Акацке? Пойду поем

      В какой-то момент Дейдаре надоело идти пешком. Солнце висело высоко в зените, казалось, ему даже нравилось наблюдать за изнывающими от жары людишками. Тенистость лесных деревьев отнюдь не спасала. Разморенная меланхолией Дина, которая в последний раз испытывала такое температурное предательство еще в далеком детстве, прожитом в деревне, искренне мечтала снять с себя всё: от белой рубашки до кожаных брюк, — а лучше было бы вмиг перенестись в декабрьский Мурманск. Дейдара же покосился в сторону своего напарника и лишний раз пропыхтел, «как это в такой махине [Хируко] не душно». Шарик, символизирующий терпение, лопнул через пару минут; блондин слепил маленькую незамысловатую птичку и увеличил с помощью фирменного дзюцу.       — Данна, залезете? — насмешливо спросил подрывник, глядя на Скорпиона сверху вниз. Тот и бровью не повел. — Не хотите — как хотите, — на этих словах юноша схватил ничего не подозревавшую Дину за талию. Она и вскрикнуть не успела, как её усадили на белую птицу. Затем Дейдара сел позади неё, одним прыжком приземлившись на своё творение.       — Зачем это? — искренне удивилась девушка, на что отступник смерил её снисходительным взглядом.       — Разве ты не хочешь преодолеть долгий путь без особых усилий, м? Могу поспорить, ты и не летала никогда на такой красавице, — парень легко похлопал по глиняному боку.       «Я и просто ни разу не летала», — мысленно ответила Дина, но постыдилась произносить это вслух, коротко глянув на травянистую кочку.       — Хм, или ты хочешь ползти три дня с этим Мастером ворчания? — Дейдара покосился на марионеточника, ехидно усмехаясь, но поспешил продолжить: — Нет? Тогда вперёд!       Птица взмахнула раскидистыми крыльями и резко оторвалась от земли. По инерции девушка откинулась назад, чуть не стукнувшись макушкой о чужой подбородок, и, перепугавшись, развернулась корпусом, чтобы спрятаться в форменном плаще и не смотреть вниз. Дейдара замер, не зная, как реагировать.       — Осторожнее! — юноша грубовато развернул её, чтобы смотрела вперед и держалась за птицу. — Навернешься ещё.       Дина тут же вцепилась в мягкую, податливую глину. Над ухом слышалось ровное горячее дыхание. Она отстранилась и повернула голову, чтобы вглядеться в это по-чеширски довольное лицо, которое минуту назад напоминало каменное изваяние, и прочитать мысли — второе не вышло. Юноша ответно посмотрел в темно-голубые глаза, растянул губы в обаятельной улыбке и устремил взор вперёд, концентрируясь на полёте, все же обняв чужие узкие плечи одной рукой — на всякий случай.       — Просыпайся, мы на месте, — услышала Дина сквозь сон и нехотя приоткрыла глаза. Темное небо с россыпью ярких жемчужинок не внушало какой-либо уверенности, поэтому девушка резко приняла сидячее положение и огляделась: она всё еще на огромной глиняной птице и, судя по всему, до этого уснула в руках отступника. «Не думаю, что ему было удобно», — мелькнула виноватая мысль. Дина вымученно улыбнулась уголком рта и даже сама спрыгнула наземь. В ногах чувствовалась легкая слабость, которая, вероятно, скоро пройдет. От долгого полета приятно закололо ступни.       — А где Сасори? — Соколовская хотела назвать его Мастером, но осеклась, смутно почувствовав, что не стоит произносит это прозвище лишний раз. Юноша спрыгнул следом, одарив ее асимметрией тонкой улыбки, и кинул вверх пару птичек, не забыв сказать «кац».       — Вероятно, к утру доплетется, — он любовно глядел на своё искусство, якобы стараясь перекричать шум нескольких миниатюрных взрывов, рассыпавшихся искрами фейерверков, которые как бы намекают очароваться их красотой, а не несуразными, абсолютно ненужными словами.       — А мы? — как ни в чем не бывало спросила девушка. Она не до конца поняла этот странный жест, задаваясь вопросом о его смысле, если одна из целей — не привлекать внимание.       — А мы в мотеле переночуем, хм. До убежища еще целый день пёхом.       — Может, зря мы его бросили?       — Кого? — с деланной наивностью поинтересовался Дейдара. Студентка бы ответила что-нибудь колкое в силу усталости, но урчащий живот все сказал за неё. — Ясно всё с тобой, пойдём.       Юноша потянул её за рукав рубашки в сторону небольшого скопления домов. Это село было гораздо меньше Деревни Птиц, оно даже не было огорожено каким-либо забором. Сразу возле дороги возвышалось ветхое трехэтажное здание, совершенно не внушавшее доверие.       Кто бы сомневался, отступник заказал всего один номер, и поди догадайся — из скупости или каких-то своих личных побуждений. Женщина, стоявшая на ресепшене, если эту несчастную стойку можно так назвать, выразительно взглянула на Дину с высоты своего опыта, но ничего не сказала, медленно протянув ключ засыпавшей на ходу девушке. Та смутно чувствовала неладное и, наверное, ушла бы, только вот выхвативший ключ из её рук Дейдара — единственное знакомое в этом мире лицо из семи — уже направился вверх по лестнице, вовсе не обращая внимания на то, что за ним не торопятся идти. Делать нечего. Вздохнув, студентка последовала за ним.       — Ты посиди здесь, а я пойду достану что-нибудь поесть, хмн, — проговорил Дейдара, когда они зашли в номер, и собрался было уйти...       — Почему ты идёшь один? — просто спросила студентка, украдкой оглядывая незамысловатую обстановку.       — Потому что... я не знаю, что у тебя в голове. Может, ты сбежишь? — запнувшись, ответил юноша и скрылся за дверью, тут же поворачивая ключ в замке.

Я не знаю, что у тебя в голове.

      Взгляд темно-голубых глаз задержался на облупившейся краске деревянной двери. «Он явно хотел сказать что-то другое», — подумала Дина и добавила, что бессмысленно гадать, если любое предположение будет равноценно всем остальным, и поэтому решила дождаться своего проводника.       Комната была не лучше, чем она представляла: обшарпанные стены, мебель с облезшим лаком, высокая, ну очень высокая кровать и почему-то одна. Девушка подошла к окну, за мутным стеклом которого блестели звезды, освещая чернеющий лес, и легонько ударила по тяжелым малиновым шторам — поднялись клубы пыли.       — Я-я-ясно, — с иронией протянула она и решила навести хотя бы видимый порядок.       Это оказалось плохой идеей, потому что сил почти не осталось. Соколовская снова заснула, укутавшись в одеяло, как только стряхнула с него слой пыли. Как-то нечестно. За день ничего толком не произошло, а она уже выжата, как лимон. К тому же события слишком сумбурные и невнятные. Нелогичные. Банально странные.       Было так невыносимо жарко, что казалось, утреннее солнце заползло сюда, под одеяло, и грело своим золотым боком. Дина высунула нос из-под одеяла и втянула воздух: пахло чем-то вкусным и это вкусное стояло где-то рядом. Сонно сощурив глаза, она посмотрела на тумбочку, где на тарелочке лежали деревянные палочки и что-то похожее на прямоугольный омлет. Тем не менее, неимоверная жара никуда не исчезала и будто бы даже усиливалась. Мало что соображая, девушка нащупала на своей талии чью-то руку и попыталась её скинуть — не получилось. Сознание медленно просыпалось. Перевернувшись на другой бок, Дина встретилась взглядом со спутанными во сне светлыми волосами. Бодрость наступила в один миг, Соколовская затараторила себе что-то под нос, начав активность ногами, комкая одеяло и пихая кого-то еще.       Чужая рука тут же покинула полюбившееся место, её хозяин от неожиданности не удержался на кровати и слетел на пол, напоследок схватившись за худое запястье. Дину придвинуло к краю постели, и она робко посмотрела вниз. Подрывник судорожно пытался сдуть блондинистую челку с лица, в конце концов не выдержал и провел рукой по волосам, оголяя лоб, отчего пряди тут же упали на левый глаз. Лицо выражало не недовольство, но явное непонимание. Дине стало невероятно смешно, особенно при виде слегка размазавшейся подводки у глаз, и она уткнулась лицом в пахшую пылью простыню, стараясь сдержать хихиканье.       — Тебе смешно? — поинтересовался Дейдара, пытаясь скрыть улыбку, поджимая губы. Дина отрицательно промычала в ответ и прыснула новой волной смеха. — А мне тут больно, хм.       