Начиная жить

О существовании волшебного мира Гарри узнал случайно — когда в конце весны их классом вывозили в лондонский музей. В музее было скучно; обратно к автобусу Гарри плелся в самом конце колонны и, задумавшись, немного отстал от остальных. — Как много магглов! — воскликнул кто-то. Голос был женским, красивым и певучим; Гарри невольно обернулся, чтобы посмотреть на его обладательницу. Он был уверен, что никогда не слышал странного слова «магглы», но почему-то оно показалось странно знакомым. Словно натянули какую-то невидимую нить, и она зазвенела, тревожа Гарри, зовя его; он и рад был бы пойти на звук, если бы видел путь. Беспокойно вертясь на месте, он не мог различить в толпе женщину, чьи слова так заинтересовали его. Вокруг было много людей, все спешили по своим делам, голоса, шум проезжающих мимо машин — все сливалось в один тихий, монотонный гул. Гарри вздохнул. Одноклассники успели отойти на достаточное расстояние — еще немного, и он уже не смог бы разглядеть их за спинами прохожих. Нужно было поспешить, чтобы догнать их. Он сделал было несколько неохотных шагов, когда вдруг мелодичный голос раздался совсем рядом. Гарри снова различил чудное «магглы», а еще что-то вроде «пора возвращаться» — и на этот раз реакция не подвела его. Он резко повернул голову и даже успел увидеть, как шевелятся губы незнакомки — ветер доносил до Гарри обрывки ее слов, и звонкий, чистый голос звучал музыкой, торжественной и высокой. — Эта прогулка совсем утомила меня, Агнес, — согласно сказала незнакомке ее спутница. Обе они были молодыми и статными, в каких-то диковинных, старомодных одеждах. Гарри подумал, что они, должно быть, сестры — настолько похожими были их лица, манеры и жесты. Впрочем, несмотря на схожесть девушек, его заинтересовала именно Агнес — Гарри вглядывался в нее так жадно, что случайно налетел на кого-то и даже не извинился. Ее лицо было светлым и открытым, темные волосы, уложенные в замысловатую прическу, длинное платье, шелестевшее по асфальту, — все это странным образом ей шло и в то же время казалось удивительно нездешним. Если прибавить к внешнему виду слова, которые она произносила и значения которых Гарри не понимал, то не было ничего удивительного в том, что он почувствовал себя... очарованным? Заинтригованным? Гарри бросил в последний сомневающийся взгляд в сторону, где должен был находиться школьный автобус, а потом отвернулся и стал решительно пробиваться через толпу следом за Агнес и ее сестрой. Так он и попал в Косой переулок. Наверное, только его врожденной удачей можно было объяснить то, что ему удалось незамеченным проскользнуть сквозь Дырявый котел и выйти на магическую улочку вслед за молодыми волшебницами. Тогда он еще не понимал, где оказался, кто все эти странно одетые люди, почему на него и его одежду смотрят так неприязненно. Если честно, Гарри вообще казалось, что все происходящее — дикий, сюрреалистический сон. Упустив из виду Агнес, он бродил по Косому переулку, смотрел в витрины, украдкой щипал себя за руку и постепенно понимал, что этот новый, удивительный мир — не плод его воображения. Впрочем, если бы Гарри случайно не услышал собственное имя, ему еще долго пришлось бы разбираться, что к чему. И он наверняка понаделал бы глупостей — если бы только кто-нибудь опознал в маленьком мальчике, облаченном в маггловскую одежду, Гарри Поттера, о его местонахождении тотчас узнал бы весь магический мир. Наверняка собралась бы толпа, подтянулись журналисты — и вся жизнь Гарри пошла бы по иной колее. Но, к счастью, шрам Гарри надежно скрывали отросшая челка и кепка, надвинутая на глаза. К счастью, маленькая девочка, вышедшая из книжного магазина, говорила очень громко и восторженно. — Смотри, ну же, смотри, — повторяла она, дергая мать за рукав и тыча пальцем в раскрытую книгу, — тут целая глава про Гарри Поттера! Тогда Гарри подумал: мало ли на свете Гарри Поттеров. Но следующие слова девочки заставили его замереть. — Этим летом ему должно исполниться девять, как и Майку, правда? Глупо было думать, что ее слова как-то касались его, но летом Гарри действительно должно было исполниться девять. И, наблюдая, как девочка убирает книгу в сумку и радостно рассказывает что-то своей матери, он уже знал, что будет делать. В конце концов, он даже толком не понимал, где находился, — не стоило упускать хоть призрачный шанс как-то прояснить ситуацию. Поэтому, завидев впереди большую и шумную компанию, Гарри догнал девочку, налетел на нее, чуть не сбив с ног, извинился и затерялся в толпе так быстро, что она вряд ли что-то поняла. Книга, покупке которой она так радовалась, теперь была спрятана у него под рубашкой. В тот момент Гарри совсем не чувствовал угрызений совести. Книгу под названием «История магии» он читал, сидя на просторной площади, неподалеку от которой возвышалось величественное белоснежное здание (вывеска на нем гласила: «Банк Гринготтс»). Было тихо и немноголюдно; журчали