Начиная жить

Гарри пришел в себя резко, как от толчка. Он смутно помнил темноту, наполненную шорохами, странными звуками, бормотаниями на латыни; то холод, то жар, пожиравшие его тело, короткие вспышки боли... А четче всего — давящую, тяжелую слабость, до определенного момента успешно маскировавшуюся под усталость. Помнил, как не мог шевельнуться, раздавленный, будто выпитый досуха. Помнил, как Рассел звал его — и в глухом «Гарри» была тоскливая обреченность. И Гарри падал, проваливался в давящее, темное, пустое, где не было ничего, кроме вечного сна. Тем не менее, он все еще был жив. Более того, он чувствовал себя живым — словно силы, которые по капле вытягивал из него артефакт (ведь это имел в виду Рассел?) хотя бы отчасти вернулись к нему. Гарри осторожно шевельнул пальцами, неловко дернул рукой и застонал: боль прошила все — от запястья до предплечья. Глаза распахнулись. Из темноты выплыло утомленное, осунувшееся лицо Рассела. — Не шевелись, — сказал он негромко. В этот же момент Гарри ощутил, как пальцы Рассела с силой вдавили его руку в матрас. — Не шевелись, — повторил тот. — Тебе нельзя. В любое другое время Гарри начал бы волноваться, что Рассел теперь думает о нем — но сейчас на это не было сил. Ровно как и на то, чтобы объяснять что-либо, оправдывать себя и обвинять Рассела — в конце концов, тот мог дать Гарри чуть больше информации, и тогда ничего бы не случилось. Гарри просто разомкнул пересохшие губы, тускло произнес: — Ясно, — и устало сомкнул веки. Рассел заговорил сам — глухо и медленно, что было так не похоже на его обычные суетливость и оживленность. Казалось, будто он чувствовал то же, что и Гарри — такую глубокую, всепоглощающую усталость, что все остальное отходило на задний план. — Я думал, ты умрешь, — негромко сказал он и невесело усмехнулся. — Не лучшее ободрение, да? Теперь-то с тобой, кажется, уже все будет в порядке. — И добавил без перехода: — Не знаю, что бы я чувствовал, если бы убил ребенка. Сам убил ребенка — этими руками... Гарри бросил на него взгляд и увидел, что Рассел действительно смотрит на свои руки — потерянно, почти беспомощно. — Я видел смерть, — продолжил тот так, будто говорил сам с собой. — Но, упаси Мерлин, никогда не был прямо к ней причастен. Убить одиннадцатилетнего пацана... — Вы просто должны были с самого начала сказать мне, что это за вещь, — устало перебил его Гарри. — В остальном в произошедшем нет вашей вины. Это я — дурак. Он говорил искренне. В этот момент Гарри испытывал к самому себе такое отвращение, что становилось тошно. Два года жизни в Ночном квартале. Два года с Джо! Время, в течение которого Гарри изо всех сил старался быть тем, кем его хотели видеть, стать человеком, достойным доверия, человеком, который когда-то сможет вариться во всем этом наравне с остальными. И после этого — схватиться за неизвестный, смертельно опасный артефакт голыми руками... Да еще и — подумать только! — убедить себя, что отсутствие немедленной смерти означает то же, что и отсутствие воздействия вообще. А Гарри ведь много читал о различных артефактах и, в теории, знал о них неплохо. По крайней мере, ему было известно, что артефакты, предназначенные для убийства, бывают разных видов и вовсе не обязательно действуют с первых же секунд. Вот только за все время жизни здесь он слышал лишь о вещах вроде пресловутых проклятых ожерелий (видимо, изготовить предмет такого типа было в сотни раз проще, чем кристалл). Но что заставило его решить, будто «не слышал» равно «не существует»? Самонадеянность? Глупость? На месте Джо, Гарри и вправду выкинул бы себя на улицу при первой же возможности. К счастью, тот ни о чем не знал. Хотя... сколько Гарри уже лежал здесь? Час? Два? Или, может, сутки? Что, если Джо уже выбросил его вещи и сказал, что никогда больше не пустит его на свой порог? — Я дал тебе кристалл, — возразил Рассел. — Тебе, ребенку! Да я не должен был даже намекать тебе, что такая вещь существует. Оставлять тебя с ним наедине. Позволять, чтобы он остался у тебя еще на сутки, — он махнул рукой и сжал ладонями виски. — Связался же на свою голову... и с чем — с накопителями! — на последнем слове его голос стал на тон выше. — А что это вообще