Студентка перекатилась на спину и закрыла свободной рукой рот, содрогаясь в приступах хохота. Дейдара, не отпуская ее запястье, залез на кровать и молча уставился на смеющуюся подопечную. Не долго думая, он сел на её живот и принялся щекотать бока. Дина сжалась и попыталась вырвать руку.       — Что ты делаешь?       — Хочу получить свою порцию смеха, хм, — просто ответил отступник, довольно ухмыляясь.       — Прекрати! — сквозь смех попросила она, запрокидывая голову и силясь поймать мужскую руку, что нещадно щекочет под ребрами. — У меня сейчас живот надорвется... — на этом моменте язык на ладони Дейдары внезапно лизнул её запястье, Дина покраснела и замерла. Это случилось ненамеренно, поэтому юноша смотрел в её глаза и лихорадочно думал, как бы оправдаться.       — Это... случайно... вышло, хм, — выдавил он, убирая руки за спину. Дина скосила на него глаза, хмуря брови, и попыталась оттолкнуть.       — Это перебор, — проговорила она, выползая из-под подрывника, взяла тарелку с тумбочки и ушла вниз, намереваясь позавтракать в одиночестве.       — Ну правда, случайно! — крикнул Дей закрывшейся двери и, недолго думая, ударил кулаком подушку, прошипев: — Женщины.       «Дурак, — подперев щеку левой рукой, думала Дина, ковыряясь палочками в омлете. — Случайно, блин». Она косилась в сторону окна, когда зазвенели колокольчики у входной двери, отмечая появление посетителя. Девушка, не задумываясь, повернула голову и, увидев куклу Хируко, на удивление, обрадовалась.       — Мастер, — поприветствовала она, моментально забыв о так и не доеденном завтраке. — Наконец-то.       Хируко смерил её тяжелым взглядом исподлобья, медленно двинулся к ней и заговорил низким хрипловатым голосом:       — Где это ходячее недоразумение?       — Наверху.       Отступник вздохнул, пробурчал что-то вроде «терпеть не могу ждать», на что Дина зажала себе рот ладонью, сдерживая порыв смеха, и направился искать своего напарника.       Оставшийся день прошел спокойнее по большей части от того, что Дина выбрала путь в компании Мастера. Тот не особо мучил её разговорами, точнее, он вообще с ней не разговаривал. Оно и к лучшему, так как девушка порядком наслушалась интересных историй из жизни и нуждалась в моральном отдыхе. Дейдара, обидевшийся непонятно на кого из двух своих спутников (и обидевшийся ли вообще), летел где-то высоко над землей, погруженный в мысли о делах насущных.       — Мастер, — тихо позвала Дина впереди идущего Хируко, но в ответ получила лишь молчание: — А Лидер не захочет оторвать мне голову... — она тут же поправилась: — Точнее, он не будет против, что я внезапно окажусь там?       — Там? — переспросил Сасори.       — Ну, в убежище организации.       — Если будете задавать вопросы подобной глупости, то Лидер обязательно свернет вам шею, — с еле различимой иронией проговорил Скорпион, сто раз пожалев, что старая-добрая знакомая не сидит на глиняной птице его напарника. — А так, всё возможно.       — Ясно, — просто ответила Дина, решив больше не подавать голоса, так как это чревато сарказмом.       В убежище они прибыли ближе к рассвету. Горизонт только начинал окрашиваться светло-синим, на той стороне небосвода всё еще ярко сияли звезды. Девушка уже успела налюбоваться природной красотой ночного неба, но она смертельно устала и банально хотела спать.       В пещере было темно и сыро. Отступники вели свою подопечную по длинным коридорам, петлявшим из стороны в сторону, и Дина, как ни старалась, не могла запомнить дорогу.       — Лидер-сама, можно? — предварительно постучавшись в дверь, поинтересовался Дейдара. В ответ крикнули что-то грубое. — Но это важно, хм!       — Всё утром!       — Это не может ждать до утра, — вмешался Сасори. Блондин скептически переглянулся с Диной, та сжалась и по привычке схватилась за край белой рубашки.       Прошло около минуты, как дверь отворилась и на пороге оказался Пейн собственной персоной. Студентке захотелось спрятаться, например, за Дейдару, но это было бы глупо, поэтому она осталась стоять на месте, уткнувшись взглядом в пол. Увидев её, мужчина еще сильнее нахмурился, прожигая взглядом подчиненных.       — Вон отсюда, — процедил он сквозь зубы, затаскивая Дину в свой кабинет и хлопая дверью. Сейчас он был явно чем-то разозлен, и появление Соколовской, видимо, подлило масла в огонь.       — Какого черта ты творишь? Жить надоело? — прорычал Пейн, с силой сжимая худые запястья и глядя на замершую девушку сверху вниз. Та во все глаза уставилась на него, боясь лишний раз шелохнуться. — Тебе делать больше нечего? Скучно, что ли? Агрх! Конан! — он взмахнул руками, и женщина, стоявшая возле большого дубового стола, принялась собирать свитки и пергаменты и распределять их по шкафам. Пейн нервно прошелся к рабочему месту и уселся за стол.       Пульс стучал в ушах, как у загнанного кролика. Чтобы успокоиться, девушка посмотрела на пламя свечей, чьи тени замысловато играли на нетронутых текстах. Лидеру пришлось громко прочистить горло, чтобы привлечь её внимание. Дине всегда было страшно находиться рядом с Пейном. С течением времени постоянный контакт отодвинул этот страх на задний план. Она привыкла к его тяжелому голосу, привыкла к его леденящему взгляду. Она пыталась не бояться, особенно после ночного одностороннего диалога на кухне. Да, Пейн сказал ей много неприятного, но что самое обидное — всё это было правдой. И всё же Соколовская беспокоилась за него — единственного, кто знал суть собственного, хоть и придуманного кем-то мира. Беспокоилась и боялась. Где-то на задворках сознания что-то заставляло держать перед глазами цельную картину, не выделяя конкретные слои человеческой личности. Притупленное чувство страха вновь заточилось, когда синие глаза встретились с мерзло-серыми, подернутыми рябью.       — Ну, здравствуй, — и этот голос, точно такой же, как в день их первой встречи, льдистый, глубокий. Дина с замершим дыханием смотрела в стылые глаза, взглядом скользнула по мертвенно-бледному лицу и контрастирующим рыжим волосам, властным точеным скулам и металлическим приемникам. Да, теперь у неё было время его рассмотреть. Еще раз. Что-то защемило в груди, и девушка подумала, какое знакомое чувство.       — Здравствуйте, — сипловато пролепетала Дина и сглотнула.       Стоявшая по правую руку от лидера Конан коротко на него покосилась и перевела изучающий взгляд на студентку. Они не были знакомы, поэтому сложно было сразу привыкнуть к присутствию нового человека. Дина, заметив на себе постороннее внимание, взглянула в ответ.       Конан очень красивая: у нее необыкновенные синие волосы и гладкая кожа. Желтые большие глаза, совсем не похожие на змеиные, смотрели с долей пустоты, но не с той, что содержит в себе ничто, а с той, которая наступает с покоем, смирением, мудростью пережитых страстей. Уже издалека Конан создавала впечатление рассудительной и всезнающей женщины, верной тому, кто не дал ей упасть, умеющей быть благодарной и в то же время жестокой. Пухлые губы застыли в манящем очаровании, и на какое-то мгновение Дина позавидовала такому дару Природы. Конан же мысленно отметила аристократическую розоватую бледность новой знакомой, так удачно вписывающуюся в образ организации, только блеклые веснушки, по мнению отступницы, придавали ей излишнюю невинность для этого собрания всевозможных пороков.       Пейн дал девушкам время ментально познакомиться, а затем ровным и глубоким голосом разрешил Конан удалиться к себе. Оставшись с ним наедине, студентка ощутила, как холод застоялся в воздухе, и машинально потупила взгляд. Что-то клокотало у нее внутри: в сердце или в голове — не очень-то ясно. Что билось о невидимые стенки хрупкого организма. Опять страх? Почти.       Девушка медленно подошла к столу Пейна, ступая мягко, еле слышно; отступник обошел свое рабочее место и посмотрел на Дину сверху вниз, та подняла голову.       — Прошло полтора года, — тихо произнес он, не меняясь в лице. Он смотрел с присущей только ему проницательностью и напряжением, читая мысли, стремительно летевшие, бессвязные, путавшиеся. Злость отхлынула волной, будто обещая скоро вернуться.       — А там четыре месяца, — так же, почти шепотом вторила она, потому что громче уже не могла — тугой ком встал поперек горла, и ткнулась ему в ключицы, пытаясь сдержать слезы, но дыхание предательски сбилось. Пейн приподнял брови, в легком изумлении глядя поверх темноволосой головы.       Почувствовав на плечах тяжесть чужих рук, Дина всхлипнула несколько раз.       С одной стороны было стыдно, но с другой... Всё и так ясно: смена территорий, смена сочувствующих и смена тех, кому сочувствуют. Две недели Дина держала себя в руках, просыпалась и засыпала с мыслью, что всё в порядке. Но трещина молнией пробежалась по панцирю, потерявшая кров черепаха искала укрытия и тепла. И не хотелось сейчас ничего говорить — слова ни к чему. Ей хотелось увидеть препирания брата и сестры, услышать мягкий голос Черешни. Дыхание рвалось с каждой секундой, к горлу постепенно подкатывала истерика. Плевать, что совсем рядом преступник, который совершил много плохого и который не должен знать жалости. Человеческий фактор — предательская вещь.       — Тщ-щ-щ, — прошелестел Пейн, успокаивающе погладив темноволосую голову, подобно матери, утешающей свое чадо.       Девушка, не желая отвечать за то, что творит, поглубже зарылась лицом в плащ и покрепче обняла широкую спину. На какое-то мгновение ей показалось, что всё это только снится — слишком неправдоподобно. Но расстроенные нервные клетки посылали подобным мыслям сигнал заткнуться и дать эмоциям волю.       «Хочу домой...» — сквозь пелену слез подумала она, кусая губы, чтобы не плакать в голос. Пейн слышал её мысли, но ничего не ответил, положив подбородок на ее макушку. Что уж там, он хотел, чтобы она всё-таки взяла себя в руки и перестала разводить сырость, которой в этой затхлой пещере и так достаточно. Зачем я оказалась в этом мире? Я просила всего лишь вернуть всё, как было, вернуть мне спокойствие. Это оно? Зачем это всё?       Прошло некоторое время и она успокоилась. В сильных руках было тепло и уютно, и, если бы не чувство, что что-то не так, она бы так и уснула. Но нет. Дина подняла голову и встретилась с этим взглядом. Слишком близким. И плевать, какой из смыслов заложен в этом словосочетании. Щеки вмиг вспыхнули, девушка мягко вывернулась из объятий, которые не хотели отпускать, и с опаской, с пробудившейся проницательностью отошла от лидера. Тот, на её удивление, невозмутимо выпрямился, оправляя складки плаща и не отводя глаз.       — Я... — начала было Дина, в попытках хоть как-то объяснить свои странные действия, но захлебнулась в собственных словах, на миг позабыв, как связывать их в одном предложении. Хотелось сказать так много и в то же время ничего. Обычно она заранее знала, что говорить, или в её запасе всегда есть стандартные фразы на все случаи жизни. Но почему-то сегодняшнего в списке не оказалось.       — Я понял. Ты очень устала с дороги, так что завтра поговорим, — с нажимом высказался Пейн, возвышаясь над ней почти на голову. — Четвертая отсюда комната свободна, можешь поселиться там.       — Хорошо, — только и ответила Дина, не до конца вникая в реакцию.       — Спокойной ночи, — более мягко добавил мужчина и последний раз посмотрел на нее взглядом, каким смотрят на съеденный кем-то посторонним кусочек деньрожденного торта.       Дина вымученно улыбнулась и ушла, тут же прислонившись к стене в коридоре и уставившись на тусклую лампочку. Сердце билось подобно птице, стремящейся прорвать грудную клеть с прутьями из коллагена и кальция. Опять стук крови в ушах, лицо горит. «Лучше подумаю об этом завтра», — процитировав Скарлетт, решила студентка и на ватных ногах направилась в указанную комнату.       Пейн прошел обратно к столу, посмотрел на свои холодные руки и задумался, хвататься ему за голову или нет.       — Что я делаю? — по словам шепотом спросил он пустоту без особого интереса и намерения получить от неё ответ.       Миллионы мыслей проносились в голове, одна за другой, не давая сосредоточиться на чем-то одном. В неизвестном порыве мужчина смахнул со стола кипу бумаг, оставаясь всё так же спокойным в лице, и невидящим взором уставился куда-то в угол комнаты.