фонтаны, светило солнце — словно в противовес той буре, что бушевала у Гарри внутри. Он перелистывал страницы одну за другой и чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он читал про магглов и волшебников, про два мира, существование одного из которых сохранялось в строгой тайне, про последнюю магическую войну, Лорда Волдеморта и малютку Гарри, выжившего после смертельного проклятия. Он почти бессознательно снова и снова касался своего шрама, а, поймав себя на этом, поспешно натягивал кепку пониже. Он был растерян, раздавлен — и чувствовал смесь горечи и триумфа. Мир, в реальности которого Гарри сомневался еще недавно, обретал плотность, а Гарри был частью этого мира, волшебником — можно ли было в это поверить? Впрочем, слово «волшебство» прекрасно объясняло все странности, происходившие вокруг Гарри. Если у Дурслей он страшился случайных проявлений магии, то во время жизни на улице и в приюте научился ценить странную силу, не раз приходившую на помощь. Тогда он еще не знал, как называть свой дар, но пытался в тайне контролировать его, чтобы согреваться в холода, залечивать раны, выпутываться из веревок, если это требовалось. Не то чтобы у него хорошо получалось, но магия спасала не раз и не два — без нее он, быть может, давно уже стал бы калекой или умер где-нибудь на улицах Литтл-Уининга. Итак, он был волшебником. Мальчиком, которого знал весь магический мир. Мальчиком, которого одни бросились бы благодарить, но которому другие постарались бы отомстить за своего хозяина. В книге подчеркивалось, что Гарри Поттера спрятали так, чтобы никакие недоброжелатели не смогли до него добраться. Спрятали — у Дурслей? Это вызвало у Гарри почти истерический смех. Да, возможно, никто не додумался бы искать его в этой семье, но разве там он был в безопасности? Ведь он даже ничего не знал о себе. Дадли с дружками постоянно издевались над ним. Его наказывали за проявления магии — подумать только, при том, что автор книги «ожидал от Гарри великих свершений» и говорил, что тот должен вырасти сильным волшебником. Разве все это было реальным, когда Дурсли только и делали, что пытались вытравить из него волшебство? От таких мыслей заболела голова. Гарри спрятал лицо в ладонях и некоторое время сидел, не двигаясь, пытаясь снова обрести опору в жизни. Громкие, красивые слова, прочитанные в книге о себе самом, возымели обратный эффект: Гарри неожиданно почувствовал себя ничтожным, ничего не стоящим. Жалким. Он вовсе не был способен на какие-то там великие дела и ни на йоту не чувствовал себя сильным волшебником. Когда он немного пришел в себя, оказалось, что уже почти стемнело. Гарри, помедлив, захлопнул недочитанную книгу, спрятал ее за ремень, прикрыл полами рубашки и поплелся в сторону «Дырявого котла». Он с легкостью притворился маленьким маглорожденным сиротой, случайно забредшим в паб и не понимающим, где оказался. Это было недалеко от правды (разница заключалась лишь в том, что Гарри провел в мире магии весь день, прочел книгу и уже понимал примерно, что к чему). Так что его в словах, когда он жалостливо расспрашивал бармена Тома, что это за место, почти не звучало лжи. Да, он просто последовал за диковинно одетыми леди. Да, живет в сиротском приюте. Да, ничего не слышал о магии до этого дня. Его зовут Гарри, Гарри Паркер, и ему скоро исполнится восемь лет. Гарри намеренно соврал о возрасте — не хотел, чтобы кто-то провел аналогию между ним и Мальчиком-Который-Выжил. Тогда он еще не задумывался об этом всерьез, но интуитивно понимал, что лучше держать свою личность в секрете. Поначалу Том смотрел на него, сомневаясь. Затем он, видимо, решил, что вреда от этого не будет, и рассказал мальчику, доверчиво ловившему каждое слово, что тот волшебник, а в одиннадцать лет за ним придут и принесут письмо в чудесную школу Хогвартс. — Ты, стало быть, узнал обо всем раньше срока, — говорил он, наливая Гарри тыквенного соку. — Такое редко бывает. Я и не припомню случая, чтобы кто-то нашел наш мир сам. От него Гарри достаточно много узнал и об устройстве волшебного мира, и о самом себе — в первый раз слушать о Гарри Поттере, будто это был другой, незнакомый человек, оказалось забавно. После Том убеждал его вернуться обратно к магглам, а сюда иногда приходить, раз уж так вышло — мол, он с радостью откроет Гарри проход в Косой переулок и даже подскажет, как обменять маггловские деньги. Гарри сделал вид, что согласен, внимательно выслушал все советы доброго бармена, а затем, дождавшись, пока тот отвлечется на покупателей, снова проскользнул в Косой Переулок за одним из посетителей паба. Он, черт возьми, не собирался возвращаться в приют никогда больше. * * * Гарри достаточно быстро освоился в новом для себя мире и свыкся с тем, что он волшебник. Конечно, в первое время ему приходилось тяжело — трудно было и найти место для ночлега, и раздобыть пропитание, и не привлечь к себе лишнего внимания. Во многих лавках на товар