такое — накопитель? — осторожно спросил Гарри. — Только скажите сперва, сколько я здесь нахожусь? Джо... знает? — Прошло около часа с тех пор, как ты упал, — тихо сказал Рассел. — Джо не знает ни о чем, если только ты сам себя не выдал. Правда, он, должно быть, беспокоится, учитывая, в каком состоянии ты был сегодня. Чем он вообще думал, отпуская тебя на улицу? — Я выпил бодрящего тайком, — признался Гарри. Рассел снова махнул рукой. Потом он поднял голову, посмотрел на Гарри странным, нечитаемым взглядом и покачал головой. — И напугал же ты меня. У меня все мысли вылетели из головы — стоял как дурак и не знал, что делать. Нужно было с самого начала не кричать на тебя, а напоить зельями, провести передачу силы... — он осекся, утер со лба пот и вздохнул. — Вот и сейчас смотрю я на тебя, Гарри, и чувствую себя беспомощным, как младенец. А ведь стоило бы завершить все ритуалы, как только ты очнулся. Он помолчал, вглядываясь в лицо Гарри, и добавил: — Хорошо, что ты жив. Его слова, конечно, вовсе не были результатом глубокой привязанности к Гарри. Рассел, должно быть, почти не огорчился бы, если бы Гарри умер от какой-нибудь болезни или погиб в результате стычки с жителями Лютного. Но, наверное, убийство своими руками воспринимается по-другому. Наверное, умри Гарри по вине Рассела — и тот еще долго мучился бы чувством вины. Гарри улыбнулся ему слабой, вымученной улыбкой, но губы Рассела не шевельнулись в ответ. Торговец продолжал смотреть на него, и в его бледном лице, казалось, не было ни кровинки. Наконец он встрепенулся, дернул щекой и сказал: — Нужно закончить ритуал. Может быть больно, но постарайся замереть и не двигаться. От этого зависит, как все пройдет. Гарри коротко кивнул. Он не спрашивал, что собирается делать Рассел, и даже не особо следил за его действиями. Комната вращалась перед глазами, казалось, будто потолок то стремительно приближается, то становится дальше... В таком состоянии Гарри не мог и не хотел вникать в действия Рассела, хотя при других обстоятельствах ловил бы каждое его движение. Рассел то бормотал что-то, то почти непрерывно махал палочкой — иногда Гарри не чувствовал ничего, а иногда ощущал краткие вспышки боли. Было несколько долгих, тягучих мгновений, когда боль заполнила его целиком, от макушки до кончиков пальцев — чтобы не взвыть в голос, Гарри до крови прокусил губу, — но потом она схлынула. Что-то коротко кольнуло предплечье. Гарри скосил глаза и увидел, что Рассел убирает от его руки иголку. Та была большой, старинной, почти полностью покрытой засохшей кровью — и, когда Гарри догадался посмотреть на руки Рассела, разглядел на одной из них свежий порез. Рассел бормотнул еще несколько слов на латыни, отложил иголку в сторону и утомленно опустился на край кровати, где лежал Гарри. Его лицо из белого стало сероватым, будто припорошенным пылью. Какое-то время ничего не происходило. А спустя пару секунд Гарри вдруг ощутил это — удивительное, почти ошеломляющее чувство... будто чужая сила вливается в него и расходится по телу, помогая, исцеляя, даря надежду. Это было не описать словами — как ледяная вода, бегущая по его венам, как бурлящая в крови чужеродная, но не враждебная магия. Как огонь, что не сжигал, а давал новую жизнь. В этот момент Гарри все понял. — Вы сказали про передачу силы, — шепнул он, — вашей силы? Вы отдали мне... Рассел прижал ладонь к его губам. — Молчи, — попросил он. — Не говори ничего. Он посидел какое-то время, не шевелясь, с закрытыми глазами — будто уснул, — потом помотал головой из стороны в сторону и полез в карман. Гарри совсем не удивился, когда увидел в его руках пузырьки с зельями. Рассел, должно быть, проводил такой ритуал не в первый раз и знал, каким выматывающим он окажется. После того, как зелья были выпиты, на лицо Рассела вернулись краски, хотя он все еще выглядел утомленным. — Да, ты верно понял, что это был за ритуал, — сказал он, не глядя на Гарри. — Сегодня я проводил его уже дважды. Отдал тебе часть своих жизненных сил. Не такая уж и высокая плата за мою глупость, — он усмехнулся. — Это как-нибудь скажется на вас? — спросил Гарри. Он чувствовал смутное беспокойство и вину — еще легкую и почти не ощутимую, но Гарри