожалуйста, скажите мне! Он — чудовище, Он — монстр, Этот парень — монстр, жуткое чудовище, Но я люблю его, Да, я люблю его. Dev — "Monster"
***
Так тихо. Слишком тихо. А в придачу темно. Холодно. Больно. И особенно больно в области шеи. А ещё в области сердца. Я погибла? Где я? В Аду или в Раю? Мне не пошевелиться. Веки будто кто клеем смазал, и теперь они не хотят разлипаться. Плохо. И до жути хочется пить. Ноги и руки практически не ощущаются. Но не значат ли все эти ощущения, что я всё же каким-то немыслимым чудом осталась жива. Как так? Неужели это сделал Какаши-сан? И зачем он это сделал?.. Меня постоянно спасают именно тогда, когда я уже готова распрощаться с жизнью. Но я просто-напросто не вижу в этом смысла. Я уже давно хочу умереть. С огромным трудом я приоткрыла глаза. Надо мной нависла беспроглядная тьма. Такая чёрная. Так я во тьме? Нет, хуже. Тьма во мне. О, какая же я слабая. Так и знала. Все мои обещания были всего-навсего пустым звуком. Я ведь клялась, что смогу противостоять ему, била себя кулаком в грудь, сыпала пафосными фразами. А в итоге что? Ничего. Я снова не сделала ничего. Только зря израсходовала чакру. И что я желала этим доказать? То, что я не беззащитна? Если бы я сейчас не была так истощена, я бы, верно, рассмеялась. О, как же я хочу умереть. Какой позор. Веки заново потяжелели и опустились. Что, хотела погеройствовать? Вот чем это тебе обернулось. Нравится ли тебе это, глупая Харуко? Нравится?! Ты вновь прячешься за чужими спинами, рыдаешь, а всё, на что ты способна — лишь бросаться словами на ветер. Мне кажется, или смерть будет для меня самым лучшим выходом? Нет, мне так совсем не кажется. Ибо так оно и есть. Это насколько же надо быть слабой, чтобы не суметь как следует нанести удар своему противнику? Именно та минутная слабость и стала моей роковой ошибкой. Но что же я могу с собой поделать? Что я могу сделать, если моё тело не желает слушаться свою хозяйку? Я попросту не могу причинить вред этому человеку. И лишь теперь я осознала, почему. Раньше я даже не допускала мысли об этом, а сейчас… О, Конан-сан, Вы были бы недовольны своей ученицей, ибо я не только не держалась от него подальше, я ещё и почувствовала к нему то, чего не должна была чувствовать к такому человеку. Теперь мне стало ясно — моё сердце вовсе не предупреждало меня об опасности, а наоборот, желало, чтобы этот отвратительный и злой на весь мир мужчина был рядом. Чтобы он опять пришёл ко мне ночью и привычно обнял, согревая теплом своего тела. Конан-сан, это так стыдно, понимать, что я люблю того, кто собирается погрузить наш мир в Вечную Иллюзию, тем самым прекратив его существование. И я так сожалею, Конан-сан, что посмела полюбить того, кто Вас убил. Я сама себе противна. Но как же так? Почему и когда вся та ненависть к нему успела перерасти в абсолютно противоположное чувство? Когда это произошло? Сегодня или когда-то до этого? Ох, я уже и сама не знаю. Однако знаю точно одно: люблю я отнюдь не Мадару, коим он притворялся, а именно того человека, которого зовут Обито. Похоже, как из любви рождается ненависть, так и ненависть может каким-то невообразимым способом перевоплотиться в любовь. Но это так глупо. Совсем недавно он называл меня фальшивкой и подделкой, заставил остричь мои длинные волосы, смотрел на то, как я умираю, равнодушным взором… Ну а я, будучи истинной идиоткой, осознала, что влюбилась в него как раз после всего этого. И кто бы мог подумать, что моей первой и, вероятно, самой настоящей любовью окажется мерзавец, который до безумия желает погрузить весь мир в Иллюзию? Это и вправду глупо. А ещё чертовски неправильно! Но, к величайшему сожалению, это так… Да, любовь в действительности