были наложены чары от воров — они либо не давали Гарри вынести украденную вещь из магазина, либо срабатывали, как маггловская сигнализация, и ему приходилось спасаться бегством. Все стало налаживаться с появлением в его жизни Джо. Гарри тогда случайно забрел в Лютный переулок — как был, в маггловской одежде, не имея при себе ничего, чем можно защититься — а защищаться было от кого. Скорее всего, этот день стал бы последним для мальчика по имени Гарри Поттер, но Джо, проходящий мимо, вмешался и без особого труда отбил его у нападавших. Крупные дельцы Лютного, если и занимались продажей органов, крови, частей тела, никогда не напали бы на человека посреди белого дня, так явно и открыто. Мелким воровством они тем более не промышляли. На Гарри покушался всякий сброд, люди, занимавшие здесь самое низкое положение и, возможно, даже никогда не державшие в руках палочки, поэтому спугнуть их старику не составило труда. Позже он признавался Гарри, что и сам не знал, почему решил помочь какому-то магглорожденному мальчишке — это было совсем не в его правилах. Может, говорил Джо, он сразу почувствовал, что Гарри принесет ему пользу. Гарри, впрочем, думал, что у Джо просто слишком доброе сердце, чтобы хладнокровно наблюдать, как ребенка убивают на его глазах. Вслух он такого, понятное дело, не произносил. Заблуждаться на счет Джо не стоило — тот был человеком достаточно жестким и опасным, не страдал излишним альтруизмом и с легкостью нарушал закон, если это сулило выгоду. Гарри подозревал, что ему доводилось не только торговать запрещенными ингредиентами и заключать сомнительные сделки, но и убивать. Представить, как Джо перерезает кому-то горло, он мог с трудом, но зато старик, наверное, с легкостью отравил бы недруга каким-нибудь мудреным ядом. И, конечно, если бы Джо узнал настоящее имя Гарри, за жизнь того нельзя было бы дать и кната. Тем не менее, за то время, что они были знакомы, Джо и Гарри успели притереться друг к другу. Сначала Джо не собирался даже пускать его на порог, но то ли Гарри обладал особым даром убеждения, то ли старику все же было жаль бросать только что спасенного мальчика на улице. Каждый из них в глубине души понимал, что, отправь Джо Гарри восвояси, тому не суждено дойти даже до выхода из переулка. Обозленные, раздосадованные тем, что добыча ушла у них из-под носа, несостоявшиеся похитители или убийцы не отпустили бы его так просто. Гарри не хотел даже задумываться о том, какая участь ждала бы его тогда. С того судьбоносного дня он и работал в магазинчике Джо, торговавшего зельями. Сам магазин располагался на первом этаже небольшого двухэтажного здания, плотно зажатого между двумя другими домами. Там же, внизу, находилась небольшая подсобка — в ней хранились редкие снадобья и ингредиенты, которые Джо не хотел выставлять на всеобщее обозрение. Узкая лестница вела на второй этаж, где рядом с просторной, хорошо оборудованной лабораторией и крохотной ванной комнатой была небольшая комнатка, куда с трудом втиснулись шкаф, кровать и письменный стол. Именно ее и выделили Гарри. Старый Джо жил в отдельной квартире со своей семьей и, проведя в магазине весь день, возвращался туда к ночи. Гарри же оставался в здании магазина один. Под защитой охранных чар, которые накладывал Джо, ему почти не было страшно. Собственная комната казалась небывалой роскошью, и Гарри, отвыкший от комфортной жизни, по вечерам наслаждался уютом и тишиной. Просто лежать в кровати с книгой, потягивать чай и не заботиться ни о чем было прекрасно. Первое время Гарри помогал Джо в мелочах — перебирал и сортировал ингредиенты, обрабатывал некоторые из них так, как показывал Джо, готовил и занимался уборкой. Все лето Джо не платил ему, но зато в начале сентября, когда начались первые дожди, отвел к знакомому мастеру волшебных палочек. Оказалось, что с палочкой жить намного проще. Гарри понемногу осваивал простенькие заклинания, старательно учился всему, чему хотел его научить Джо, послушно читал справочники по зельеварению. На бытовые заботы у него теперь уходило всего несколько минут в день, и Джо, заметив, что подопечный все чаще слоняется без дела, иногда стал поручать Гарри варку элементарных зелий. Зелья давались Гарри с трудом. Он перевел немало ингредиентов и даже взорвал несколько котлов, прежде чем впервые сварил мало-мальски приличный состав от кашля. Вопреки опасениям мальчика, Джо почти не ругал его — только как-то сказал, чего, мол, ждать от магглокровки, да принес ему еще несколько книг — в основном, о сочетаемости ингредиентов, способах их обработки и ошибках, которые допускают начинающие. Он стал чаще брать Гарри с собой в лабораторию, когда варил что-нибудь, и подробно пояснять каждое свое действие. Гарри смотрел, записывал комментарии Джо в пухлую тетрадь, пытался повторять за ним — и со временем у него стало получаться лучше. Зарплата Гарри была небольшой, но он постепенно обзавелся собственными вещами — мантиями, книгами, различными полезными безделушками. Покупать учебники по зельеварению не было нужды — в лаборатории их было столько, что хватило бы и десятерым. Поэтому заработанные деньги Гарри тратил на другие книги — в основном, с защитными и атакующими заклинаниями. Он уже понял, что в Ночном квартале умение защищать себя было залогом выживания. К десяти годам Гарри достаточно сносно варил большинство базовых зелий, частенько заменял Джо за прилавком магазина, ловко вел учет расходов и доходов и даже мог наложить несложные охранные чары. Его обязанностью, помимо всего прочего, было следить, когда запас каких-то зелий подойдет к концу, чтобы либо восполнить его самостоятельно, либо вовремя сказать об этом Джо. Он вполне уверенно ходил по улицам и легко сходил за своего — никто больше не осмелился бы напасть на него без причины. Гарри вообще везло, и в потасовки он попадал редко — Джо, теперь чуть теплее относившийся к помощнику, нередко говорил, что удача — его второе имя. Иногда, если выдавались свободные вечера, Гарри учился магии не по книгам, а у Джо — это было куда интереснее и полезнее. Джо учил его выборочно: полезным заклятиям из своего арсенала, хитрым приемам, универсальным щитам, простым, но эффективным связкам. Он не был терпеливым учителем, но несколько оскорблений именно от этого человека Гарри мог стерпеть. Все, что было у Гарри, он имел благодаря Джо — жизнь, и та была спасена стариком. При этом Гарри понимал, насколько повезло ему на этот раз, как он близок был к своему последнему вздоху. Меньшее, что он мог сделать своему спасителю — не быть для него обузой, оправдать его доверие... Сделать так, чтобы Джо никогда не взглянул на Гарри, как смотрела еще тетя Петунья, — словно на пустое место. Отчасти, именно поэтому Гарри трудился так старательно. Кроме того, на примере Джо он учился держать себя, двигаться, говорить с местными обитателями — и, конечно, уроки Джо, которые тот давал намеренно, были особенно ценны. После десятого дня рождения Гарри (а он соврал, что родился в середине августа) Джо постепенно начал приобщать мальчика к другой стороне своего бизнеса. Не сказать, чтобы Гарри так уж хотел снова нарушать закон, — но, во-первых, он видел в этом шанс улучшить отношения с Джо, а, во-вторых, его участие в темных делишках старика сулило неплохую прибыль. Поэтому у Гарри не возникло даже мысли отказаться. В октябре он впервые отнес на другой конец квартала пухлый конверт (от простого прикосновения к бумаге кожу начинало покалывать, так сильно посылка была пропитана магией), а в ноябре у него было уже несколько подобных поручений. * * * — Ну? — спокойно спросил Джо, когда Гарри тихо вошел в дом через задний ход. Магазин был пуст, поэтому Гарри упал в кресло, стоящее в углу, и скинул с головы капюшон. — Сделал все, что ты просил. Слежки не заметил, — отчитался он. — Обратно возвращался другой дорогой. — Потом поморщился, вспоминая, и добавил: — Боргин велел передать, что пока все тихо. Джо усмехнулся уголком губ, не поднимая глаз от тетради, в которой вел учет проданного товара. Гарри подошел к нему и склонился над плечом. Он быстро пробежал взглядом по ровным строчкам и присвистнул. — Конец июня, — довольно сказал ему Джо. — Детки вернулись из своих школ, и теперь уже родителям придется заботиться об их синяках и переломах, — он хмыкнул. — Вот они и спешат пополнить запасы. — Эльфов засылают? — уточнил Гарри насмешливо. Они с Джо частенько посмеивались над богачами, поручавшими покупки домовикам — знающий человек никогда не поступил бы так необдуманно, имея дело с зельями. Гарри мог перечислить множество способов увеличить объем готового зелья с помощью безобидных и не очень добавок, не вступающих в реакцию с его компонентами, умел искусственно добиться нужного цвета, запаха и консистенции. Сейчас он, пожалуй, мог бы даже создать видимость некоторых зелий, не используя для этого ни одного ингредиента из рецепта. Состав, полученный таким образом, на глаз с трудом отличался бы от оригинала, но необходимыми свойствами он бы точно не обладал. Если говорить откровенно, Гарри с Джо занимались таким нечасто — старик слишком дорожил своей репутацией, а в данном случае сикли, сэкономленные на нескольких зельях, стоили бы десятка-другого выгодных клиентов. Однако некоторые жители Лютного переулка и Ночного квартала — Гарри знал наверняка — промышляли продажей именно таких составов. Серьезные покупатели никогда не обратились бы к непроверенным людям, но юнцы, только окончившие школу, или случайные прохожие, переживающие, что их могут заметить в таких местах, легко попадались на удочку аферистов. Вот в чем заключались одновременно плюс и минус здешних мест — с одной стороны, ты был практически неограничен в выборе товаров, с другой — оделять зерна от плевел приходилось самому. — А то как? Засылают, — сказал Джо. Они с Гарри обменялись короткими полуулыбками. Вечерело; сквозь запылившиеся