знал, что, когда ему станет лучше, его восприятие обострится. И тогда все эмоции, приглушенные сейчас, обрушатся на него в полную силу. Случай с кристаллом преподнес ему жестокий урок: о глупости и доверии, о том, как одни поступки неизбежно влекут за собой другие, и о том, как твои действия могут сказаться на других людях. Гарри не хотел, чтобы их с Расселом неверные решения, сложившись, ударили по тому с удвоенной силой. Не хотел, чтобы из-за него Рассел пострадал. Была ли передача силы временной, или же Рассел лишился части своей магии навсегда? — Все будет в порядке, — сказал Рассел неожиданно мягко — будто понял, о чем думает Гарри. — Постепенно я восстановлюсь. Возможно, понадобится около недели, может, чуть больше... Ты уже можешь сесть, если хочешь, — предложил он вдруг. — Нам нужно, чтобы Джо ничего не заподозрил, поэтому хорошо бы тебе вернуться в магазин не слишком поздно. При его помощи Гарри сумел сесть, опираясь на подушки. Только сейчас он понял, что его плащ был снят и небрежно брошен на пол, а рукава свитера — закатаны. На запястье правой руки тускло блеснул тяжелый металлический браслет. Рассел проследил за его взглядом. — Это поглотитель. Артефакт, который собирает всю магию, которую ты выделяешь, чтобы направить ее на твою подпитку, — пояснил он, но Гарри смотрел непонимающе. — Как бы тебе объяснить... Ты слышал, что такое магический фон? Своеобразное излучение, слабые магические волны, которые выделяет тело каждого волшебника — наверное, можно назвать это так. Скажем, пот — это избыток скопившейся в организме влаги, а магический фон — избыток магии, который сбрасывает наш организм. Крохотные, ничтожно малые частицы, не ощутимые сами по себе. Но если собрать всю магию, сброшенную нами за день, если она не будет рассеиваться в пространстве, то ее концентрация окажется достаточно велика. Так что с помощью поглотителя ты сможешь восстановиться быстрее. Гарри взглянул на него расширенными глазами. — Вы хотите, чтобы он остался у меня? — уточнил он недоверчиво. — На то время, пока ты не поправишься — да, — жестко сказал Рассел. — Потом ты вернешь поглотитель мне. Я надеюсь, ты понимаешь, что Джо не должен его увидеть. Это достаточно редкий артефакт и очень дорогой, так что ты не смог бы его себе позволить. Да и вообще, такие вещи не находятся в свободном доступе, поэтому, если его увидят у тебя, это вызовет много вопросов. Так что не снимай браслет и не показывай его Джо — надеюсь, мне не нужно повторять? — на последних словах его голос стал насмешливым. Гарри тоже нервно усмехнулся. — Я все понял, понял, — произнес он, защищаясь. — Если нет больше ничего, что я должен знать о нем... — добавил он с нажимом. — Нет, — ответил Рассел, фыркнул и неожиданно сказал: — Мы оба хороши. Думаю, это послужит нам хорошим уроком, — он едва ли не слово в слово повторил недавние мысли Гарри. Его слова прозвучали почти как извинение, и Гарри понял, что не может промолчать. — Я не хотел трогать кристалл, — сказал он тихо и закусил губу. В помещении повисла густая, вязкая тишина. Светлые глаза Рассела уставились на Гарри в упор, и мальчик подавил порыв поежиться. Он обхватил себя руками за плечи, вздохнул и признался: — Точнее, я собирался только рассмотреть его — но доставал сверток из кармана и случайно прикоснулся к кристаллу. Думал, умру на месте, а когда ничего не произошло, почему-то решил, что артефакт не работает просто так. Подумал, что его можно активировать кровью или, может, каким-то заклятием. Вот и носил все это время на шее — мне казалось, что так надежнее. На другое извинение он сейчас не был способен, но Рассел понял его правильно. Он кивнул, принимая объяснения, и улыбнулся кончиками губ: — Я знал, что ты не дурак и на тебя можно положиться. Как бы там ни было, ты помог мне — я это запомню. Они помолчали немного, потом Гарри встрепенулся: — Накопитель! Расскажите мне о нем. По лицу Рассела пробежала тень. Его взгляд стал сомневающимся, а пальцы нервно затеребили край покрывала. — Я не думаю, что ты должен это знать... — сказал он, избегая смотреть на Гарри. — С моей стороны было ошибкой приходить к тебе, и мы уже это выяснили. — Мистер Рассел, — раздраженно произнес