зла. О, Ками, мне, видимо, уже ничто не поможет. Лишь смерть. Но всё-таки я проиграла. И проиграла не врагу. Я проиграла собственным чувствам. Какая же из меня куноичи? Какой из меня вообще ниндзя?! Слёзы медленно покатились по вискам из уголков глаз. Шиноби — это тот, кто должен отречься от всех эмоций, чувств, ни в коем случае не показывать слёз. Тот, кто готов выполнять миссии любой ценой. Тот, кто пожертвует чем угодно ради достижения цели. А я… Веки широко распахнулись. Невидящий взгляд упёрся в темень надо мной. Но ведь я… человек. И каждый шиноби прежде всего — это человек. Он же никак не может прожить без чувств. Как бы люди не пытались отрицать, именно чувства всё время берут над ними верх. И как бы я не силилась убедить себя в обратном, мне всё равно тоже от них не спастись. Это уже выше меня. И это ужаснее всего. В измерении Камуи так холодно. Сколько я уже тут лежу? Как же плохо. Я не могу шевельнуть и пальцем. В придачу каменная поверхность одного из многих блоков, на котором я лежу, чрезмерно жёсткая. Однако мне даже не под силу сменить позу. Сглатывать горькую слюну было неприятно и больно, посему я пыталась делать это как можно реже. Ах, я чувствую себя так паршиво, хоть ничего полезного на поле боя так и не сделала! Вот она, моя истинная сила. Я немощна против чувств, я беспомощна против физических атак. А что я вообще могу? Неужто я настолько бездарна? Неужели мои учителя зря старались и обучали меня искусству ниндзя? Какой же это позор. Не только для меня, но и для них. Конан-сан, Ирука-сенсей, выходит, вы зря меня учили? Ох, простите меня, если сможете. Со мной и так всё было ясно с самого начала. А ещё Норайо-сан… То, что с ним случилось — это просто кошмар. Я искренне надеюсь, что он жив. О, Ками, я могла потерять ещё и его! Видимо, всё, что я могу делать — приносить несчастья всем окружающим. Больше ничего. Слух постепенно начинал возвращаться. Негромкий треск. Чей-то безумный смех. Приглушённый звук голосов. Обрывки слов. Ах, мне не по силам повернуть голову в том направлении, откуда они доносятся. Кто же там? Но необходимо взглянуть. Потому что я узнаю эти голоса. Скосив вправо свой размытый взор, я наконец-то приметила вдалеке две фигуры, которые стояли друг напротив друга на одной из колонн. У первого человека яркими, синими вспышками полыхала рука, и именно она издавала тот трещащий звук. «Какаши», — слишком запоздало пришло на ум. Сил нет даже для того, дабы хоть что-либо сказать. — …ты всего лишь подделка. О, теперь я имею возможность расслышать и то, что говорит второй мужчина. И снова эта фраза. — И Рин не могла покинуть этот мир так рано. А значит, Рин, которая погибла, тоже подделка. Ведь Рин является Рин, лишь до тех пор, пока она жива. И никто не сможет её заменить… А те, кто создал этот мир, система шиноби, деревни, да и сами шиноби — это всё, что заставляет меня чувствовать истинное отчаянье. Сам этот мир. Весь этот мир подделок! Ответ Хатаке я уже слышала плохо. Он говорил так приглушённо, так негромко. Наверное, я его понимаю. Только вот ему во сто крат хуже, потому как его бывший друг оказался таким человеком. Ужасные события происходят сейчас. Чересчур много для одного дня. — Раскрой глаза! — рыкнул Обито, перебивая пепельноволосого джонина. — У меня ничего не осталось от сердца. Там пустота! Я даже боли не чувствую! Но не вини себя, Какаши, — тон его резко смягчился, а ещё в нём проскальзывали узнаваемые нотки сумасшествия. — Эту пустоту создал не ты, а этот беспощадный мир. И она не принесла мне ничего, кроме боли. Так какой смысл хранить её? Вот почему я отбросил всё прочь, — свечение вокруг руки Какаши мало-помалу исчезло. — Да и ты сам… разве ты не страдал всё это