стекла видна была опустевшая улица. Гарри наколдовал Темпус и прикинул, что до ужина еще успеет поставить на огонь заготовку для перечного зелья. Он устало провел рукой по лбу, нырнул под прилавок за банкой с высушенными корешками мандрагоры и замер, когда Джо вдруг заметил ни с того, ни с сего: — Тебе ведь исполнится одиннадцать этим летом, Гарри. Какое-то время Гарри молчал, сосредоточенно звеня различными склянками (нужная банка давно уже была зажата у него в руке, но ему хотелось хоть немного потянуть время). Наконец, когда стало понятно, что пауза слишком затянулась, он выпрямился и легко пожал плечами. — Да. — Да — и это все? — Джо сощурился. Несколько долгих секунд они с Гарри пристально смотрели друг на друга. — Я не еду ни в какую школу, если ты об этом, — сказал Гарри раздраженно. Он зажал под мышкой блокнот с рабочими записями, выудил из банки один корешок и нарочито медленно убрал остальные на место. Голос Джо догнал его уже на лестнице: — Почему? — А ты видишь в этом смысл? — ответил Гарри вопросом на вопрос. — Я не могу себе позволить даже школьные принадлежности. Джо расхохотался. — Брось, — велел он хрипло, — у тебя есть деньги. — Которые я даже не смогу тратить открыто, — сказал Гарри, послав ему красноречивый взгляд. — Джо, существует тысяча причин, говорящих мне остаться. Таким, как я, не место в Хогвартсе. — Ты мог бы поехать в Дурмстранг. — Я маглорожденный, — сказал Гарри со злым весельем, — меня не приняли бы туда. — Ты не маглорожденный, ты как минимум полукровка, — возразил Джо. Гарри видел, что он начинает раздражаться. — У тебя сильная, насыщенная магия — не обманывай ни меня, ни себя. Его последние слова послали холодок по спине мальчика. — Ты ведь даже не знал своих родителей, — добавил Джо, — они могли быть магами. — Оставившими меня в приюте, ага, — воспоминание о приюте прибавило Гарри злости и помогло собраться с силами. — Джо, я смогу потратить свое время с куда большей пользой, чем сидеть за партой и выполнять простейшие преобразования. Я уже умею все это. Кроме того, ты нанял меня, и я не могу так просто уехать. Лицо Джо стало серьезным. Он пристально взглянул на Гарри и сказал: — Ты можешь ехать, если хочешь. Я не против. Будешь работать на каникулах. Паркер, образование — это твой шанс на нормальную жизнь. Его слова попадали точно в цель — и били тем больнее, что Гарри давно принял решение остаться и не собирался от него отступать. Он совсем не ожидал от Джо такого интереса и давления. Тот всегда в первую очередь действовал в своих целях, а Гарри точно знал, что старику не выгодно отпускать его от себя. Он совсем не заблуждался насчет своей незаменимости — да, он был хорошим и старательным работником, варил неплохие зелья, но наверняка Джо мог бы найти кого-то не хуже. Дело было в другом — магазин был единственным домом Гарри, и иного у него не было. От процветания магазина и от отношения к Гарри его владельца зависела вся жизнь мальчика, поэтому Гарри не просто работал на совесть — он выкладывался по максимуму. Кроме того, он был так крепко повязан с Джо, так от него зависел, что идеально подходил для выполнения разного рода поручений старика. В нем Джо был уверен, его мог отправить на самое деликатное дело, с ним обсудить то, о чем старались не говорить вслух. Конечно, у Джо были и другие «помощники» — добывавшие редкие вещицы, помогавшие перепродавать их, приводившие клиентов, которым нужно было что-то не совсем законное — словом, замешанные в серьезных и опасных вещах. Куда более серьезных и опасных, чем те, которыми обычно занимался Гарри. Мальчик догадывался, что люди Джо были опытнее и старше него, намного лучше дрались, владели аппарацией — но ему давались поручения другого рода. Гарри был худеньким, быстрым и ловким, он с легкостью мог затеряться в толпе, незаметно доставить письмо или словесное сообщение, подслушать нужный разговор, вытащить или подбросить какую-то вещь, постоять на стреме... В этом и заключалась его ценность. По большему счету, именно за этим он и был нужен Джо. Гарри вздохнул и с сомнением посмотрел на старика. Тот и вправду хотел помочь ему, или же Гарри для каких-то целей нужен был ему в одной из магических школ? Скорее всего, верны были оба варианта. Как бы там ни было, Джо всегда по-своему заботился о нем. И Гарри был бы счастлив получить от него такое предложение — вот только шрам на лбу, о котором он не забывал ни на минуту, как обычно все портил. — Я ценю это, Джо, — сказал Гарри, помедлив, а затем отвернулся и взбежал наверх. — Паркер! — крикнул ему в спину Джо. — Почему ты не хочешь ехать? Ему никто не ответил. Гарри оставался, потому что ему не повезло родиться чертовым Гарри Поттером. Он мечтал попасть в Хогвартс, учиться магии вместе с другими детьми, завести друзей, играть в квиддич и наконец-то почувствовать себя нормальным, таким, как все. Вот только одно дело — жить в Ночном квартале, где никто не ожидает встретить