Израненную шею сжимали чужие ладони, недостаточно крупные, чтобы принадлежать мужчине, но достаточно крепкие, чтобы считаться мужскими. Ястребиные глаза, полные ненависти и оправданной ярости, следили, как рот жертвы беспомощно глотает воздух. Она цеплялась за руку Сасори в конвульсиях и не могла понять, за что ей такие мучения. Грань между реальностью и выдумкой размылась ещё сильнее, чем прежде. Вопрос о дежавю поднимался из подсознания, подпитываемый знакомыми алыми всполохами.
— Ты теперь без защиты, — говорил Акасуна и усмехался. На его подростковом лице эта улыбка выглядела особо пугающе маниакально. — Твой единственный защитник отвернулся от тебя.
Это не Сасори, это не он, убеждала себя Дина, меняясь в лице, так проще сделать хоть что-нибудь против. На последнем издыхании она сжала в руках запястья отступника, резко подняла ногу и проехалась ботинком по его голени. Тот испарился в тумане, словно клон, и девушка по инерции грохнулась на спину. Мышцы тут же засаднило, отчего вырвался сдавленный стон сквозь зубы. Боль помогла немного протрезветь, Дина завертела головой, но вокруг была привычная темнота. Кошмары перешли на некий другой уровень, позже думала девушка, в ином случае она бы уже проснулась.
— Манипулятор даже не старался над декорациями в этот раз, — пронеслась мысль. Точно не кукольник стоял перед ней минуту назад, а некто, кому так нравилось доказывать её ничтожность. Не успела она опомниться и даже подняться на ноги, как пришлось резко отскочить, и нечто просвистело над ухом, колыхнув пряди волос. Какая подлость — нападать со спины, да ещё и будучи невидимым, но вероятно, отступникам это мало когда мешало. Ещё замах и ещё, Дине оставалось только уворачиваться, пока ей не удалось встать на ноги и не парировать очередной удар предплечьем.
— Хм, — призрачный голос отражался от незримых стен множественным эхом и налетал со всех сторон. Впрочем, ничего нового. — Не думал, что ты чему-то научишься за это время.
— Почему ты прячешься от меня? — Дина проигнорировала его словесный выпад и нахмурилась. Возможно, этот вопрос поставил Манипулятора в тупик, так как довольно долгое время ничего не происходило. Студентка даже успела заскучать, из-за чего стала хрустеть пальцами.
— Ой, прекрати, это нервирует, — внезапно произнёс Манипулятор, и ему явно не нравился то ли звук, то ли само действо. Такая глупость заставила девушку усмехнуться, но почему-то она прекратила ломать суставы и сложила руки под грудью.
— Знаешь, если тебе больше нечего мне предложить, может, я в кои-то веки посмотрю нормальный сон? — предложила она, изогнув брови, и поджала губы. Конечно, вряд ли сейчас она окажется среди звезд в радужных облаках и в компании с единорогом, но попытаться стоило.
— Нет.
Реакция у Дины была хорошая, это правда, но недостаточная для шиноби. Удар, совершенный ребром ладони, пришёлся на шею, прямо под челюсть, где у мужчин застряло адамово яблоко. От неожиданности и дискомфорта Дина закашлялась и отвлеклась, пропустив ещё пару выпадов уже по рёбрам. Сосредоточение — вот чему её так и не научил Кисаме. Какой смысл учиться различным приемам, если при наличии боли все мысли концентрируются только на ней. Конечно, Дина пыталась парировать, но безнадежно опаздывала и пропускала удары. Неизвестно, сколько длилось это бессмысленное избиение, но в какой-то момент даже Манипулятору надоело.
— Я ошибся, — презрительно выплюнул он. — Ты все такая же бесполезная.
Дина сменила своё лежачее положение на сидячее, поджав под себя ноги. Она чувствовала, как по всему телу разливалась запоздалая боль, обещая синяки и гематомы. Горло сводили спазмы, на языке ощущалась соль, глаза заволокла пелена слез, и наверное, Дина никогда ещё не чувствовала такое отчаяние.
