Женщина, которой не было

      - Свершилось. Ты узнала о Серафин, - сказал Эрик. Кристина не скрывала от него правду, известную ей. Она рассказала всё, что услышала от Филиппа и Перса, не называя, однако, имён этих «осведомителей».       - Я не буду показывать своё удивление тем, что ты тоже всё знаешь, - сказала Кристина, - удивляться и гневаться я уже утомилась. Почему мне никто ничего никогда не рассказывал – об этом я тоже, очевидно, не узнаю.       - Твой отец виделся с Раулем после той ночи, - произнёс Эрик. – Именно он взял клятву молчания с мальчишки. Как будто знал… - Мужчина неприятно улыбнулся. – Как будто предвидел, что через несколько лет этот юнец снова ворвётся в жизнь его дочери. Правда, уже младшей…       - Эрик, не говори об этом, - взмолилась Кристина, - я здесь, чтобы услышать от тебя другое.       - А, разумеется, - Эрик откинулся на спинку стула, - я всего лишь информатор. Что ж, маленькая Кристина, слушай меня. Используй бедного Эрика снова. Кристина промолчала в ответ на колкость.       - Думаю, что поездка принесла тебе много больше пользы, чем то, что я тебе поведаю. Знаю я очень немного. Тогда… - Эрик помедлил. – Ночь была сумасшедшей. Цыгане, все как один, с ума посходили. Я помню их крики и беготню. И факелы, факелы… - Эрик содрогнулся. – К факелам у меня особое отношение; бывало, сам барон приходил и учил меня покорности, прижигая разные участки моего тела… Я вначале не прислушивался к происходящему. Обычно по вечерам в таборе шумно. Но на сей раз вопли не утихали необычно долго. Я встал с соломенной подстилки и поплёлся к прутьям клетки, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Меня держали в одном из шатров, но, к счастью, в ту ночь я на несколько часов поверил в высшие силы. Полог у входа в шатёр был отдёрнут, так что я чётко видел беснование, охватившее табор. Наблюдая за цыганами, я медленно передвигался вдоль прутьев клетки, пока не наткнулся на дверь. И она скрипнула – и отворилась! Поначалу я не поверил своим глазам. Меня не заперли? Быть такого не может. Но, выходит, что-то отвлекло даже моего надсмотрщика. Что-то из ряда вон выходящее. Инстинкты и осторожность не подвели меня. Я был немыт и худ, в неясном свете огней меня легко было принять за тень или грязь, если бы я прилёг на землю. Сначала я хотел незаметно убежать из табора, но вновь меня не подвёл здравый смысл, отточенный годами пыток и унижений: мне был необходим какой-нибудь скарб. Любая рубашка и обувь. И, зачем же лукавить, я был зверски голоден. И вдруг мои мысли прервал тонкий пронзительный крик. Любопытство охватило меня. Какое-то жестокое любопытство: мне хотелось увидеть, как цыгане истязают кого-то другого, а не меня. Может, даже и благородного? Может, теперь у них появилась новая «жемчужина» в их коллекции? И меня поэтому перестали замечать? Голод и страх притупились. Я изменил свой маршрут и теперь тихо-тихо крался к шатру барона, чтобы посмотреть на происходившее. Вокруг входа в шатёр собралась приличная толпа цыган. Из-за их спин я не мог толком разглядеть, что происходит. Мне помогла моя обезьянья ловкость, хоть и силы почти меня покидали из-за недоедания. Рядом с шатром высилось небольшое дерево, на нижних ветках которого сейчас пестрели пелёнки цыганят. Я ухватился за один сук и, подтянувшись, резво поднялся наверх, под прикрытие листвы. С высоты обзор открывался куда лучше. На вытоптанной площадке у шатра я увидел моего надсмотрщика Илоро. «Да, тебе попадёт, когда меня не найдут на месте», - подумал я. Илоро крепко держал высокую девушку, которая не прекращала попыток освободиться от этой хватки. Её головной убор – платок – соскользнул с головы, открыв всем на обозрение волны длинных светлых волос. Другой цыган – имени его я не знал – точно также держал в руках мальчишку лет десяти. Моё зрение было хорошим, и я сразу различил, что ребёнок – благородного происхождения: его одежда, хоть и запачканная и порванная (видимо, в схватке с цыганами), была превосходной.       - Смерть этим выродкам! За оскорбление нашей сестры! – прогремел трубный голос барона. Из шатра двое молодых цыган вывели ещё одного человека. Это был юноша. Из одежды на нём имелись – прости за такую подробность, Кристина, - только расстёгнутые штаны. Полуголый парень явно был на грани потери сознания. Его голова моталась, точно готовая вот-вот отвалиться. Как я подумал, он даже не понимал, где находится.       - Смерть родичам этого негодяя! – опять заревел барон. – Перерезать им глотки за поруганную честь моей сестры!       - Смерть! Смерть! Смерть! – завопили цыгане, затопали, засвистели… Но тут из шатра, пошатываясь, выбралась цыганка. Я узнал Зору, сестру барона. Всегда красивая, дерзкая и бесстыжая, Зора была гордостью своего брата и символом всего табора. Но теперь Зора выглядела плачевно. Изодранное платье не скрывало её смуглых грудей, лицо покрывали запекшиеся царапины, по стройным ногам текла тёмная кровь, оставляя дорожки на пыльной земле. Ухватившись за полог у входа, Зора окинула толпу бессмысленным взглядом. Цыгане, как один, замолчали.       - Я прошу слова, Тагар, - сказала она, обращаясь к барону.       - Говори, - кивнул Зоре брат.       - Их, - Зора кивнула головой в сторону полуголого юноши, светловолосой девушки и мальчика, - не убивать. Я хочу, чтобы он… - Цыганка медленно-медленно подняла руку и указала пальцем на полубессознательного парня. – Чтобы он сделал со своей сестрой то, что сделал со мной. А мальчишка… - Зола страшно улыбнулась. – Пусть смотрит на это.