Гарри, но Рассел отрезал: — Нет. Даже не проси меня, Гарри. — Вы должны рассказать мне, — выпалил Гарри, хватая его за руку. Рассел дернул ладонью, но Гарри вцепился крепко, насмерть, хотя на это уходили почти все его силы, и зло сказал: — Я ведь должен знать, что за дрянь носил на себе все это время... — он передернул плечами. — Я имею на это право. Я заслужил это, в конце концов! Расскажите мне, мистер Рассел, — из сердитого его тон стал почти умоляющим. — Вдруг когда-нибудь я снова столкнусь с накопителями, не пойму, что это... и умру. Последнее слово заставило Рассела вздрогнуть. Он наконец выдернул свою ладонь и растерянно покачал головой. — Ты никогда не столкнешься с накопителями. Это очень серьезные и редкие артефакты, они существуют в единичных экземплярах. — Но что это вообще — накопитель? Как он действует? Почему я прикасался к нему и не чувствовал ничего? Я ведь никому ничего не скажу. Разве от того, что я узнаю, какая вещь чуть не убила меня, кому-то станет хуже? На этот раз Рассел не вздрогнул, но его лицо на миг стало виноватым. Этого краткого мгновения хватило Гарри, чтобы понять: расскажет. В другое время Рассел не поддался бы его уговорам, но сейчас он был слишком измотан, напуган, слишком запутался в своих чувствах — и потому почти не думал о собственных словах. — Ты уже знаешь, что кристалл — это накопитель, — медленно произнес Рассел. Гарри затаил дыхание и замер, весь обратившись в слух. — В том, что в накопители превращают драгоценные камни или украшения целиком, нет ничего удивительного — это очень удобно. Понравившуюся драгоценность люди могут носить ежедневно. Она почти постоянно контактирует с кожей, сверкает и переливается, вызывает восхищение и зависть окружающих. И убивает. На этот раз вздрогнул Гарри. — Но в принципе накопителем может быть любой предмет. Главное, чтобы жертва как можно чаще пользовалась им, прикасалась к нему — ведь накопители работают именно через прикосновение, — он помолчал, будто собираясь с мыслями. — Ты мог подумать, что накопитель предназначен, чтобы тихо и незаметно, не вызывая подозрений, убить кого-то — но это не так, — тут Рассел тонко усмехнулся. — Убийство — это, скорее, побочный эффект. Глаза Гарри расширились. — Главная цель накопителя — постепенно вытягивать из человека жизненную силу. Капля за каплей, день за днем, пока она не иссякнет вовсе. Догадываешься, зачем? Осознание было мгновенным и тяжелым, как гранитная плита. — Он... накапливает ее, — пробормотал Гарри. Он был испуган, ошарашен, почти раздавлен этим знанием — может, Рассел действительно был прав, когда говорил, что Гарри не стоит знать об этом. Мысли путались, по коже бежали мурашки. Гарри никогда не слышал о том, что такое возможно — ни-ког-да. Даже не представлял себе. А теперь они с Расселом говорили об этом буднично, как о погоде. И это действительно была страшная, жуткая, невероятно опасная магия. Сила, по своему действию, наверное, в чем-то схожая со смертоносной силой дементоров — стражей Азкабана, о которых Гарри рассказывал Джо. Эта магия влияла на Гарри несколько дней, ей он доверял, она привлекала его и манила... Гарри застонал сквозь сжатые зубы. — Вижу, ты понимаешь меня, — невесело сказал Рассел. — Если хочешь, я не буду продолжать. — Казалось, он был бы раз этому. Гарри помедлил. — Продолжайте, — попросил он наконец. — Я хочу знать. — Магия, которую накапливает артефакт — это все жизненные силы волшебника, его магический резерв. Такое количество магии ни один волшебник никогда не сможет выделить за раз или два. Она нужна для использования в различных ритуалах, для создания других мощных артефактов, для применения энергоемких чар... Есть ритуалы, для проведения которых требуется жизненная сила не одного мага, а двух, трех, десяти... И в разных уголках мира от старости или болезни умирают люди, а накопитель поглощает их силу, — Рассел какое-то время молчал, будто ему было тяжело говорить дальше. — А затем владелец накопителя использует ее для своих целей. — Получается, к накопителю все же можно прикасаться без вреда для себя? — спросил Гарри почти машинально. — Можно, но для этого приходится использовать целый комплекс чар, зелий и