— Поняла наконец? — в этот раз голос был лишен излюбленной манеры и звучал как у любого смертного существа, в нем слышались усталость и толика снисхождения. По громкости, он был близко. Дина подняла глаза с напряженными капиллярами и с силой сжала челюсть. Она ничего не видела, но слышала и чувствовала. Холодом веяло прямо перед ней, отчего влажные пальцы превращались в ледышки, а изо рта вырывался слабый пар.
— Я многое поняла, за время нашего общения, — тихо проговорила Дина, сощурившись.
— И что же, например? — он и правда стоял напротив.
Какая рука коснулась её в тот раз? Левая? Девушка в порыве вытянула свою руку, целясь в чужую, и наткнулась на ладонь, вполне себе настоящую, моментально переплетая пальцы. Силуэт Манипулятора замерцал, теряя невидимость, и перед тем как проснуться, Дина успела уловить только сверкающий шаринган. Темнота рассеялась и на месте силуэта материализовался Саске, абсолютно не понимающий, что вообще только что происходило.
— О, здрассте, — нервно выдала Дина и, заметив, что держит Учиху за ладошку, одернула руку. — Я иногда луначу, так что извините.
Он смотрел в ее опухшие глаза, как она утирает слезы и продолжает его обманывать, и не мог определиться с собственной реакцией.
— Опять ты, — только и выдал Саске, даже не думая деактивировать свой кеккей генкай.
Судя по всему, Дина его разбудила. Полумрак номера в отеле и отсутствие включенного света ясно сообщили о ночном времени суток, а иссиня-черная шевелюра Саске, взъерошеннее обычного, и его совиный взгляд намекали на его сонное времяпрепровождение. Впрочем, сам Учиха стоял перед ней в боевой стойке, разве что без знаменитого кусанаги, и недоумевал.
— Слушайте, если вы мне скажите, что сейчас произошло, буду очень благодарна, — девушка постаралась сделать максимально честное лицо и жалостливый взгляд.
— Вломилась и стала драться. И не разговаривала, — на удивление, Учиха ответил сразу и без всяких подводных камней.
— Ясно. Еще раз, извините, — она поднялась с пола и сделала пару шагов к выходу, чуть прихрамывая на правую ногу.
— Это не лунатизм, это была иллюзия.
— Что?
— Я вижу на тебе остатки мощного гендзюцу, — пояснил Саске с умным видом.
— М, — выдала Дина, потупив глаза. Она несколько раз поднимала их на мальчишку и снова прятала, но всё-таки решила спросить: — Где мы сейчас?
— Все в той же дыре.
— Спасибо.
Дина сгорбилась, потому что так меньше болела спина, и пошаркала прочь. Все тело нещадно болело: от сломанных ребер до синяков на руках и ногах. Идти было тяжело, но не оставаться же здесь, в комнате Саске, пока тот был милосердным и не допытывался, как при их первой встрече. Даже не пытался убить. Легкие тоже не хотели нормально работать, так что дышалось рвано и тяжко. И когда Дина дошла до двери, приступ кашля застал её врасплох, отчего пришлось прикрыть рот рукой. На языке чувствовалось что-то вязкое и теплое. И металлический привкус.
Учиха напряг плечи. В сумраке и вдали её хрупкий образ и каскад темных волос на спине напомнили ему брата, такого, каким Саске видел его незадолго до роковой ночи восемь лет назад. Тогда брат выглядел, разумеется, более устрашающе, чем незнакомка сейчас, но впечатление от этого не менялось. Итачи ходил понурый, с вымученной улыбкой и глубокими мешками под глазами. Иногда Саске просыпался от его раздиравшего душу кашля, который старший братец никогда не признавал.
Нахмурив тонкие брови, Саске поступью шиноби приблизился к девушке и оглядел её шаринганом с ног до головы. Чакры у нее не было, но система каналов присутствовала и была повреждена так, как в последствии клановых иллюзий. И шиноби не составило труда сделать вывод, что тот, в чьё гендзюцу попала незнакомка, является Учихой. А единственный выживший Учиха, кроме него самого, остался только один.
