Начиная жить

Утро выдалось туманным и промозглым. Гарри проснулся на удивление рано — от холода. За ночь одеяло сползло на пол, а задувающий в окно октябрьский ветер пронизывал до костей. Ежась, Гарри свесился с кровати, отыскал одеяло и укрылся им почти с головой. Спать хотелось невыносимо — будто ночи еще не было, и тяжелый, выматывающий день только-только закончился. Глаза закрылись сами собой. Гарри зарылся лицом в подушку, намереваясь спать до тех пор, пока он зачем-нибудь не понадобится Джо, и тот лично не явится его будить, — но тут же понял, что не заснет. Он все еще стучал зубами — не помогало даже теплое одеяло. Проклятый холод грозил прогнать последние остатки сна. Гарри неохотно вытащил руку из-под одеяла, дотянулся до оконной рамы и толкнул ее — окно со стуком захлопнулось. Подумав, мальчик наколдовал согревающее заклинание, и, когда постель согрелась, и простыни перестали быть ледяными, с наслаждением растянулся на кровати. Рука, скользнувшая под подушку, нащупала что-то гладкое, прохладное. Спросонья Гарри не сразу вспомнил про Рассела и оставленный им кристалл, а когда вспомнил — его губы тронула мимолетная улыбка. Странное приключение подходило к концу; днем Гарри собирался вернуть артефакт Расселу и уже предвкушал выгоду, которую принесет ему это соглашение. Скажем, в качестве оплаты за сделку он мог на время попросить у Рассела какую-нибудь редкую книгу из его магазина... Мысли с каждой секундой становились все более расплывчатыми и нечеткими. Гарри зевнул, поворочался немного, находя удобную позу для сна, и вскоре провалился в блаженную темноту. Кристалл из руки он так и не выпустил. Обычно напряженное лицо мальчика разгладилось, и, хотя Гарри спал так крепко, что даже не видел снов, он улыбался. * * * Джо разбудил его только после полудня. Он поворчал немного про бездельников и лодырей, которым нечем заняться, велел как можно быстрее сварить котел Костероста и, прервавшись на полуслове, поспешил вниз. Гарри не столько услышал колокольчик, сколько почувствовал легкое натяжение уже ослабших оповещающих чар, и понял: Джо отправился встречать покупателей. Несмотря на то, что время близилось к обеду, вставать не хотелось. Зевнув и потянувшись, Гарри неохотно перевернулся на спину и вдруг понял, что сжимает в руке кристалл — видимо, во все он нащупал его под подушкой. Тут же вернулись мысли о Расселе, а вместе с ними легкое беспокойство. Но Гарри подумал, что, попади Рассел в неприятности, Джо уже знал бы об этом и первым делом поделился бы с подопечным новостями. Однако старик пребывал в благодушном настроении и ни словом не обмолвился о своем приятеле — значит, все было в порядке. Ночной квартал жил своей обычной жизнью. А вот арестуй авроры Рассела, и улицы гудели бы от разговоров. Гарри случалось видеть, как авроры забирали мелких жуликов и мошенников, но на его памяти аресты владельцев местных лавок случались всего дважды. Оба раза это вызвало большое волнение среди обитателей Ночного квартала. Кто-то злорадствовал, кто-то сочувствовал, некоторые с удовольствием обсуждали последние сплетни за бокалом дешевого алкоголя, мальчишки на улицах шептались, пересказывая друг дружке то, что знали... Ну и, конечно, дельцы вроде Рассела и Джо старались поскорее избавиться от вещей, которые могли скомпрометировать их в случае внеплановой проверки. Кристалл был прохладным. Несмотря на то, что Гарри почти всю ночь держал его в ладони, камень не нагрелся ни на йоту. Гарри покатал его между пальцами, рассматривая и в который раз удивляясь тому, что эта безобидная, хрупкая на вид вещица несла в себе мощную темную магию. Более того, она была артефактом, за хранение которого можно запросто загреметь в Азкабан — при других обстоятельствах Гарри ни за что не поверил бы в это. Он решил, что, возвращая кристалл Расселу, хорошенько расспросит того о природе артефакта. В конце концов, Гарри рисковал, а значит — заслужил знать правду. В кои-то веки Расселу придется утолить его любопытство. Луч, падающий из окна, попал на кристалл и распался, заиграл так ярко, что Гарри снова прикипел