Женщина, которой не было

      - Так всё и случилось. Я многое видел и слышал за свои недолгие, но жестокие годы. Но то, как Вита живописала сцену в шатре… Мой лоб покрылся холодным потом. По словам Виты, молодой человек колебался недолго. Только для вида. А затем…       - Затем Филипп изнасиловал мою сестру, - закончила Кристина. – Дальше я знаю. И Рауль – бедняжка Рауль, ведь он был её мальчиком! – видел этот ужас! На его глазах его родной брат растоптал его первую любовь!.. Теперь я могу его понять… - Кристина вытерла слёзы, сбегавшие по щекам. – Могу понять абсолютно. Я бы тоже потеряла разум от увиденного. Эрик отвернулся от Кристины.       - Теперь я могу надеяться, что ты вновь уйдёшь? – произнёс он странную по своей нелогичности фразу. Голос Эрика был спокоен, но такое спокойствие обычно сдерживает шквал эмоций.       - Конечно… - вздохнула Кристина. – Конечно, я уйду. Я не хочу тревожить тебя больше своим присутствием. Но позволь мне задать ещё два вопроса.       - «Ещё два вопроса», - слегка передразнил Кристину Эрик. – Что ж, я к твоим услугам.       - Почему ты не рассказал мне сейчас, что спас тогда Рауля? Эрик дёрнулся.       - Кто сказал тебе такую чушь?       - Перс, - решила не лукавить Кристина. Эрик повернулся к женщине.       - Благодарю, что не старалась скрыть от меня свой источник знаний, - он расправил плечи, - но тебя дезинформировали.       - Эрик! – повысила голос Кристина. Она шагнула навстречу мужчине. - Ты ведь спас его! Почему ты отрицаешь! Неужели это стыдно – подарить человеку его собственную жизнь? Зачем ты самостоятельно лепишь из себя морального урода?       - Я этого не делаю! – прокричал Эрик, отбегая от Кристины. – Я и есть урод! И духом, и телом! А ты, Кристина, могла бы и не напоминать мне в очередной раз о моей ноше!       - Господи… - прошептала Кристина, отступая. Сейчас ей было до слёз жаль всех – и Рауля, ставшего очевидцем подлинного кошмара, и несчастную Серафин, чьё светлое детство было разбито в одночасье безжалостным поступком, и самого Эрика, в котором сейчас на глазах женщины проглянул тот ребёнок из цыганского табора – голодный и тощий, с грязной кожей и спутанными волосами. Но со взглядом, в котором тлели последние угольки доверия миру.       - Твой второй вопрос, - Эрик справился с волнением, - изволь же.       - Хорошо. Расскажи мне, где Серафин. Эрик хохотнул.       - Это смешно? – спросила Кристина.       - Нет, нет… - отмахнулся Эрик. – Я ожидал любого вопроса, но не этого.       - Так ты знаешь, где моя сестра? – наступала Кристина.       - Нет, - отрезал Эрик. Кристина понуро опустила голову, но тут Эрик добавил:       - Я знаю, где она. Но никогда не открою этой тайны. Даже тебе.       - Эрик, - Кристина была очень взволнована, - пожалуйста! Серафин – моя семья, больше у меня никого нет в целом мире!       - Я тоже одинок, Крошка Лотти, - с нотой презрения ответил Эрик, - привыкай к этой болезненной роскоши. Скоро ты втянешься, это не хуже опиума…       - Эрик!       - Нет. Серафин теперь совсем не тот человек, которого ты навоображала в своей прекрасной голове. Она так изменилась, что ты не найдёшь в этой женщине своей сестры. Серафин многое пережила, и теперь всё, что она хочет – покой. И забвение. Она не желает помнить о прошлом.       - Ты так хорошо об этом рассуждаешь, - со слезами сказала Кристина, - ты видишься с ней?       - Иногда, - кивнул Эрик, - но я уже сказал тебе: Серафин не хочет помнить о былом. А я – слишком яркое воспоминание из её прошлого. Да и она вызывает во мне излишнюю сентиментальность.       - Эрик… Это жестоко… Я прошу тебя! – сложила руки в молитвенном жесте женщина. Мужчина не ответил и отвернулся.       - Ты мстишь мне. Твоя душа и вправду уродливей лица! – бросила Кристина в спину Эрику. – Я ухожу. Но я справлюсь и без твоей помощи! Я найду мою сестру! Эрик так и не повернулся к уходящей Кристине. Дверь закрылась. И тогда мужчина позволил своим эмоциям выплеснуться. Он свалился на резной диванчик, закрывая лицо руками, и свернувшись почти калачиком, подтянув тощие коленки к груди, зарыдал. Где-то внизу грохотал бал. Танцевали пары, обворожительно улыбались дамы, смело ухаживали за своими избранницами офицеры и светские львы... Богатые и именитые персоны веселились, ведь их миром был свет и праздник. На столе в апартаментах Эрика были разбросаны несколько писем – он перечитывали х незадолго до приходы Кристины. Кто мог знать, что его возвращение к Серафин – пусть в мыслях, пусть только лишь через прикосновение к её посланиям в бледно-жёлтых конвертах – приведёт Кристину сюда?.. И в эту минуту Эрик, вопреки его собственным словам, был не одинок. За многие тысячи километров от Санкт-Петербурга в другом крупном городе низкорослая женщина в чёрном платье держала в руках игрушку. Небольшую лакированную шкатулку, увенчанную фигуркой обезьянки в персидском облачении. В лапках обезьянки были крошечные цимбалы. Женщина со знанием дела повернула неприметный ключик на боку шкатулки. Раздалась тихая, переливчатая музыка, преисполненная такой нежной грустью, что даже каменная статуя могла бы прослезиться. Но было сложно понять, какие чувства испытывает таинственная женщина. Ведь её лицо скрывала плотная тёмная вуаль.