знаменитость, маскировать шрам зельями и чарами и лишь изредка выходить на улицу без капюшона, а другое — отправиться в школу, где учились его родители, и оказаться в окружении любопытных сверстников. Гарри знал, что похож на отца — ему в руки однажды попала старая газета с колдографией Джеймса Поттера. Повезло, что Джо, который поддерживал в магазине и лаборатории идеальную чистоту, долгое время спихивал в пустующую комнату ненужный хлам. Этот выпуск «Ежедневного пророка» был среди тех, что Гарри сотнями выгребал из шкафа, когда только въехал сюда. У Гарри не было фотографий родителей, поэтому он, посомневавшись, все же сохранил газету с изображением Джеймса. Она лежала в одном из ящиков стола, заваленная сверху свежими выпусками «Пророка». На всякий случай, в компанию к ней Гарри подложил несколько газет о падении Волдеморта — чтобы его интерес, если что, отнесли к событиям той роковой ночи. Впрочем, Джо не имел обыкновения шариться в его вещах, а других посетителей у Гарри не было. Если Гарри и заботился о чем-то, так это о своей безопасности. Он хотел жить. Гарри не боялся смерти — той, что ожидала его через много лет, когда он заведет семью и успеет понянчить детей и внуков, и пока казалась далекой, туманной, почти нереальной. Но он вовсе не собирался умирать сейчас. Понимание, что жизнь может оборваться в любой момент, преследовало его на улицах Литтл-Уининга, в приюте и в Лютном переулке, когда Гарри попал туда впервые — поэтому теперь, когда все было стабильно и относительно спокойно, он не хотел рисковать. Два года в волшебном мире дали ему понять, что к Гарри Поттеру всегда будет привлечено повышенное внимание. Может, никто и не тронул бы его — но, скорее всего, нашлось бы немало людей, желающих смерти Мальчику-Который-Выжил. Даже если исключить возможность открытого нападения, Гарри пришлось бы жить, всегда ожидая удара в спину — многие в Британии если не сражались на стороне Волдеморта, то разделяли его идеи. Да даже дети в Хогвартсе наверняка относились бы к нему предвзято — одни недолюбливали бы Гарри по примеру своих родителей, другие, напротив, ожидали бы от него слишком многого. Кроме того, некоторые люди, должно быть, решили бы «позаботиться» о нем — а заботы неизвестных доброжелателей Гарри хватило с лихвой. Он не знал, кто именно отправил его к Дурслям, когда в газетах того времени высказывались десятки предположений о том, в какую же семью отдадут осиротевшего малыша. Мелькали уважаемые фамилии, дальние родственники со стороны отца спорили о том, кто именно возьмет на себя опеку над Гарри, чуть ли не доведя дело до суда. А потом все стихло — и было сказано только, что Гарри Поттер, мальчик, победивший Того-Кого-Нельзя-Называть, находится под надежной защитой. Скорее всего, судьба Гарри решалась за закрытыми дверями какими-то важными людьми — министерскими чиновниками, членами Визенгамота или даже самим Министром. В любом случае, мальчик не был им благодарен. Если бы речь шла об обычном ребенке, его просто отправили бы к родственникам со стороны отца — пусть даже дело и вправду дошло бы до суда. Здесь же каждый считал своим долгом вмешаться — а Гарри вовсе не хотел, чтобы кто-то вмешивался в его жизнь. Особенно теперь. Спасибо, и так сделали все, что можно. Гарри не хотел, чтобы его забирали из Ночного квартала, находили ему приемную семью, и новые «родители» диктовали бы ему, как жить. Он мечтал о семье раньше, а сейчас контроль только раздражал бы его. Гарри знал, что у него нет своей семьи, и был уже не в том возрасте, чтобы по-настоящему полюбить приемную — а просто играть в примерного сына у него не было никакого желания. Ему не нужны были слава, журналисты под окнами, люди, которые будут стараться повлиять на него, манипулировать им, использовать его в своих интересах... Сначала Гарри собирался поехать в одну из волшебных школ, не называя своего имени. Он знал, что в 11 лет ему придет письмо из Хогвартса — вот только в списках значился Гарри Джеймс Поттер, а Гарри Паркера там не было. Списки учеников составлялись автоматически, а затем каждому ребенку подходящего возраста, проживавшему на территории Британии, высылалось именное письмо. Около половины детей, получивших письма, обычно присылали подтверждение и затем приезжали в Хогвартс. Чисто теоретически, никто не смог бы доказать, что Гарри Поттер и Гарри Паркер — одно лицо. Но на практике сложно было не заметить, что в школу приехал неизвестно откуда взявшийся мальчик по имени Гарри, в то время как его тезка, знаменитый Поттер, пропал. Особенно, если прибавить к этому их совпадающий возраст, похожесть Гарри на отца и шрам-молнию на лбу, замаскированный простенькими чарами. Поэтому Хогвартс отпадал сразу. У Гарри были мысли о Дурмстранге или Шармбатоне, но в конечном итоге он отмел и их. В Дурмстранг не принимали магглорожденных, а, несмотря на слова Джо, Гарри никак не смог бы доказать, что он полукровка — разве что