к артефакту взглядом. Он залюбовался разноцветными всполохами, мерцающими и гаснущими в глубине камня, потом с сожалением вздохнул и отложил его в сторону. Нужно было вставать. Голова все еще была тяжелой, несмотря на долгий и крепкий сон. Гарри медленно свесил ноги с кровати, сел и натянул рубашку через голову, не расстегивая пуговиц. Одежда была ему впору, но Гарри всегда старался выбирать вещи свободного покроя, не стесняющие движений. Во-первых, он привык носить мешковатую одежду за годы жизни у Дурслей и в приюте, во-вторых — при варке зелий слишком тесная мантия или рубашка могла оказаться помехой. Он вовсе не хотел загубить несколько часов своей работы из-за излишне медленных или неловких движений. Морщась, Гарри закатал рукава, натянул брюки, обулся и несколькими заклинаниями застелил постель. Обычно он любил делать это самостоятельно, но сегодня определенно был не в том настроении. Вода в кранах оказалась ледяной — видимо, пора было обновлять сеть согревающих чар. Водоснабжающие организации обслуживали Ночной Квартал на порядок хуже, чем Волшебный, где находился Косой переулок, поэтому частенько здешним жителям приходилось чинить сеть самостоятельно. Сам Гарри этого еще не умел — такими проблемами обычно занимался Джо. Умываясь, Гарри окончательно проснулся, но его настроение не стало ни на каплю лучше. Он вернулся в комнату, чтобы захватить блокнот с рабочими записями, и обругал себя последними словами, увидев забытый на кровати кристалл. Ему повезло, что все это время Джо был внизу: если бы тот только поднялся и заглянул в комнату Гарри... Мальчик передернул плечами. Сегодня он чувствовал себя на удивление паршиво — наверное, сказывалось напряжение вчерашнего дня. Мысли были рассеянными, движения — нечеткими, и во всем теле ощущалась странная слабость — будто после тяжелых физических нагрузок. Провести весь день на ногах, мечась по магазину, для Гарри было не в новинку — а вот от таких сильных волнений он, видимо, уже отвык. Ведь обычно поддержка Джо обеспечивала ему относительное спокойствие. В своих душевных терзаниях Гарри дошел до того, что на время даже позабыл об их причине, отвлекшись на посторонние вещи. Расклеился, как девчонка, подумал он, злясь на самого себя. Оставил предмет, существование которого нужно скрыть ото всех, валяться на самом видном месте. Он схватил артефакт и осмотрелся, раздумывая, куда бы его спрятать. Оставлять его под подушкой определенно не стоило — береженного бог бережет. Гарри с сомнением посмотрел на письменный стол, затем шкаф, но неожиданно заслышал в коридоре шаги Джо и от испуга сделал первое, что пришло ему в голову — быстро накинул цепочку на шею и спрятал кристалл под рубашкой. Он был без мантии и без плаща, а карманы в брюках были слишком малы — Джо наверняка заметил бы, что из них что-то выпирает. Дверь со стуком распахнулась. — Паркер, — недовольно сказал Джо, — ты испытываешь мое терпение. — Я уже иду, — нервно откликнулся Гарри. — Сейчас... Руки мелко дрожали. Он с трудом поборол желание поправить воротник рубашки и застегнуть верхние пуговицы, пока Джо не заметил на его шее цепочку. Вместо этого Гарри только крепче вцепился в блокнот и сделал шаг к двери. — Ты в порядке? — Джо придирчиво осмотрел его, задержавшись взглядом на лице. — Не заболел? — В полном, — заверил его Гарри, проскальзывая в коридор. Оказавшись к старику спиной, он выдохнул с облегчением. — Чувствую себя отлично. Как раз собирался поставить котел на огонь, так что через час зелье уже будет готово. Он быстро прошел по коридору до лаборатории, слыша шаги Джо за своей спиной. К счастью, тот просто прошел мимо, а Гарри, закрыв за собой дверь, обессилено сполз по ней. Еще несколько минут назад у него было чувство, будто все кончено. В такие моменты, когда он был близок к тому, чтобы вылететь из магазина Джо как пробка из бутылки, Гарри думал, что согласился на предложение Рассела ой как зря. В остальное время ему казалось, что он, напротив, сделал правильный выбор. Артефакт никак не проявлял себя. Все было тихо — авроры, кажется, даже не заходили на их