артефактов. И, конечно, необходимо знать, с чем ты имеешь дело, — мрачно сказал Рассел. — А распознать накопитель не так-то просто, в чем ты мог убедиться на собственном опыте. Это темная магия такого порядка, что мало кто рискнул бы связаться с ней. — И что со мной... через сколько бы я... — «Когда и как бы я умер?» Гарри не мог выдавить это из себя, но Рассел понял его правильно. — Месяц, два, три, — сказал он, пожимая плечами; его лицо снова побледнело. — В самых редких случаях можно продержаться до полугода. Все зависит от стойкости мага, его возраста, выносливости и уровня магической силы — а также от того, насколько продолжительны контакты с накопителем. Но, как правило, нескольких месяцев человеку хватает, чтобы отправиться на тот свет. Волшебник умирает постепенно и до последнего не осознает этого. Ему становится то хуже, то лучше, он может чувствовать слабость и усталость, а потом все на некоторое время возвращается на круги своя. Накопители отлично маскируются — слабость может прийти не сразу после контакта с ними, а через некоторое время. Ты можешь несколько дней не выпускать накопитель из рук, но не чувствовать ничего. Ведь контакт с накопителем в первую очередь вызывает изменения на уровне магических потоков, а физические последствия — лишь их побочный эффект, и они начинаются не сразу. Так что обычно плохое самочувствие списывают на простуды, переутомление, депрессию, старость, в конце концов. Смерть тоже не кажется подозрительной. Человек просто умирает от какой-то болезни — скажем, от остановки сердца, — над верхней губой Рассела выступила капелька пота, и лишь это показывало, насколько трудно ему дается разговор. — Иногда его смерть выглядит, будто результат применения Авады. Владелец накопителя благодаря парному артефакту чувствует всплеск силы — когда последние крохи магии человека переходят в артефакт без остатка — и забирает его. — Получается, парный артефакт все-таки существует, — заметил Гарри. — Он относится не к статичным, а к динамичным артефактам, так что, в принципе, его нет, — сказал Рассел хмуро. — Но создать его — дело четверти часа, не больше. Это вовсе не то же самое, что и накопитель. Парный артефакт не делает ничего, это и не артефакт вовсе — в привычном понимании этого слова. Он просто отмечает резкие всплески магии и дает о них знать — нагревается, звенит... Как заколдуешь, так и будет. Теперь твое любопытство удовлетворено? Чем дольше длился разговор, тем сильнее ухудшалось его настроение. — Разве поглотитель — не то же самое, что и накопитель? — осторожно спросил Гарри, разглядывая старинный браслет на своей руке. Рассел утомленно вздохнул. — Ты ведь знаешь, что все артефакты по своему воздействию делятся на несколько типов. Поглотители и накопители — разновидность одного из них. Но, помимо поглотителей и накопителей, он включает еще множество видов, часть из которых относится к запрещенным, а часть — к вполне легальным, — сказал он, поморщившись. — Поглотители относятся к условно разрешенным, хотя на их применение все равно смотрят косо. А вот о накопителях мало кто слышал, а тем более — видел их вживую. Это действительно темная магия, Гарри. Даже волшебники вроде Блэков отнеслись бы к ней негативно. Пока Гарри переваривал вываленную на него информацию, Рассел налил ему чаю и накапал в чашку зелий из нескольких пузырьков. На этот раз Гарри внимательно следил за его действиями и различил бодрящее, укрепляющее и обезболивающее. Последнее заставило его нахмуриться, но он ничего не сказал. Как ни странно, сейчас движения почти не отзывались болью, да и голова постепенно прекращала кружиться. Гарри сидел уже вполне уверенно и даже думал, что вскоре сможет встать. Он понимал, что это кратковременный эффект — должно быть, пока он валялся без сознания, Рассел применил к нему заклятие, направленное на быстрое восстановление. Скорее всего, прилив сил будет недолгим — не дольше нескольких часов, а потом Гарри предстоит перетерпеть откат. Но, конечно, Рассел сделал все, что мог, чтобы удержать Гарри на этом свете, и выбирать не приходилось. Гарри залпом опрокинул в себя чай, переждал несколько секунд и неуверенно поднялся на ноги. Рассел придержал его. — Сможешь идти? — спросил