время? Когда стоял перед моей могилой, и перед могилой Рин. Какаши, достаточно уже, — снова эти уже ясно слышимые отголоски безумия в его голосе. — Тебе больше не придётся страдать. О, прошу тебя, хватит. Пожалуйста, прекрати. — Ведь Рин здесь. Вместе с твоей идеальной версией меня. Ты можешь воплотить в жизнь всё, что захочешь. Ты получишь всё, чего желал… в Мире Иллюзий… Собрав последние крупицы сил, я втянула в лёгкие побольше воздуха и крикнула настолько громко, насколько получилось: — Какаши-сан! Смазанные силуэты дёрнулись и повернули ко мне свои головы. Заметили, наконец? — Харуко? — как-то удивлённо обронил Хатаке. О, ты, похоже, уже и забыл, что я здесь. Губ коснулась вялая и облегчённая улыбка, из них вырвался беззвучный выдох. Больше я, увы, не в состоянии что-либо сказать. Сил нет. Но взгляд, которым я смотрела в их сторону, передавал всё, что было мною не сказано. «Не поддавайся на его уговоры. Не верь ни единому его слову. Да и как вообще можно верить тому, кто и сам себе-то всю жизнь врёт?» Я опустила дрожащие веки. Печально. — Обито, стой! Шею резко сжала чья-то рука, при этом словно пригвоздив меня к полу. Давление на тело увеличилось. Вот как… И почему все так и норовят подержаться за моё горло? Да уж, но теперь мне точно не будет пощады. Веки, подрагивая, помалу приоткрылись. Его лицо, искажённое гримасой неподдельной злости, находилось в такой близости от меня. Сумасшедший взгляд двух глаз с Шаринганом и Риннеганом столкнулся с моим спокойным и почти безразличным взором. Ну что ж, мне уже всё равно. Теперь-то ты закончишь начатое, не так ли? Рука в попытке подняться слабо дёрнулась. Если бы я только могла, то дотронулась бы до его щеки, которую совсем недавно ударила. Жаль. О, почему же ты так на меня смотришь? Неужели я в чём-то виновата? Может, в том, что похожа на девушку, которую ты, по-видимому, когда-то любил? Я же не специально. Если бы я только знала раньше, я бы обязательно изменилась. Сделала бы что угодно, лишь бы не быть на неё похожей. — Обито, — практически неслышно прохрипела по слогам я, будто пробуя его имя на вкус. А может, ты и не Обито вовсе. Слишком уж долго ты носил маски. Причём не только на своём лице. — Хватит уже врать, — не без труда таки удалось продолжить мне. Учиха смотрел на меня с нескрываемой яростью, но по-прежнему молчал и не отпускал мою шею. — Ведь я знаю… Я слышала, как бьётся твоё сердце… — Заткнись! — горло стиснуло ещё мощнее, но я никак не могла сопротивляться. Особенно ему. — Тебе никогда не понять! Ты всего лишь одна из подделок этого мира! Я сдавленно захрипела и зажмурилась, ощущая, как в левой половине груди всё словно сжалось в комок. Вот кто я теперь для тебя, да? Но зачем тогда было всё то, что ты делал? Спасал мою жизнь, согревал меня ночью и, как мне чудилось, даже оберегал от войны? Знаешь, как бы глупо это ни звучало, но я уже почти позабыла о том, как жестоко и грубо ты обошёлся со мной и моей наставницей в Скрытом Дожде. Просто все воспоминания об этом затмил тот поцелуй. Подлинный Мадара оказался прав. Я такая жалкая. Ну же. Чего ты медлишь? Ведь я уже давно жду… Практически рядом раздался звук быстрых шагов. Где-то за спиной Учихи блеснула ослепляющая вспышка молнии. «Какаши», — вновь как-то чересчур лениво пришло мне в голову. Моё безвольное тело, точно я и вправду являлась никчёмной куклой, подхватило поперёк пояса, выдавливая при этом из лёгких последний воздух, и увлекло куда-то в сторону. Чужая ладонь, окутанная покровом из голубых молний, пронеслась почти у моего носа. Секунда — и всё, в конце концов, остановилось. Но я даже не шевельнулась. Просто опять на грани слуха захрипела, да так и повисла, рассматривая невидящим взором