улицу. И, конечно, напомнил он себе, благодарность Рассела стоила немалого. Хотя бы потому, что она будет заключаться главным образом не в словах. Гарри рассеянно погладил кристалл сквозь ткань рубашки, а потом застегнул ее до самого горла и поправил воротник. Он посмотрел на свое отражение в стеклянной дверце шкафа, убедился, что так цепочка не видна, и улыбнулся самому себе, прежде чем зажечь под котлом огонь. Пока вода нагревалась, он еще позволил себе размышлять о кристалле, Джо, Расселе — но, когда она начала закипать, поспешно убавил огонь и решительно отбросил все посторонние мысли. Рассел — Расселом, а свою работу Гарри привык выполнять качественно. Первая же капля драконьей крови окрасила воду в розоватый цвет. Гарри отсчитал еще четыре капли, несколько раз помешал зелье по часовой стрелке и, когда жидкость в котле снова стала прозрачной, прикрыл его крышкой. Он закрутил пузырек с кровью и аккуратно убрал ее на место. Этой осенью и без того немалые цены на драконью кровь снова подскочили, и приходилось быть особенно осторожным, чтобы случайно не пролить ни капли ценного ингредиента. Гарри нахмурился, прикидывая, на сколько времени им хватит оставшейся крови, проверил зелье и, глянув на часы, добавил в него крупную пиявку. Гарри всегда завораживало то, каким сильным действием обладала драконья кровь даже в малых количествах. Пиявка растворилась меньше, чем за минуту, оставив после себя пенную шапку и поднявшееся вверх облачко пара. Гарри еще несколько секунд вглядывался в поверхность зелья, прежде чем медленно перемешать его и снять с огня. Первый этап варки был завершен. Поглядывая на часы, Гарри быстро достал и подготовил остальные ингредиенты — отмерил нужное количество толченого рога двурога, отсчитал с десяток жучиных глаз, измельчил листья крапивы и спорыша и аккуратно нарезал шкурки бумсланга. У него оставалось еще около пятнадцати минут до тех пор, пока магические потоки зелья уравновесятся, поэтому Гарри, подумав, призвал плащ. Накинув его и небрежно застегнув пару пуговиц, он спустился вниз — нужно было съесть хоть что-то и заодно разузнать у Джо про Рассела. В магазине было пусто, и Гарри, сделав на скорую руку несколько бутербродов, устроился с ними прямо за прилавком. Несмотря на то, что последний раз он ел еще вчера вечером, аппетита не было. Гарри неохотно прожевал кусок, запил его чаем и пристроил голову на скрещенных руках. — У нас ведь оставалось Перечное зелье? — спросил он у Джо; говорил он куда-то в свой рукав, и голос звучал чуть приглушенно. — Все-таки заболел, — не то укоризненно, не то устало заметил Джо. — А следить за зельями — твоя обязанность. — Я же не знаю, сколько пузырьков ты продал сегодня, — отмахнулся Гарри. — Вот и отлично, — по тому, как ответил Джо, было понятно, что зелья еще в избытке. — Выпью его перед сном, и завтра буду как новенький. Кажется, простыл ночью — ничего серьезного. Джо хмыкнул и зашуршал страницами. — Как там Рассел? — спросил Гарри, когда стало понятно, что Джо увлечен своими делами и больше ничего не скажет. — Не писал? Шелест прекратился. — Все с ним в порядке, — сказал Джо. — Он заходил сегодня днем. Сказал, что авроры навели шума да оставили после себя знатный беспорядок, но ничего серьезного не нашли. Он ведь подготовился как следует, знал заранее... Черт побери. И снова Рассел приходил, чтобы забрать артефакт, и снова ушел с пустыми руками. Оставалось надеяться, что кристалл нужен был ему не срочно. Впрочем, если так, он наверняка нашел бы повод подняться к Гарри или прислал бы ему сову. Последние слова Джо заставили мальчика усмехнуться. Рассел действительно подготовился, и лучше бы Джо никогда не узнал, что Гарри тоже был частью его приготовлений. — Удивился, что ты еще спишь, — подколол Гарри Джо, не подозревая о его мыслях. — Кажется, у нас в этом месяце проверки не будет — это к Малкольму, — Малкольмом звали Рассела, — все цепляется Долиш. Видимо, как-то убедил своих, что тот занимается противозаконными вещами. Вечно старается создать Мэлу проблемы — вот и сейчас ему придется до вечера торчать в Министерстве, заполняя какие-то дурацкие бумажки. По голосу Джо было слышно, что он раздражен. Гарри подумал, что, похоже, и сегодня не сможет вернуть Расселу кристалл, и про себя помянул Долиша не самыми добрыми словами. — А почему вообще он прицепился к Расселу? До сих пор Гарри как-то не задумывался над этим. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что у такой глубокой антипатии должны быть какие-то более серьезные причины, чем стремление Долиша выслужиться перед начальством. Иначе тот, должно быть, давно уже нашел бы себе другую добычу — попроще. — Да Долиш — идиот, — в сердцах ответил Джо. Гарри фыркнул — уж это-то ему было известно. Он приподнял голову, сделал несколько глотков и сказал: — Ну, давай, Джо, расскажи мне — или это секрет? Ему было ужасно любопытно, да и возвращаться в лабораторию раньше времени не хотелось. Гарри любил рассказы Джо. Ему хотелось просто посидеть так немного, лениво потягивая чай и слушая хриплый голос старика — это должно было хоть немного поднять ему настроение. — Нет здесь никакого секрета, — Джо захлопнул тетрадь, — просто об этом мало кто знает. Он послал Гарри усмешку, словно говорил: «Ты и твое любопытство», — и Гарри, улыбнувшись, поудобнее устроился на стуле, приготовившись слушать — Сам Долиш чистокровный и очень этим гордится, — медленно, почти задумчиво начал Джо. — Его семья никогда не была ни знатной, ни богатой, но гонору им всегда было не занимать — да ты и сам видел. Родители Долиша поженились по расчету — его мать никогда не была красива, но за нее давали неплохое приданное. И, судя по всему, это самое приданное интересовало отца Джона куда больше жены. Их брак состоялся вскоре после окончания обоими школы. Родители невесты через пару лет скончались от драконьей оспы, доставшиеся ей в наследство деньги были вложены в бизнес, который вскоре начал приносить небольшой, но стабильный доход, а пару лет спустя отец Долиша праздновал рождение первого сына. С виду казалось, что это счастливая, благополучная семья... Тут Джо кашлянул и прервался, чтобы призвать стакан и наполнить его Агуаменти. — Джон был третьим сыном. С раннего детства он наблюдал почти ежедневные ссоры родителей, но тогда еще не мог понять, чем они вызваны. Уже потом он понял, что отец не любит мать, но не может уйти от нее из-за денег, что ему, в сущности, плевать на своих детей — и что у него есть любовница. Она была магглорожденной волшебницей, не самой красивой и не самой талантливой — но на нее, девицу без роду и племени, отец Джона променял свою идеально чистокровную жену. Не вспомню даже, как звали ту волшебницу, — да это и не важно. Важно то, что от этой самой любовницы у отца Джона давным-давно была дочь, Нэнси, что эта самая любовница была ему куда дороже законной жены, и что Нэнси, как считал Джон, крала у него внимание отца. Гарри полусидел, полулежал, навалившись на прилавок, слушал текучий, плавный говор Джо, и сонливость понемногу отступала на второй план. Мальчик особенно ценил такие моменты, потому что Джо-рассказчик был куда мягче Джо-учителя; в голосе его проскальзывали непривычные интонации, будто он рассказывал сказку еще почти несмышленому малышу, и Гарри ощущал себя кем-то вроде его внучатого племянника. Никто и никогда не рассказывал ему ни сказок, ни таких вот историй, и краткое, иллюзорное ощущение семьи было таким притягательным, что Гарри легко позволял себе обманываться им. — В год, когда Джон пошел в Хогвартс, его отец совсем было вознамерился уйти из семьи, но не успел. То ли его сердце и вправду оказалось слабым, то ли мать Джона решила, что лучше быть вдовой, чем брошенной женщиной, но факт оставался фактом. Отец Джона Долиша скончался от обширного инфаркта, не дождавшись даже медиков из Мунго. После его смерти семейный бизнес зачах, мать Джона постепенно спилась, а его старшие братья окончили Хогвартс и через какое-то время нашли работу за границей. Джон остался почти один. Конечно, у него была еще сестра, Нэнси — но помимо взаимной холодности всех братьев объединяло только одно чувство — ненависть к сводной сестре. Когда ее мать