он, вглядываясь в лицо мальчика. Помедлив, Гарри кивнул. Он переоценил себя — чтобы удержаться на ногах, приходилось прикладывать немалые усилия. Рассел вывел его из комнаты, которая, как понял Гарри, находилась прямо за магазином, через заднюю дверь. В темном и тесном коридорчике он помог Гарри натянуть плащ, велел вернуть браслет не позже, чем через две недели, и встревожено всмотрелся в лицо мальчика. — Ты уверен, что дойдешь самостоятельно? Аппарировать тебя я не стану — нас могут заметить, да и Джо наверняка почувствует аппарацию возле своего магазина, — нервно пробормотал он. — Кроме того, в таком состоянии тебе лучше избегать магических способов перемещения. Но я мог бы довести тебя хотя бы до вашей улицы... Гарри подавил порыв сказать, что тогда их тем более могут заметить, и просто покачал головой. — Я дойду сам, — сказал он отрывисто. Рассел помедлил, потом негромко произнес: — Удачи, — поднял руку и неловко дернул ей, будто собирался положить ее Гарри на плечо, но в последний момент передумал. Гарри вспомнил, как сам желал ему удачи несколько дней назад, и слабо улыбнулся. — До свидания, мистер Рассел, — мягко ответил он, прежде чем толкнуть дверь и сделать несколько неуверенных шагов. Холод тут же пробрал его до костей. Сильный, порывистый ветер чуть не сорвал с головы капюшон, обжег щеки и лоб, затеребил края плаща... Гарри постоял несколько секунд, подставляя ему лицо, прежде чем медленно двинуться вперед. * * * Несколько дней он провалялся в постели, пряча браслет под рукавами свитеров и всячески избегая Джо. Большую часть времени Гарри спал, а в остальное — притворялся спящим, опасаясь того, что Джо заподозрит неладное. К счастью, как раз в это время заболело несколько знакомых Джо — по кварталу действительно ходила какая-то инфекция. Так что Джо, уверившись в том, что Гарри тоже «где-то подцепил ее», принес подопечному лечебное зелье и пару раз в день левитировал в его комнату подносы с едой. Вопреки обыкновению, он почти не заговаривал о знакомом колдомедике и даже не ворчал, что некому варить зелья, пока Гарри прохлаждается, лежа в постели. В первый день, вернувшись от Рассела, Гарри пережил не самые приятные часы в своей жизни, корчась от боли и мучительных, тянущих ощущений во всем теле. Затем был период сильной, почти пугающей слабости — должно быть, даже кристалл не заставил бы Гарри почувствовать себя так сразу. Это лучше прочего показывало, как быстро накопитель влиял на магическое ядро волшебника, какой ущерб наносил ему всего за несколько дней — и как хорошо скрывал это. Поначалу воздействие кристалла почти не ощущалось физически, но на уровне магических потоков в теле волшебника уже проходили почти необратимые изменения. Так что, если верить словам Рассела о кристалле, слабость была, скорее, результатом ритуалов, которые тот провел, своеобразным магическим «откатом», платой за восстановление, которое должно было последовать после. И оно действительно последовало. Гарри подозрительно посматривал на браслет на своей руке, но, должно быть, тот неплохо справлялся со своей работой. По крайней мере, уже через три дня мальчик вполне уверенно стоял на ногах, на четвертый попробовал сунуться в лабораторию (но был с руганью выгнан оттуда Джо), а через неделю снова вернулся к своей работе в магазине. Он не спешил относить браслет Расселу, ожидая, пока истекут указанные две недели, — если уж поглотитель работал на пользу Гарри и помогал ему восстанавливаться быстрее, следовало воспользоваться этим по максимуму. Только на тринадцатый день, когда приступы головокружения остались в прошлом, а Джо так удачно велел Гарри доставить Расселу очередную посылку, мальчик решил, что пришло время вернуть браслет. На этот раз в посылке не было ничего противозаконного — достаточно редкие, но разрешенные ингредиенты для зелий, которые нежелательно было отправлять совой из-за их нестабильности. Гарри даже не стал уменьшать ящичек с ними магией — шел, прижимая его к себе под плащом, по привычке выбирал обходные пути, прислушивался и краем глаза поглядывал в витрины. Скрывать сам факт наличия посылки сегодня не было необходимости — и Рассел, и Гарри всегда могли сказать, что мальчик