назвать свою настоящую фамилию. Конечно, можно было воспользоваться несколькими сложными зельями, которые показали бы, что волшебной крови в нем половина — но разве кто-то стал бы так возиться ради безвестного мальчишки? А сам Гарри не смог бы ни сварить зелья, ни даже просто оплатить ингредиенты для них. Да и к чему все эти сложности, если в Дурмстранге к нему либо не будут относиться как к равному, либо быстро опознают в нем Гарри Поттера — и тогда ничего хорошего точно не жди? Гарри пришлось бы жить в постоянном напряжении и каждую минуту думать о том, не ослабели ли маскирующие чары. В Шармбатон попасть было легче — Гарри мог бы послать директрисе письмо с просьбой допустить его к экзамену на поступление. Он не был французом, и потому должен был либо блистать на вступительных экзаменах, либо заплатить за обучение круглую сумму. Гарри даже не сомневался, что у него есть все шансы понравиться экзаменаторам — но, к сожалению, он задумался о поступлении в Шармбатон всего около полугода назад. Все занятия в школе проводились на французском языке, а выучить его за такой короткий срок не представлялось возможным. Поэтому с мечтами о волшебной школе пришлось попрощаться. * * * Утром тридцать первого июля неприметная серая сова доставила Гарри толстый конверт из желтоватого пергамента, адресованный «мистеру Г. Поттеру». К счастью, Джо в этот день пришел позже обычного, а в магазине в такое время еще не было посетителей. Бросив на входную дверь оповещающие чары, Гарри почти бегом поднялся в свою комнату, дрожащими руками распечатал письмо и бегло просмотрел его. — ...вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс», — зачитал он шепотом. На мгновение на его лице появилось мечтательное выражение, но оно тотчас исчезло, и Гарри посмотрел на пергамент в своей руке так, будто тот был виновником всех его бед. Он мрачно перечитал аккуратно выведенный зеленоватыми чернилами текст и внимательно изучил приложенный к письму список, запоминая названия книг. Донесшийся с улицы шум заставил его вздрогнуть. Гарри торопливо достал волшебную палочку, смял письмо и бросил его на забытую с вечера тарелку. С полминуты он колебался, но затем шепнул: — Incendio, — и пергамент вспыхнул. Было что-то завораживающее в том, как горело письмо — единственная ниточка, связывающая Гарри с тем, кем он был и от чего отказался. Горела его жизнь, горели тысячи возможностей — но, когда от бумаги остался лишь пепел, Гарри улыбнулся. Это был его выбор. С этого момента только он сам строил свою жизнь. Гарри удалил пепел с помощью Эванеско, стер с тарелки несколько черных пятен и полез под кровать — туда, где хранилась позаимствованная у Джо книга по кровной магии. К счастью, Джо постепенно давал мальчику доступ к тайникам, которыми был напичкан дом. Гарри пока было доступно всего четыре, но он догадывался, что их больше в разы. Джо говорил, что некоторые тайники созданы по принципу расширения пространства, некоторые находятся в двух местах одновременно, идеи некоторых вообще позаимствованы у магглов — людям, привыкшим полагаться на магию, было бы трудно обнаружить их. Джо хранил там книги, готовые зелья и ингредиенты, деньги, какие-то артефакты — даже охранная система, на которой держался дом, и та была надежно спрятана за одним из ничем не примечательных камней в стене подсобки. Гарри казалось, что у паранойи Джо есть свои причины — более глубокие, чем простая осторожность, привитая годами жизни в Ночном квартале. Возможно, в шкафу старика прятались свои скелеты — если и так, Гарри не хотел о них знать. Они с Джо ценили и уважали друг друга — этого было достаточно. Каждый из них имел право на свои тайны. В любом случае, Гарри не только использовал тайники для хранения зелий, но и изучал их, когда была возможность. Джо наверняка знал, что Гарри в его отсутствие перебирает ветхие книги и с любопытством разглядывает различные баночки да коробочки, но молчал. Значит, давал добро. Он считал, что Гарри достаточно благоразумен, чтобы самостоятельно определить границы дозволенного и не трогать все без разбору. Впрочем, он вряд ли обрадовался бы, узнав, что Гарри позволил себе не просто пролистать «Кровные обряды и ритуалы», но и забрать эту книгу в свою комнату. Тем более — попробовать применить что-то из нее, даже не посоветовавшись. Это наверняка было опасно, но Гарри знал, что — если его отсутствие и не было обнаружено до сих пор — первого сентября весь волшебный мир узнает о пропаже Мальчика-Который-Выжил. Множество писем — меньшее, что ждет его тогда. Он задумался, почему никто даже не пробовал написать ему до сих пор, если многие дети так мечтали о встрече с героем, но потом отмел эту мысль. Можно было обдумать ее позже. Сейчас главным было сохранить свою личность в тайне. Поэтому Гарри открыл книгу на странице с заранее подобранным ритуалом, закатал рукав и, закусив губу, полоснул по руке режущим заклинанием. Кровь потекла быстро и