пол. Руки, болтаясь, свесились вниз. Пускай волосы у меня на данный момент и были короткими, но они всё равно практически целиком застилали мне обзор. Повязанный на мой лоб протектор с изображением перечёркнутого знака Листа мягко, излишне медлительно соскользнул книзу да звонко брякнулся о камень колонны, рассекая этим звуком воцарившееся гробовое затишье. — Посмотри, Какаши, — послышался надо мной голос того, чья рука сейчас крепко-накрепко обвивала меня поперёк талии, заодно плотно притиснув к чужому боку. — Видишь ли ты, что бывает со слабыми людьми в этом мире? Они теряют волю. Ими можно легко манипулировать. Они становятся похожими на марионеток. И тебя по-прежнему устраивает такой мир?! Этот мир? Нет, Обито, не мир сделал из меня безвольную куклу. Это ты сделал меня такой. А хотя нет. Нет, всё-таки во всём виновата я. Одна лишь я. Винить за мою слабость нужно, естественно, только меня. Ибо обвинять его я попросту не имею права. — Уж я-то позабочусь о том, чтобы это неравенство исчезло навсегда… — Ты снова за своё, — едва шевеля языком, пробормотала я, продолжая глядеть себе под ноги. — Может, хватит? Останови всё это пока не поздно. В ответ меня сжало так, что я аж задохнулась. Но я не замолчу и всё же договорю: — Ведь ты опять… ошибаешься. Потому что даже вода, послушно протекая по своему руслу, может выйти из своих берегов. Даже такой жалкой марионетке, как я, по силам оборвать ниточки, которыми мной манипулируют… — И это мне заявляет тот, кто сейчас не имеет возможности даже чтобы пошевелиться? — раздражённо прошипел Учиха, стискивая меня ещё крепче. Я лишь закашлялась и горько усмехнулась. Да уж, действительно. — Не стойте столбом, Какаши-сан, — почти неслышно и натужно прошептала я. Довольно, мне уже и так ясно, что переубедить его не выйдет. — Нападайте же. И не бойтесь меня задеть. Вы ведь знаете законы шиноби: миссия должна быть выполнена любой ценой, — я едва нашла силы, дабы поднять голову и воззриться на джонина Конохи. О, Ками, откуда хоть у тебя сей потерянный взгляд? — Да, нападай. Избавься от всех своих чувств, — меня вздёрнуло кверху, а спину со всей силой прижало к такому знакомому и тёплому телу. — Сделай это снова. Ты ведь сможешь? А, Какаши? И мне опять непонятно, о чём он говорит. Что «это»? Что он вообще имеет в виду? Пальцы свободной руки Учихи неторопливо прошлись по давно посиневшей коже моей шеи, поднимаясь к подбородку и заставляя меня запрокинуть голову. И мне совершенно не приятно. И мурашки по всему телу совсем не по этой причине. И сбившееся дыхание у меня лишь из-за чакроистощения. А дрожу я только от боли, поскольку слаба и, как бы там ни было, боюсь смерти. Да… Вот мы и снова пересеклись взглядами. Что ж, если и умирать, то с ним вместе. Это, верно, будет самая лучшая смерть. Пальцы еле нащупали ткань его одежды и судорожно её стиснули. Ни за что не отпущу. — Давайте, — на выдохе слабо и хрипло вырвалось у меня. Веки плавно опустились. Я позволила себе слегка откинуться назад, практически полностью расслабляясь и немного сильнее прижимаясь к Обито. На то, чтобы сказать Хатаке хоть что-нибудь ещё, уже попросту не хватало сил. Думаю, он и так понял. А я? Я давным-давно готова к этому. Вот всё. Приближающийся пронзительный звук трещания электричества. Может, моя смерть всё же звучит именно так? Хватка поперёк талии и на подбородке неожиданно ослабла. Я перестала ощущать Учиху спиной. Тело вновь дёрнуло в сторону. Мир вздрогнул, завертелся. Запястье кто-то не так уж и слабо обхватил, следом за чем меня увлекло куда-то вперёд. Уже другие руки перехватили мои плечи, не давая упасть. Я даже глаз не успела раскрыть, как меня в очередной раз с немалой силищей швырнуло в непонятном