просто доставлял заказ из магазина Джо. В каком-то смысле, так оно и было — если не считать того, что за эти ингредиенты Рассел не платил ни кната, а вот тот клиент, которому он собирался их передать, должен был отвалить за них кругленькую сумму. Но на улицах Ночного квартала всегда оставались люди, которые были не прочь поживиться за чужой счет, украдкой вытащив из сумки кошелек или силой отобрав какую-нибудь вещь — будь то хоть заказ из лавки зелий. Гарри давно уже не боялся всякого сброда, вроде того, что напал на него в самый первый день в Лютном, — уж сейчас-то он мог бы дать нападавшим достойный отпор. Люди, опустившиеся так низко, редко владели магией на должном уровне — отчасти, именно поэтому они занимались разбоем и грабежами вместо какой-никакой работы. Но всегда следовало быть настороже. И он был. Особенно — после происшествия с накопителем. Придя в себя после отката и снова встав на ноги, Гарри поклялся себе, что впредь будет осторожным вдвойне. Он никогда больше не подведет ни Джо, ни Рассела, ни кого-либо еще. В лавку артефактов Гарри вошел через переднюю дверь. Рассел обслуживал какую-то волшебницу и бросил на него лишь краткий взгляд, прежде чем вернуться к разговору, поэтому Гарри не стал подходить к прилавку. Он остался стоять неподалеку от входа, привалившись к стене и от скуки наблюдя за женщиной. На вид ей было где-то от тридцати до сорока лет — Гарри никогда не был точен, определяя возраст, и не смог бы сказать конкретнее. У нее были темные волосы, забранные кверху, спокойное лицо, горделивая осанка. Серая мантия, небрежно наброшенная на плечи, выглядела новой — Гарри даже показалось, что она была сшита на заказ. Под мантией виднелся строгий брючный костюм. Эта волшебница могла бы сойти и за жительницу Ночного квартала, но мальчик почему-то сразу решил, что она не местная — почему, он вряд ли смог бы объяснить. Здесь проживали разные люди — и бедняки, и волшебники, которых можно было отнести к среднему классу, но клиентка Рассела была какой-то... другой. Не принадлежавшей этому месту. — ...таким образом, вы оповестите меня, как только нужная мне книга поступит в ваше распоряжение? — уточнила она. — Конечно, мисс, — Рассел поспешно черканул пару строк на листке пергамента и убрал его в пухлую папку. — Я все записал и сегодня же займусь решением проблемы. Может, пока вы обратите внимание на другие экземпляры, которыми я располагаю? Вы ведь знаете, что у меня неплохая подборка именно по вашему профилю, и... Волшебница прервала его взмахом руки. — Я буду ждать письма, — сказала она, улыбнувшись, попрощалась с Расселом и направилась к выходу, бросив на Гарри короткий взгляд. Только тогда Гарри оттолкнулся от стены, подавив желание поглубже натянуть капюшон, и подошел к прилавку, доставая посылку из-под плаща. — Ваш заказ, мистер Рассел, — произнес он вежливо и равнодушно. — Все точно по списку, как вы и заказывали. Пожалуйста, проверьте и распишитесь вот здесь, — он выудил из кармана пергамент, специально подготовленный Джо, и развернул его, ткнув пальцем в конец листа. Рассел кивнул и поднял с ящика крышку. Скрипнула дверь — клиентка наконец вышла из лавки — и Гарри тут же перестал играть роль мальчика-курьера, а с лица Рассела исчезла отстраненность. Они внимательно посмотрели друг на друга. Рассел взмахнул палочкой, проверяя или обновляя чары, защищающие от подслушивания. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он серьезно, отодвигая ящичек с ингредиентами в сторону. — Хорошо, — сказал Гарри, пожимая плечами. — Правда, хорошо. Сначала было дерьмово, конечно, — он передернулся, вспомнив, как метался на кровати, корчась от боли, — но, кажется, ваш поглотитель работает, как надо. Спасибо. Он закатал рукав, осторожно расстегнул браслет и положил его на прилавок. С минуту они с Расселом смотрели на артефакт, потом тот взял его и, помедлив, убрал в один из ящиков, который захлопнулся с негромким стуком. Гарри заметил, что на мгновение лицо Рассела стало странно сосредоточенным. — Что вы сделали, мистер Рассел? — спросил он, не в силах совладать с любопытством. Рассел взглянул на него удивленно. — Только что, когда браслет еще был у вас в руке... Вы... как