Primus inter pares.

POV Tao. Если бы не Чанель, то не знаю, как бы я выкрутился. И что нашло на Юндже? - Малыш, зачем ты так сказал тому дяде, а? - когда мы отошли от НЕГО на приличное расстояние, я забрал с рук друга сына и опустил на землю, а я сел перед ним. - Почему ты подумал, что он твой отец? - Юндже нахмурил брови, уставившись куда-то в сторону. - Я это почувствовал! Папочка, ведь дядя Чанель не мой отец, да? - он не по-детски серьёзно на меня посмотрел. Вот в кого же ты такой не по годам умный? И что я должен ему ответить? Он же теперь не отстанет от меня, если не узнает правду. Я опустил голову, а мой сынок обнял меня, поглаживая по волосам. Ему вроде только шесть лет, а он уже многие вещи понимает. - Папочка...я понял, что это он, но почему вы не вместе? Он обидел тебя? - Да, малыш, он обидел меня и очень сильно, поэтому я не могу его простить. Юндже, ты же любишь папочку и не скажешь тому дяде, что ты его сын? Да ведь? - я поднял голову, уставившись в его маленькие глазки. А ведь ОН был прав. Чертовски прав! Никогда не подозревал, что у Юндже его глаза. Или я просто так отчаянно хотел забыть их, поэтому не заметил такое очевидное сходство? А сейчас я вижу, что у мальчика орехово-янтарные глаза, но теплые и такие родные. Слезы невольно потекли из глаз, которые я тут же смахнул и улыбнулся. Ведь Юндже мой любимый сынок, который никогда меня не предаст. Позже Чанель разогнал наши посиделки посреди супермаркета, смешно бурча, что мы тут развели сопли и ему за нас стыдно, на что мы с Юндже тихо захихикали и отправились дружной компанией по поиски Бекки. Его мы нашли через десять минут у кассы, он улыбнулся нам, а на Чанни так посмотрел, что тот стал улыбаться, как дебил, которого только что огрели по голове чем-то тяжелым и тупым. - Прекрати так лыбиться, чертова Башня! Это тебе сегодня не поможет, - фырчал, как обиженный котенок, Бек, складывая покупки по пакетам. Пока это сладкая парочка разбирается, мы вышли на улицу, чтобы посмотреть на уходящее солнце. Это явление природы нравится нам обоим, поэтому вот такие вечера особенно приятны. "Романтичные панды" - сказал бы Бекхен. И мне кажется, что в его словах так много правды. Даже если глаза у Юндже, как у Криса, то вот милые мешочки под ними мои. Чем я очень горжусь. Солнце медленно заходило за горизонт, освещая своими редеющими лучами окрестности. Это выглядит превосходно. Небо приобрело красно-желтые оттенки. По улицам гуляют семейные парочки в большинстве, которые весело смеются и греются на уходящем солнышке. Сейчас конец сентября. Бабье лето. Я люблю эту пору. В последние дни лета и начала сентября было холодно, лили дожди, почти дни на пролёт, а сейчас погода решила подарить людям, или же напомнить, как тепло и хорошо было летом. - Красиво, да, папочка? - шептал маленький омежка, будто, боясь, спугнуть такой очаровательный закат, это тихое щебетание птиц. Сейчас для нас все окружающие перестали существовать, были только мы и солнце. Но сегодня в закате я не чувствовал солнечный позитив и тепло. Я чувствовал грусть и тоску по дому. Когда-то давно, как мне кажется сейчас, когда я провёл вдали от дома долгих шесть лет, я сидел у моря с со своими родителями и наслаждался таким же закатом. Мы были дружной и любящей семьёй. Но ОН разрушил всю мою семья. За это я ЕГО не прощу, никогда. "Не зарекайся, Тао! Ох, не зарекайся!" - прошептало мне сознание, коварно улыбаясь. Что-то мне это не очень нравится. Не могу же я его простить после случайной встречи, или потому, что он готов признать Юндже своим сыном. Бред, не больше. Долго наслаждаться закатом солнце нам не дали все та же парочка, но уже весело хихикая и прижимаясь друг к другу. Не, уж то помирились. Что-то не похоже это на Бекхена. Ладно, не буду сейчас к ним лезть, пусть любуются друг другом. Я нежно улыбнулся, все та же смотря на них, а потом пошел к машине Чанеля, у которой уже были ЧанБеки. О, да, я до сих пор их так называю. Но, по-моему, они уже смирились. Так не интересно! Надо придумать что-нибудь новенькое. Я гаденько засмеялся, прижимая к себе омежку. Мы сели в машину и поехали домой, слушая песни и комментаторство Чанеля о них. Скажу, честно это зрелище