не пережила смерти любимого человека, конечно, не было и речи о том, чтобы взять Нэнси в свой дом или хотя бы протянуть ей руку помощи. Нэнси отправилась к дальней родне. На несколько лет Джон вообще забыл о ее существовании. Нэнси рано вышла замуж за Уотта Рассела (что, конечно, послужило еще одним поводом для осуждения), вскоре родила сына, которого назвала Малкольмом — в честь отца, — и небогато, но счастливо жила в Ночном квартале, — тут Джо послал Гарри короткую усмешку. — Долиш когда-то пытался засадить за решетку и отца Мэла — и даже почти в этом преуспел, но тот быстро смекнул, что к чему. Не сразу, но ему удалось уехать из страны и увезти жену. У Нэнси какие-то проблемы с суставами, поэтому передвигается она с трудом и плохо переносит путешествия по каминной сети, но Малкольм, когда может, навещает родителей. Если не ошибаюсь, они живут в Бельгии — тамошние маги достаточно лояльны к британцам, и для перемещений даже не приходится заказывать международный портключ. Ну, а в отсутствие Нэнси Долиш переключился на ее сына — никак не может успокоиться. Вот, собственно, и вся история. Гарри сидел, почти убаюканный хриплым голосом Джо. Когда тот закончил, он неохотно приподнялся на локте и одним глотком допил остывший чай. — А теперь не пора ли тебе вернуться к зелью? — насмешливо спросил его Джо. — Смотри, испортишь его — и будешь возмещать ингредиенты из своих денег, — добавил он строго. Гарри послал ему короткую усмешку. Сколько бы зелий он не портил раньше, Джо никогда не заставлял его возмещать убытки — в основном, наверное, потому, что тогда Гарри еще даже не получал зарплаты, и платить ему было попросту не из чего. Но с тех пор Гарри давно уже научился обращаться с зельями, и неудачи у него случались редко. За по-настоящему серьезные вещи он и не брался, а что-то новое поначалу готовил только под присмотром Джо. Впрочем, мальчик был уверен, что и сейчас шутливые слова Джо — пустая угроза, направленная скорее на то, чтобы побыстрее выпроводить его наверх. Поэтому Гарри неохотно сполз со стула, потер лоб (чуть не забыв о том, что старается лишний раз не прикасаться к нему, чтобы ненароком не смазать скрывающее зелье) и неохотно поплелся наверх. — Довари Костерост, а потом отдыхай, — сказал Джо ему вслед. — Стоит только оставить тебя на один день, и ты уже выглядишь так, будто скоро свалишься с ног. Выпьешь зелья, и чтобы завтра был как огурчик — ясно тебе? Гарри кивнул — мол, яснее не бывает. Уже на входе в лабораторию он чихнул и подумал, что, должно быть, и вправду простудился за ночь. * * * Перечное зелье не помогло — возможно, причиной болезни Гарри была не обычная простуда, а какой-нибудь вирус или инфекция. В любом случае, следующим утром он проснулся еще более разбитым. Гарри болел редко — обычно собственная магия и зелья помогали ему вылечиться за день-другой, и он подумал, что почувствует себя лучше уже к обеду. Тем более, если ночью у него и была температура, сейчас она спала — Гарри ощущал лишь противную слабость, преследовавшую его еще вчера. Он выпил укрепляющее зелье, прикинул, что вечером нужно будет принять еще одну порцию Перечного и скривился, когда Джо завел речь о визите знакомого колдомедика. Колдомедиков Гарри не любил. Точнее — побаивался. Джо он, конечно, сказал, что такая суета ни к чему, и он и без того встанет на ноги не позже, чем через сутки. А сам подумал, что не хватало еще различных диагностических заклятий. Гарри никогда не был на приеме у специалистов и не давал никому исследовать себя и свой шрам — вот уж дураком он не был точно — поэтому не знал, как тот отреагирует на диагностическую магию. Вообще-то шрам ощущался как обычный старый шрам — точнее сказать, никак, — но все в магическом мире так носились с ним, что Гарри невольно поверил, будто тот был чем-то большим. В нем как минимум могла чувствоваться какая-нибудь остаточная темная магия... А последнее, в чем Гарри нуждался, так это в повышенном внимании к себе и своему лбу, если это обнаружится. Джо дураком не был. Имя Гарри, его возраст — если добавить сюда след от старого проклятия