направлении. Полёт, по ощущениям, продлился целый час, хотя на самом деле не прошло и минуты. Приземление же, ясное дело, было не очень-то удачным. Я со всего маху ударилась о поверхность одного из каменных блоков, при этом проскользив по нему ещё с метр. Воздух вместе с негромким вскриком вышибло из лёгких. В голове всё перемешалось. Наверное, ещё бы чуть-чуть и я бы полетела прямо вниз, в ту черноту, которая и там окутывала пространство сего измерения. Тяжело вдыхая холодный воздух, я пыталась осознать, что сейчас произошло. По-видимому, меня перебросило аж на соседнюю колонну. Неужто ты, Какаши, всё-таки не смог сделать то, о чём я тебя попросила? Ладно, у меня вообще нет права винить кого-либо. Он и так многое перенёс, а теперь ещё и взваливать на себя ответственность за мою смерть… Харуко, когда ты уже перестанешь быть такой эгоисткой?! Хотя кому вообще будет жаль нукенина, которому не под силу даже сделать хоть что-либо полезное, дабы искупить свои грехи?.. — Твой противник — я, Обито, — послышался весьма твёрдый голос Хатаке. — И неужели ты падёшь до такой низости, чтобы прикрываться телом девушки? — А ты, Какаши? Строишь из себя героя? Считаешь, что можешь всех спасти? Советую не быть тебе таким наивным, поскольку тебе не под силу даже это. Потому что ты такой же беспомощный отброс, как и она! И как все остальные в этом мире! Не имея возможности пошевелиться, я просто-напросто всматривалась помутневшим взором ввысь, в беспросветную темень. Такую же, как и в его душе. Как ты докатился до этого, Учиха Обито? Когда с тобой это приключилось? Из-за чего ты, чёрт возьми, сошёл с ума?! — Почему ты отказываешься от мира Иллюзии? Ведь реальность жестока. Её пустота поглотит тебя. Не всегда всё идёт, как было задумано. И далеко не всегда тебя придут выручать из беды. Точно так же, как это было со мной. Точно так же, как я не успел вовремя! «Что же с тобой произошло? Что произошло с той Рин? — мысли заглушили все его слова. — Он всё продолжает твердить о мире иллюзий, не перестаёт повторять про ту пустоту в сердце. Когда он уже, наконец, прекратит?!» Сквозь пелену размышлений я ясно расслышала полный решимости голос Какаши: — Я, может, и никудышный шиноби, но кое-что я всё-таки понял. Эту пустоту можно заполнить только благодаря близким людям, которые тебя окружают. Друзья не будут стремиться к тому, кто отказывается от воспоминаний о своих товарищах и от этого мира. Можешь оправдываться тем, что не всегда всё идёт, как хотелось бы. Но это не поможет тебе заполнить ту пустоту в твоём сердце. И люди никогда не протянут руку помощи тому, кто убегает от трудностей и бездействует. Ведь пока ты не сдашься, всегда есть надежда на спасение. Ах, ну наконец-то. Теперь он точно уверен в себе. Я слышу это. Я ощущаю это. Мне не видно его глаз, но я убеждена в одном — в них больше нет той рассеянности. Глаза чуть прикрылись. Уголки губ дрогнули в вялой улыбке. Воздух с облегчённым выдохом вырвался из лёгких. Так хорошо. — Ты только и можешь, что говорить, — Учиха, видимо, также не собирался терять уверенности в себе. — А на деле получается, что единственный способ освободиться и обрести счастье в этом мире — избавиться от всех воспоминаний о своих товарищах и близких! — В мире ниндзя шиноби, которые нарушают правила, считаются мусором, — вдруг неспешно заговорил Какаши, и в словах этих я ощутила нечто особенное. — Однако… те, кто не дорожит своими друзьями — ещё хуже мусора. А кто не дорожит памятью о них и их чувствами — в десятки раз хуже! — до моих ушей донёсся нарастающий звук знакомого потрескивания молний. — Я не откажусь от воспоминаний о прежнем тебе. Несмотря на то, что отказался от них ты… Кажется, начинается.