— Ты меня обманула, — понизив тембр, выдал Саске. — Твой Итачи был тем Итачи, которого ищу я. И ты это знала. И именно он поймал тебя в гендзюцу.
Дина молчала, глядя на темнеющее пятно на своей ладони. Ощущение почти физической близости не особо отвлекало от ступора, и Саске пришлось схватить её за плечо, отчего девушка зашипела от дискомфорта.
— Итачи добрый, он не мог, — печально ответила она, будто на самом деле поверила, и обернулась, чтобы честно взглянуть в острые глаза.
Ночью всё казалось другим, ночью все становились другими. Исчезали факторы и нормы, расплывались грани дозволенного и привычного. Притуплялись инстинкты, и обыкновенная человеческая сущность прорывалась через многочисленные барьеры, которые каждое утро сознание возводит заново. По глупости или наоборот, Дина прямо смотрела в горящий шаринган и не боялась снова увязнуть в болоте очередных иллюзий. Ей казалось, что так будет честнее, правдивее, что так Саске лучше ей поверит. А может, даже сможет прочесть её воспоминания.
Спустя полтора месяца, проведенные бок о бок с отступниками на правах крайнего участника их бытовой жизни, Соколовской хотелось простых человеческих отношений, без недомолвок и давления, без решений со стороны, без игры в мафию. И где есть свобода. При первой встречи с Саске, она этого не поняла, но сейчас… Как она отвыкла от повседневных прогулок по извилистым улицам и переулкам, от походов по магазинам, где нужно ориентироваться в ценах и скидках, трогать и выбирать хорошие фрукты и овощи, от рутинной бумажной волокиты, создававшейся на учебной практике, но не от одиночества. Подумать только — не отвыкла от одиночества. В месте, полном отступников. Ну да. Они, наверное, оставили неизгладимый след на её психике, а может, просто закрепили сложившееся мировоззрение. В студенческие годы Дине и так не удавалось завязать адекватные отношения, ни дружеские, ни романтические — все шло наперекосяк, а теперь она попросту убедилась в их заведомой провальности. Нет, у неё оставалась пара активных диалогов и бесед в соцсетях: чат с группой факультета и редкие перебросы мемами с Никой и Черешней. Это всё не то, совсем не то.
Лицо Саске, вблизи такое совершенное и несовершенное одновременно, подпорченное разве что складкой между бровями и несколькими бледными шрамиками, едва заметными, не выражало никаких эмоций, кроме сосредоточенности. Шаринган пугающе светился в темноте и пробуждал в памяти хаотичные отрывки из кошмаров. Учиха думал и думал долго.
— Я не отпущу тебя, ты много знаешь. Но в таком состоянии ты бесполезна, так что пойдёшь со мной, — выдал он спустя время.
Приговор дрожью прошёлся по плечам и загривку. Дина не поднимала глаз и кусала губы. Почему все мужчины поступают с ней одинаково?
***
Учиха скептично осмотрел спящую незнакомку, завернутую в красивое учикаке из ало-черной парчи, и гадал, что же в ней такого особенного, что она незаметно прорвала его клановую печать, которая ставилась с целью охранной системы. Каков род ее деятельности, какой деревне принадлежит, откуда в конце концов она знает Итачи — вопросы, которые только предстояло решить.
Видимо, почувствовав его пристальный взгляд, девушка состроила недовольное лицо и спрятала нижнюю его часть за широким рукавом. Саске сощурился и фыркнул.
— Эй, — позвал он, прекрасно понимая, что от этого она не проснется. — Нам пора выдвигаться.
Незнакомка не шелохнулась. Тогда Саске присел на корточки и легонько толкнул её в плечо, моментально отстранившись. Нет, ну, а мало ли. Со стороны он выглядел как кот, впервые встретивший игрушку-метелку из перьев. Яркое и новое, но взаимодействовать страшно. Девушка снова никак не отреагировала, и на лице шиноби смешались две эмоции: нетерпение и непонимание.