на лбу, нетрудно было сложить два и два и получить четыре. Как и обнаружить, что Гарри пользуется зельями и скрывающими чарами — а для этого было достаточно лишь специальной проверки. Умирать Гарри по-прежнему не собирался. Полагаться на доброту и бескорыстие Джо — тоже. Даже если шрам действительно был просто шрамом, диагностика могла показать, что в области лица Гарри есть скрывающие заклинания. Разве никто не заинтересовался бы этим? Разве друг Джо не поделился бы с ним своей находкой? А рисковать и полагаться на одни лишь зелья Гарри категорически не хотел. Тем более, при определенных условиях зелья тоже могли быть случайно обнаружены. Поэтому любые визиты колдомедиков отпадали. Гарри не согласился посетить врача даже год назад, когда речь шла о сохранении его зрения. Джо тогда заметил, что подопечный часто щурится, — и пришлось признаться, что очки ему прописывали еще в школе. Зрение Гарри стало портиться еще со времен жизни у Дурслей. Когда он пошел в начальную школу, ему пришлось делать уроки наравне со всеми — вот только не было и речи о том, чтобы устроиться с тетрадками на кухне или в гостиной, а в чулане для этого было слишком темно. Наученный горьким опытом, к Дурслям Гарри со своими проблемами не лез, но уже через год его пересадили ближе к доске, а после школьного осмотра ему был выписан рецепт на очки. И Гарри действительно купили их — тетя Петунья, вопреки обыкновению, даже не возмущалась, что приходится тратить деньги на никчемного племянника. Но очки разбились, когда Гарри бродяжничал на улицах Литтл-Уининга, а на новые у него, конечно, не было денег. Да и не так уж плохо он видел, если честно — ну, не различал написанное мелким шрифтом да щурился, если приходилось смотреть вдаль — но Джо отнесся к его проблеме вполне серьезно. Знакомый колдомедик в то время, к счастью, был очень занят и не мог нанести им визит, а идти к нему на прием Гарри отказался наотрез. Он заявил Джо, что терпеть не может всех врачей вместе взятых и никто его не переубедит — и, несмотря на недовольство Джо, переубедить подопечного тот действительно не смог. Джо тогда через слово называл Гарри упрямым мальчишкой, но через некоторое время сам не без труда наложил на его глаза нужное заклинание, а результаты отправил колдомедику. Вскоре тот прислал достаточно подробную инструкцию, какими зельями пользоваться, чтобы восстановить сетчатку — к счастью, пока она еще не была повреждена неотвратимо — и что предпринять, чтобы зрение не портилось в дальнейшем. В тот день, чтобы скрыть шрам, Гарри воспользовался лишь зельем — но, во-первых, Джо не был колдомедиком со стажем, съевшим собаку на диагностических заклятьях, а, во-вторых, собирался исследовать лишь глаза Гарри. И все равно тогда Гарри почти был готов к тому, что Джо разоблачит его — и все рухнет, словно карточный домик. Переживать такое снова он не хотел. К вечеру Гарри действительно почувствовал себя чуть лучше — возможно, подействовало укрепляющее зелье. Но встать с постели он смог только после бодрящего, выпитого тайком, — главным образом для того, чтобы показать Джо: все в порядке, и никакие визиты колдомедика не нужны. Бодрящее настолько прибавило ему сил, что Гарри даже смог выйти на улицу. Джо он сказал, что хочет немного прогуляться, а сам подумал, что неплохо было бы наконец отдать Расселу кристалл. Тот все еще висел у Гарри на шее — и, хотя Гарри с удовольствием любовался им, хотя ему нравилось ощущение причастности к чему-то по-настоящему серьезному, прятать артефакт от Джо уже надоело. Гарри и без того чувствовал себя достаточно паршиво, чтобы вдобавок беспокоиться о проблемах, которые он нажил бы, узнай Джо о кристалле. Гарри морозило, поэтому перед выходом на улицу он разыскал в шкафу теплый свитер и даже замотал шею шарфом, прежде чем натянуть привычный черный плащ с капюшоном. Но это не помогло — то ли погода была преотвратной, то ли Гарри еще был слишком слаб. Первые же порывы ветра заставили его покрыться мурашками. Завидев на углу соседнего дома знакомых мальчишек, Гарри специально сделал небольшой крюк, чтобы не