охотно. С непривычки Гарри сделал разрез больше, чем нужно, и, когда он отсчитал положенные 30 секунд, голова у него кружилась. Стараясь не испачкать книгу, он быстро зачитал начальное заклинание и, поморщившись, обошел комнату по кругу, изредка прикасаясь раненой рукой к стенам. Сначала ему казалось, что ничего не происходит, но с каждым шагом странное, будоражащее ощущение усиливалось; голова вдруг стало легкой, а комната закружилась перед глазами. Усилием воли Гарри закончил круг и сел прямо на пол, откинувшись спиной на стену и притянув к себе «Кровные обряды». Он отрабатывал движения использующихся в ритуале заклинаний, но никогда не произносил их вслух — однако, кажется, пока все шло верно. Поэтому Гарри постарался сосредоточиться, чтобы вспомнить нужные слова — но те ускользали. Тогда мальчик склонился над книгой и, щурясь, попытался разглядеть расплывающиеся перед глазами строчки. Постепенно буквы сложились в одно целое, и, чувствуя, что сейчас потеряет сознание, Гарри из последних сил выдохнул слова заклинания. Взмах палочкой получился совсем слабым, но давящая магия вдруг схлынула. Перед глазами немного прояснилось. Гарри ногой затолкал книгу под кровать, коснулся палочкой пореза и пробормотал: — Sanare. Ничего не произошло. — Sanare, — повторил он громче, но безрезультатно. Веки слипались. Гарри сполз на пол и свернулся калачиком. Порез оказался прямо перед его лицом, и от вида собственной крови Гарри замутило — но он уже не чувствовал в себе сил шевелиться. Мелькнула мысль о том, что подумает Джо, когда найдет его вот так: залитого кровью, в комнате, фонящей магией, с «Кровными обрядами» под кроватью — и это помогло собраться. Мальчик приподнялся на локте, крепче сжал палочку в дрожащей руке и сказал, отчаянно желая, чтобы волшебство подействовало: — Sanare. На этот раз рана медленно затянулась тонкой, готовой вот-вот лопнуть кожицей. Гарри устало опустил голову. Он знал, что должен произнести еще одно заклинание. Руки и ноги противно дрожали. Палочка чуть не выпала из руки, но Гарри удержал ее слабеющими пальцами и снова разлепил губы: — Ac.. Accio, зелья. Заранее приготовленные склянки посыпались на него с кровати. Хотя крови натекло немало, первым Гарри выпил бодрящее — и облегченно выдохнул, когда неприятная мелкая дрожь ушла. Тогда он сел, подтянув ноги к груди, зубами вытащил пробку из флакончика с кроветворным зельем и проглотил его залпом. Следом последовали несколько восстанавливающих зелий, которые Гарри сварил не так давно, думая, что они могут ему пригодиться. И пригодились ведь — он ухмыльнулся. Комната напоминала поле боя — залитая кровью, с остаточной магией, еще висевшей в воздухе, и Гарри — главным героем сегодняшней битвы. Темпус показал, что он провел наверху не больше получаса, а Гарри казалось, будто прошло, по меньшей мере, полдня. Ему потребовалась еще одна порция бодрящего, чтобы встать, отмыть с руки кровь, убрать темные пятна с мантии и спрятать книгу Джо обратно в тайник — по счастью, тот располагался в коридоре второго этажа, и далеко идти не пришлось. Когда Гарри вернулся обратно в комнату, чтобы удалить все следы крови с пола и стен, та встретила его чистотой. Если бы не слабость и не тонкий след на руке, оставшийся от пореза, Гарри решил бы, что ему приснился дурной сон — но нет, неприятный металлический запах еще даже чувствовался в воздухе. Мальчик присел на корточки и осторожно дотронулся рукой до места, где пол еще пару минут назад блестел от натекшей крови. Доски под его ладонью были теплыми и сухими, но стоило коснуться их, и от пальцев вверх по руке побежали мурашки. Стало быть, защита уже начала действовать. Значит, он рисковал не зря. Гарри торжествующе улыбнулся — теперь ни одно письмо, отправленное на имя Гарри Поттера, не дойдет до адресата. * * * Август прошел спокойно и тихо. Гарри несколько раз выбирался в Косой переулок, чтобы посмотреть на детей, закупающихся к школе, и приобрести учебники для первого курса. Многие вещи он уже знал, но что-то — например, Астрономия — до сих пор оставалось за гранью его интересов. Кроме того, Гарри владел основами трансфигурации и с легкостью выполнял некоторые заклинания, которые в Хогвартсе, по словам Джо, проходили на третьем или четвертом курсе, — но его знания были обрывочными и однобокими. Поэтому он был полон решимости устранить все существующие пробелы и к моменту сдачи СОВ, которые все желающие могли пройти в Министерстве, ни в чем не отставать от хогвартских учеников. Семнадцатого августа, в свой мнимый день рождения, Гарри сказал Джо, что выбросил письмо из Хогвартса, — и больше они к этой теме не возвращались. Защита, которую Гарри устанавливал по книге Джо, имела определенный радиус действия — мальчик так и не смог высчитать его точно, но надеялся, что она охватывает весь дом. По крайней мере, ни одно письмо не пришло ему ни тогда, ни потом. Ваша критика, отзывы, впечатления - все приветствуется )