— Не вынуждай меня применять силу, — Саске снова попытался её разбудить, но в ответ тишина. Тогда он не выдержал и тюкнул её в лоб, отчего получил кулаком по носу. От неожиданности парень подскочил и схватился за рукоять катаны, готовый в любое мгновение обнажить ее. Незнакомка же потянулась на своей вынужденной лежанке из кучи одеял, сладко зевнув, и сонно взглянула на виновника её пробуждения.
— Я так давно нормально не спала, — выдохнула она, улыбаясь. Ей казалось, что она в полусне, когда вроде уже проснулся, но перед глазами остатки ночных видений, в основном хороших.
Саске решил проигнорировать её нелепое высказывание и поторопил на выход, убрав руку с оружия. Она неопасна, думал Учиха, выходя из номера, чтобы дождаться пленницу за дверью. Сейчас, утром, его идея с помощью нее найти брата уже не казалась такой замечательной. Незнакомка могла и не знать местонахождение Итачи или, наоборот, быть искусной куноичи, способной накладывать мощные гендзюцу.
Дверь распахнулась, в коридор вышла растрепанная девушка, зевая и протирая глаза, одежда съехала набок так, что несмотря на два её слоя, плечо все равно оголилось. Традиционный пояс держался на добром слове, но без чьей-либо помощи пленница не смогла бы его поправить. Это натолкнуло Саске на мысль, что она точно не одиночка и вполне может путешествовать с…
— Говори, где мой брат?
— Не знаю, давно его не видела, — честно призналась она. — Может, хоть представимся друг другу.
Парень подавился на полуслове. Представиться — такого он еще со своими потенциальными пленниками не делал.
— Учиха Саске, — все-таки ответил он и повернул голову в сторону лестницы, ведущей вниз, будто она представляла какой-то интерес.
— Дина, очень приятно, — девушка фыркнула наподобие того, как часто делал он сам, и направилась именно к лестнице.
Эта Дина ему уже не нравилась, и Учиха, не любивший подобную самоуверенность, двинулся следом, намереваясь нагнать и перегнать её, задавая главенство шествия.
***
— Если я ничего не знаю, то могу идти, — уже достаточно уставшая, Дина активно жестикулировала, пытаясь убедить своего похитителя отпустить её наконец, но тот только хмурился и много молчал.
Они давным давно вышли за пределы деревни и пересекли границу со страной Огня. И стоило ли говорить, что оба убежища находились за спиной, удаляющиеся с каждым шагом. После вчерашнего кошмара Дина чувствовала себя ужасно, она ощутимо разваливалась по частям, но её спутнику до этого особо не было дела. За ночь на неудобной кушетке кости стало ломить сильнее, а прохладное утро взбодрило и обострило все повреждения.
— А может, он придет за тобой, — казалось, Саске размышлял вслух. — Кто ты ему? Девушка? — в то же время он как будто сам удивился, позволив легкому недоумению отразиться на точеном лице.
Дина вмиг вскипятилась, театрально ахнув и отпрянув от него максимально безболезненно. Нет, ну надо же, она и… Итачи. Пф-ф, глупый маленький Саске. Твой старший брат настолько хорош, что не должен достаться никому. Отчасти, автор разделяет точку зрения его героини и злоупотребляет своей безнаказанностью делать с персонажами, что он захочет.
— Нет, я не его девушка, — чуть спокойнее, чем могла, ответила Соколовская и спрятала ладони в рукава, чтобы не размахивать ими лишний раз. — Сколько раз нужно объяснить, это всё стечение обстоятельств.
— Ты писала ему письмо, — настаивал Саске.
— Мне так легче выучиться каллиграфии, — парировала Дина.
— То есть ты не собиралась их отправлять?
— Нет конечно.
И тишина. Куда они шли — Дина не знала. Подол массивного платья, уже изрядно запыленный, ужасно мешал. Данная конструкция из ткани в принципе была весьма неудобна, и время от времени приходилось поправлять то съехавший воротник, то развязывающийся пояс, то низ учикаке, иногда путающийся в ногах. Саске изредка косился в её сторону, наблюдая за телодвижениями девушки, и неопределенно вздыхал.