столкнуться с ними, и поспешил в ту сторону, где располагалась лавка Рассела. К счастью, в магазинчике Рассела этим вечером не было посетителей. С трудом потянув на себя тяжелую дверь, Гарри проскользнул внутрь и в несколько шагов пересек помещение, чтобы как можно быстрее опереться на прилавок. У него резко закружилась голова, и он зажмурился, пережидая несколько неприятных секунд. Едва завидев его, Рассел вскочил. Его лицо и без того было встревоженным, а, стоило ему увидеть Гарри, как тревога переросла в настоящее волнение. — Слава Салазару, — пробормотал он, заклинанием запечатывая дверь и опуская на окнах шторы. — Слава Салазару, ты здесь. Потом он нахмурился, смерил Гарри взглядом с головы до ног, и его лицо побледнело. — Артефакт, — сказал он странным, изменившимся голосом. — Ты ведь принес его, Гарри, верно? Гарри кивнул. Чтобы достать кристалл, ему пришлось скинуть капюшон и размотать шарф — только так он смог нащупать на шее грубовато сделанную цепочку. Рассел наблюдал за ним с каким-то почти священным ужасом, но в тот момент Гарри сделалось так дурно, что ему было уже не до странных реакций торговца. Он неловко снял кристалл со своей шеи, напоследок мимолетно прикоснулся к нему пальцами — тот был холодным, как и всегда — и протянул камень Расселу. — Вот, — сказал он устало, — Джо ничего не знает, как вы и просили. Он поднял взгляд и только тогда увидел изменившееся лицо Рассела, его расширенные глаза и трясущиеся пальцы. Но прежде, чем он успел спросить, что случилось, тот воскликнул: — Брось его! Быстрее, брось его! — и в голосе Рассела прозвучали незнакомые, почти истеричные нотки. Гарри не сразу понял, что речь идет о кристалле. Он недоуменно моргнул и осторожно опустил артефакт на стойку — и в тот момент, когда его пальцы разжались, Рассел схватил мальчика за плечи и с силой припечатал к стене. От удара из легких Гарри вышибло весь воздух. — Вы с ума сошли? — просипел он, пытаясь вдохнуть, но тут Рассел с силой встряхнул его. — Нет, это ты сошел с ума, мальчишка... — он сипел почти как Гарри, будто голос не слушался его. — Я ведь говорил тебе, я предупреждал... — он тряс Гарри почти без остановки. Гарри с трудом отцепил его руки и отшатнулся в сторону, но не удержался на ногах и повалился на пол. Рассел взглянул на него со страхом. — Я ведь предупреждал тебя, — повторил он. И вдруг вскричал: — У тебя что, совсем нет мозгов?! — Да о чем вы вообще? — выпалил порядком разозленный Гарри. — Я сделал все, как вы и просили. Между прочим, из-за вас... Он осекся, потому что Рассел застонал и закрыл лицо ладонями. Сейчас он был едва ли не в большем отчаянии, чем когда пришел в магазин Джо и просил Гарри спрятать кристалл, — и от этого становилось не по себе. — В чем дело? — почти шепотом спросил Гарри. — Мистер Рассел? Рассел отнял руки от лица, посмотрел на него и подошел ближе. Казалось, вся его ярость прошла, оставив место страху. — Накопитель, — сказал он глухо. — Кристалл, Гарри. Ты надел его. О чем ты вообще думал, как ты?.. Я ведь попросил тебя спрятать его как можно дальше. Не прикасаться! К нему вообще нельзя прикасаться, если ты только не хочешь умереть! Его последнее слово тяжело повисло в воздухе. Гарри побледнел как полотно. — Но я думал, что кристалл не работает через простое прикосновение, — сказал он тихо. — Ведь я прикасался к нему много раз, и ничего не случилось. — Не случилось? Да ведь ты не стоишь на ногах, — произнес Рассел, и истерика снова прорезалась в его голосе. — Да ведь вся твоя болезнь — результат того, что тебе хватило ума не просто прикоснуться к накопителю, но еще и носить его на шее! Я ведь боялся... Когда Джо сказал мне, что тебе нездоровится, я уже почуял неладное — но надеялся, что все мои страхи — чепуха. Он ведь умный мальчик, сказал я себе. Я ведь предупреждал его, что это опасный артефакт, что его нужно убрать куда подальше, — и он через силу усмехнулся. Гарри зажмурился. Перед глазами плясали точки, вспыхивали огоньки; он хотел приподняться, но не смог даже пошевелиться. Последним, что он слышал, был голос Рассела, зовущего его по имени.