будто прислушивались к чему-то, — пробормотал он, не зная, как описать то, что видел. Рассел покачал головой. — Все-то ты замечаешь, Гарри, — произнес он со вздохом. — Я проверял, все ли в порядке с артефактом. Пытался почувствовать его магию. Привычка, — он развел руками. Гарри подался вперед, и Рассел рассмеялся его нетерпению. — Это одна из вещей, которой в теории может обучиться каждый волшебник. На практике это непросто, требует умения концентрироваться и долгих тренировок. Но ничего особо сложного в этом нет — просто поднести или приложить руку к предмету, имеющему сильный магический фон, и ощутить магические потоки. — Ничего сложного, да, — пробурчал Гарри. Рассел улыбнулся. — У кого-то есть врожденный талант ощущать магию, кто-то может его развить. Но мне известно лишь несколько человек, в большей или меньшей степени обладающих этим умением. Хотя каждый волшебник в своей жизни иногда ощущает магию. Вспомни, разве ты никогда не чувствовал ничего странного, когда трогал, — он запнулся, — да хоть тот же накопитель? Гарри неуверенно пожал плечами. Он вспомнил, как изредка у него кололо пальцы при прикосновении к письмам, которые он доставлял по поручению Джо, — сам Гарри никогда не воспринимал это, как что-то особенное. Он думал, что те конверты были зачарованы особо сильными чарами — может, так оно и было на самом деле. Но тогда, мысленно разговаривая с самим собой, Гарри действительно думал, что ощущает наложенные на письма и посылки защитные чары. Значило ли это, что он умел чувствовать магию, как и говорил Рассел? Просто не придавал происходящему особого значения, не заострял на нем внимания, считая, что так могут все волшебники? Впрочем, тот же браслет не вызвал у него никаких необычных ощущений, а кристалл и подавно — если не считать того, что Гарри готов был любоваться им часами. — Может быть, — протянул он медленно. И встрепенулся: — Мистер Рассел, а можно мне попробовать? На одном из ваших артефактов? Пожалуйста! Я даже не прикоснусь к нему, — клятвенно пообещал он. — Только поднесу руку и попробую почувствовать магию, как и вы. Рассел всплеснул руками. — Ты вообще думаешь, о чем говоришь? — спросил он сердито. Гарри смотрел умоляюще. Тон Рассела нисколько не испугал его — наверное, после случая с кристаллом Гарри уже не мог бояться торговца. Его уважение никуда не делось, но весь страх, если когда-то он и был, пропал. — Пользуешься тем, что я сглупил с накопителем, — ворчливо произнес Рассел. — В первый и последний раз, ты понял меня, мальчишка? Его слова снова напомнили Гарри о дяде Верноне, но он только улыбнулся этому сравнению. Если бы Малкольм Рассел был дядюшкой Гарри, жизнь мальчика, пожалуй, оказалась бы куда более радостной. Он был уверен, что ему никогда не пришлось бы сбегать из дома, если бы о нем заботился такой человек, как Рассел. — Конечно, мистер Рассел, — сказал он невинно. — Впрочем, если у тебя и есть к этому склонность, сейчас у тебя точно ничего не получится, — заверил его Рассел, открывая витрину. — После такого-то магического истощения. У Гарри и в самом деле ничего не получилось, сколько бы он не водил рукой над артефактами Рассела, а тот только посмеивался, наблюдая за ним. — Я же говорил, — заметил он довольно. — А вы и рады, что у меня ничего не вышло, — нахально сказал Гарри. — Конечно, — серьезно согласился Рассел. — А то ты, чего доброго, принялся бы приходить ко мне каждый день, только чтобы потренироваться. Несмотря на неудачу, Гарри ушел из его лавки в приподнятом настроении. Он жил в мире магии уже два года, но, когда ему казалось, что он знает многое, оказывалось, что он не знает ровным счетом ничего. Когда ему чудилось, что он вот-вот коснется дна, находил все новые и новые глубины. Только недавно Гарри начал по-настоящему ощущать себя частью этого мира — не грязнокровкой, не магглом с палочкой в руках — волшебником. Он постепенно учился колдовать, варил зелья, одну за другой находил и познавал все новые и новые грани мира, в который когда-то — сама не ведая о том — привела его волшебница по имени Агнес. И теперь Гарри был полон решимости открыть для себя еще одну грань. Когда-нибудь он научится чувствовать магию так же, как и Рассел.