— Можно я отойду? — терпение лопнуло и Дина была готова порвать всю эту красоту, несмотря на страх испортить и без того неустоявшиеся отношения с Конан.
— В смысле? — иссиня-черная бровь искусно изогнулась, поддерживая вопрос хозяина.
— Мне надоело так ходить, хочу превратить это во что-то более… прагматичное.
— И? Можешь делать это здесь.
Дине захотелось спросить его, действительно ли он такой дурак или да. Но вовремя сдержалась. Она одарила его снисходительной улыбкой, выждала пару секунд, пока порыв нагрубить немного притупится, и пояснила:
— Для этого мне придется раздеться.
— А, — заторможенно выдал Саске и остановился, осмысливая сказанное, а затем поспешно добавил: — Да, иди, да.
— Спасибо, — хохотнула Дина, её снова умилило это растерянное выражение лица, и она старательно скривила губы, чтобы не улыбаться так уж явно.
Свернув с дороги в подлесок, она прошла еще немного подальше и резким движением сняла с себя верхний слой одежды, оставшись в одном лишь косодэ, позволив пустоте лицезреть бледный узор сакуры на ткани. Вокруг ни души. Затянув потуже нижний тонкий пояс, девушка сгребла всё ненужное и спрятала в ближайших кустах. Вряд ли она, конечно, вернется сюда и вряд ли учикаке останется в целости, но попытка не пытка.
Возвращаться к Саске — величайшая глупость, которую Дина на тот момент могла бы совершить. С одной стороны, он либо начнет мучить её своими иллюзиями, от которых её уже тошнит, либо приведет к Орочимару. Ни того, ни другого девушке совершенно не хотелось. С другой стороны, всплывал вечный аргумент против любого своеволия — а куда ты пойдешь? В задумчивости Дина почесала указательным пальцем кончик носа. Она не знает местности, у неё нет средств к существованию, кроме денег, которые ей выделил Пейн на неделю и которые благополучно остались в храме. Кстати, а это идея, можно вернуться обратно обходными путями.
С хорошим настроением Соколовская достала из-под куста аккуратно сложенную одежду и зашагала в сторону поселка, но внезапно замерла на месте. А вдруг отследит чакру? Да нет, отмахнулась Дина, у неё же нет чакры. На всякий случай она отошла ещё глубже в лес и уже оттуда отправилась, куда хотела.
Долго ли, коротко ли шла она по лесу, пока все-таки не заблудилась. Где-то на фоне билась мысль о предсказуемости данного факта, и легкое отчаяние поднималось со дна живота. Дина не выходила вновь на дорогу, в страхе встретиться с Саске, и значительно отклоняла курс. Чем дальше она проходила, тем глубже и громче становился лес. Едва видневшиеся обломки каменной стены, поросшие мхом и вьюном, хорошо скрывались кустарниками и служили неплохим убежищем мелким животным. Когда-то здесь было здание. И судя по масштабам, довольно большое. Девушка наклонила голову набок и решила его обойти. При ее приближении птицы, расположившиеся на толстых ветвях плюща, разлетались в разные стороны, но некоторые только замирали и следили за движением вторженки. У одной из разрушенных стен стояло несколько бочек, свежих и новых, а также оттуда петляла протоптанная тропинка куда-то вдаль.
— Хм, — фыркнула Дина вслух и незамедлительно ступила на дорожку. Терять ей нечего, деревню она потеряла, так что вдруг эта тропинка приведет её в нужное место.
И привела-то привела, но не совсем туда, куда хотелось бы. Солнце уже закатилось за горизонт, так что небо постепенно окрашивалось в черный цвет, а облака теряли розово-алый. В тени деревьев видимость ухудшалась еще сильнее. В спину вдруг уперлось что-то острое, отчего кожа покрылась мурашками и похолодели щеки. Страшно было оглянуться, но этого и не потребовалось.
