Женщина, которой не было

Возвращение домой, как это всегда бывает, показалось Кристине очень быстрым. После бесполезной встречи с Эриком она едва сдерживалась. Гнев, обида, растерянность, осознание того, что она почти подобралась к единственной ниточке, ведущей к Серафин, и не смогла вырвать её у своего бывшего учителя… Он не помог. Он бросил её, хотя никогда раньше не позволял себе такого. Он впервые предал её. И в те же минуты, когда Кристина думала о предательстве Эрика, внутренний голос шептал ей: «А как ты поступила с ним когда-то?..». Проклятая совесть не давала себе перечить. Однако, время шло и требовало от графини, чтобы и она не стояла на месте. Кристина хотела действовать, она желала действий. Ей нужно было отыскать Серафин. Правду сказала женщина Эрику - сестра, её «легендарная» сестра была всем, что осталось у Кристины в мире. По возвращении домой женщина навестила Рауля. Этот визит не принёс ей ни радости, ни огорчения: Рауль был жив и физически здоров. Но вот от встреч с женой он наотрез отказался. Кристина поняла, что с этого времени от её брака уже абсолютно точно ничего не осталось. Как будто до отъезда у неё ещё были надежды… Кристина понимала и себя, и Рауля. Удивительная способность, всё-таки! Она не хотела ненавидеть супруга за многолетнюю ложь. И не могла: Рауль за стеной из симпатии к Кристине – которая, возможна, и была вначале настоящей – прятал свой океан боли. Своё тёмное сумасшествие, сгрызавшее его сердце, когда он оставался один, и не нужно было ничего и никого играть. Когда исчезал виконт. Исчезал красавец де Шаньи. Исчезал младший брат Филиппа. Филипп!.. Кристина увидела его на следующий день после своего приезда в Париж. Увидела из окна. Экипаж старшего де Шаньи остановился у дома Кристины, и его щеголеватый владелец элегантно выбрался наружу. «Подлое чудовище!». Кристина стояла у окна в своей спальне и сжимала кулаки. На неё плотным коконом надвинулась ярость. Гнев заклокотал в горле, формируясь в самые страшные слова и проклятия. Но Кристина справилась с волной тьмы. Она отошла к двери и позвала Шанталь.       - Не хочу видеть этого человека, - без обиняков заявила графиня, глядя в светлые глаза служанки. Умная девушка, научившаяся распознавать тончайшие оттенки голоса и настроения Кристины, только молча кивнула. Женщина вернулась на свой наблюдательный пост и стала смотреть, как Аделард, виновато и с глупой улыбкой пожимая плечами, передаёт Филиппу слова Кристины. Женщина позволила себе улыбнуться. Она ни за что больше не позволит Филиппу навредить ей. Она не станет видеть в нём родственника. Конечно, долго от него не выйдет прятаться. Соседские сплетни и пересуды ни к чему. Да и Рауль ещё может поправиться… Ради него Кристина не позволяла себе роскоши окончательной размолвки с Филиппом. Она жалела своего бедного супруга. Жалостью любящей старшей сестры. О, Боже, Боже… Она всегда любила его сестринской любовью. Всегда!.. Что же они наделали с Раулем, пытаясь сотворить пламя страсти из солнечного зайчика дружбы? Ради Рауля Кристина была готова – со временем – начать терпеть и Филиппа. Она ненавидела его теперь даже больше Эрика. Но к ненависти мешалось загадочное чувство. И мерещилось странное, шепчущее эхо. «Не совершай ошибку…». Кристина не имела подруг. Так, время от времени друзья Рауля с жёнами навещали её, да приходили приглашения на незначительные приёмы где-то по пять штук в сезон. Но больше заняться женщине было нечем. Визиты к Раулю были нечасты. К своему стыду, Кристина долго уговаривала себя на каждое посещение мужа. Ведь ситуация не менялась. Рауль только зверел. А теперь ещё временами начал впадать в состояние, напоминающее смерть: он падал на свою кушетку, взгляд графа стекленел, и до мужчины становилось невозможно ни дозваться, ни достучаться другими методами. В один из вечеров Кристина в раздумьях сидела в гостиной. За окном угасал день. Перед женщиной на небольшом столике лежали счета и хозяйственные бумаги, в которых графиня решила разобраться. Да только дело шло не очень споро. Молчание дома нравилось женщине. Она привыкла к этой обволакивающей тишине. Кристине везло со слугами, от них никогда не было проблем. Никто не нарушал спокойствия и уединения графини, если она того не желала. А желала она этого крайне редко. Тишина успокаивала, очищала мысли. Вечерний полумрак вторил безмолвию, омывая разум Кристины печальной чистотой. Рука женщины бездумно водила пером по листу бумаги. Пронёсшийся по дороге экипаж с развесёлой компанией взорвал уютную тишину гостиной. Кристина вернулась в реальность. Её взгляд пробежал по листу бумаги на столешнице. Неужели она нарисовала себя? Нет, если приглядеться – а Кристина пригляделась – то становилось понятно: ворох чернильных линий вился и рождал несколько иные черты, чем были присущи графине. Серафин… Кристина вздохнула:       - Как ты нужна мне… Она подтянула пачку листов к себе, взяла верхний и, обмакнув перо в чернила, начала что-то быстро писать.