впечатляет. С какой любовью или ненавистью он отзывается о какой либо песни, это надо видеть. Такими темпами я и не заметил, как в город прокралась ночь. Черная ночь, которая затягивает в свои сети, и ты уже не знаешь, сможешь ли когда-нибудь вырваться из её цепких лап. Но я знаю, что смогу. С наступлением утра, пусть оно будет холодным и не приветливым, но оно твоё спасение от ночи, которая в сотню, нет, в тысячу раз, холоднее утра. В ночи хранятся тайны, много тайн. Те, что никогда и никто не узнает. Только ночи я могу доверить эти воспоминания, в которых столько боли, что можно их ложкой из меня выгребать. Когда в доме стало тихо, слышны лишь завывания ветра, будто он знает, что твориться в моей голове, всё моё громкое молчание. Как я кричу, без звука, чтобы не разбудить Юндже, что так сладко спит рядом, и Бекки и Чаном. Сегодняшней ночь моим слушателем будешь ты - ночь... " - Отвезем его к тебе, а оттуда позвоним родителям, - серьёзно проговорил Чанель, подхватывая меня на руки и быстро неся в свою машину. Я не помню путь к его дому, но в машине было так тепло, а объятья Бекхена были мне так нужны, что он и делает сейчас." Тогда я и подумать не мог, что моё отец настолько жестокий и сможет выгнать родного сына из дома. После той ночи прошло почти шесть лет, с тех пор мы не виделись ни разу. Он совсем не скучает? Он меня так же ненавидит? А как папа? Как он? Я скучаю по дому, ветер... " Пока Чанель звонил моим родителям, Бекхен помог мне отмыться. Пока мой мозг и чувства словно в спячке. Я не понимая, что со мной произошло. Что этот подонок сделал со мной. Но струи горячий воды словно будили все чувства и разум. От этого я стал истерично смеяться на всю ванну, после смех сошел на нет. Вместо него я стал кричать и рыдать. Что кричал, я так и не понял, но это и не было важным. Важным было, что в чувства меня привел отец. Одним ударом по лицу или своим тоном и словами? - Молчи, шлюха! - эти слова, будто нож, что вонзился в сердце. - Отец? - сиплым голосом проговорил я, шокировано на него смотря. А он лишь брезгливо меня глядел и вышел, кинув у порога ванной комнаты: "Оденься!" Я никак не мог понять, почему он не пожалел меня, почему так посмотрел на меня. Я укутался в теплый махровый халат, который нашел всё в той же ванной. Сев рядом в отцом, я хотел было его обнять и все рассказать, но он вновь ударил меня на лицу, да ещё с таким выражением лица, будто я такой-то отброс и ему противно даже прикасаться ко мне. - Ты! - грубо сказал отец. - Ты мне больше не сын! Как ты посмел опорочить честь своей семьи? Я растил тебя, как достойного человека, а ты оказался обычной продажной шлюхой. Что понравился член в своей заднице? И сколько же ты берешь,а? - с каждым сказанным словом мне было противнее от самого себя. - Завтра твои вещи будут стоять у ворот твоего бывшего дома. А сам не смей больше там появляться и общаться с братом и папой. Они теперь тебе никто! - отец. Хотя нет, уже не отец, он же держит слово. Он вышел из комнаты, а после из квартиры, оставляя меня одного со своими мыслями. " Тогда я долго не мог придти в себя, не мог поверить, что отец откажется от меня. Но он отказался. По щекам потекли горячие слезы, а губы были закушены, чтобы не закричать от той боли, что до сих пор храниться в сердце. На следующий день я пришел домой, но меня не пустили, лишь сочувственно смотрели, а после опускали глаза. Что они могли, против моего отца. Правильно, ни-че-го! Я гордый, поэтому, взяв самое необходимое, ушел, пообещав себе, что я всего добьюсь сам. Я думал, что сильный, но после ухода из дома у меня началась апатия. Я почти не ел, не спал, я желал умереть, чтобы мне больше никогда не было так больно. Однажды, я чуть не покончил жизнь самоубийством. Стоя на крыше, я смотрел вниз и безумно улыбался. Думал, что могу летать. Но меня спас Юндже. Пусть он тогда был еще в моей утробе, но он спас. Как? Он сказал мне, что голоден и боится высоты. Скажешь бред? Я тоже так думал, пока сам пятилетний Юндже не сказал мне, что ему страшно на чертовом колесе, что слишком высоко. Если сейчас спросили бы меня, что дороже - Юндже или семья и сказали выбрать что-то одно...чтобы я ответил, спросите вы?...