Мы сразу повскакивали со своих мест и пустились в соседнюю комнату, как только услышали какой-то грохот. Там, на кровати спал Тетсуя, а Шинтаро и Кисэ должны были присмотреть за ним, пока он без сознания. Девчонка сказала нам, что от Куроко в таком состоянии можно ожидать всего, что угодно. Интуиция меня не обманула: Тетсу очнулся, но эти недоумки его снова вырубили.
После очередного приступа Тетсуи, этих двоих пришлось приводить в чувство. Нет, они были в сознании, но каждый из них потерял свою адекватность еще в начале, когда все только начиналось. У Реты до сих пор тряслись руки, пальцы сжимали шприц так, что аж побелели костяшки, а Мидорима все никак не мог отойти от шока, принесенным ударами Куроко. Сам Тетсу сейчас лежал на полу без чувств. Полнейшая отключка, ведь это очень сильное успокоительное, способное обезвредить даже такое существо, как вампир. В книге, которую написал Хикаруи Тетсуя, сказано, что одна капля, попавшая в организм обычного человека, подобна лошадиной дозе крысиного яда. Человек просто погибнет, если выпьет его. — Надо перенести его на кровать. Сказал я, обращаясь ко всем. Мне даже стало немного обидно: все обступили этих недоумков, жалея и успокаивая, а Куроко так и лежал на холодном полу без сознания. Меня это задело. На меня уставилось энное количество глаз, а их обладатели были словно в каком-то ступоре, молча прожигая меня взглядом. — Какой ты вумный. Только этот нахал Кадзунари открыл рот, извергая литрами свою ядовитую иронию. Нельзя не сказать, что отношения между мной и остальными ухудшились за последнее время. Я практически каждый день проводил с Куроко. Ведь сейчас ему нужна поддержка, как никогда. Кто его успокоит, кроме меня? Эти жалкие недоноски, которые только и делают вид, что готовы выдрать его из лап самой смерти, так сказать? Не-е-ет, они боятся, они презирают эту сущность, сидящую внутри Тетсу. А чтобы по-настоящему помочь ему, нужно четко осознать ее существование и принять это. А затем избавиться от нее. — Не беси. Помоги лучше. Я так и стоял, ожидая, пока Такао притащит сюда свой зад и соизволит мне помочь. Долго ждать мне не пришлось. Куроко был довольно легким, поэтому нам не составило особого труда донести его до кровати. Через пять минут все стало так, будто ничего и не было; все тихо спокойно, покой Куроко не был нарушен. Признаться, я заметил этот виноватый огонек в глазах Кисэ. Достаточно чувствительный человек, особенно в плане вины и чувства долга. Ни Шинтаро, ни тем более он, конечно, не виноваты в том, что произошло, но в том, что они не сразу утихомирили его вина была, да и еще какая. — А ты не пойдешь? Спросил Касаматсу, остановившись в проеме и прожигая меня тяжелым взглядом. Все ретировались на выход, а вот я не спешил этого делать, чем вызвал у Юкио непонимание. — Нет, — произнес я и отвернулся, тяжело вздохнув. — Я останусь с ним. Через мгновение я услышал звук закрывающейся двери: тихий скрип старых, потрепанных временем петель. В три шага настигнув стену, я незамедлительно нажал на кнопку выключателя, чтобы погасить свет. После того, как люстра выключилась, здесь стало совсем темно. Время достаточно позднее, да и сам дом не славился хорошей освещенностью. Лишь свет полной луны проникал в помещение сквозь прозрачный тюль. Только благодаря этому лучику света я добрался до кровати Тетсуи, чудом обойдя стул, стоящий где-то неподалеку. От греха подальше я отодвинул его в сторону, иначе когда-нибудь, да навернусь через него. Хотя, это все-таки вряд ли; я часто проводил с Куроко дни и ночи именно в этой комнате за все время, проведенное здесь. И каждый здешний уголок мне запомнился. Встав около кровати, я протянул руку к торшеру, который стоял прямо возле нее. Когда я потянул вниз цепочку, которая играла роль так называемого выключателя, комнату озарил приглушенный свет. Кровать была достаточно широкой, да и стояла она возле стены. На ней было еще достаточно места, даже несмотря на то, что ее добрую половину занимало бледное тело Куроко. Стараясь действовать как можно тише, я перелез через него и уселся рядом, опасаясь разрушить его покой. Странно, но почему-то именно сейчас меня затянуло в водоворот каких-то достаточно странных мыслей. Именно сейчас, когда я нахожусь рядом с ним, рядом с Тетсуей, моим Тетсуей. Именно тогда, когда я могу с легкостью дотронуться до него, провести пальцами по линиям четко очерченных скул, коснуться его нежной фарфоровой кожи, потрепать мягкие светлые волосы. Невыносимо, когда с таким сумасшедшим удовольствием касаешься человека, а он ничего не чувствует. Перед тобой лишь тело, чья грудь содрогается то в быстром, то в медленном дыхании. Куроко... Как же ты меня напугал тогда, в тот самый раз, когда у тебя это случилось в первый раз. А ведь я узнал о твоих проблемах намного раньше, чем все остальные, намно-о-ого. Мне даже приятно в какой-то степени. С момента нашей первой встречи я стал приглядываться к тебе, ты меня очень заинтересовал. Никто не видел в тебе таланта, все считали тебя простым неопытным мальчишкой, который вряд ли чему-то еще сможет научиться. Нет, безусловно, многие верили в тебя, верили, что ты еще научишься играть в настоящий баскетбол. Все, кроме меня. Я с самого начала нашел в тебе этот потенциал. Именно я открыл тебе на него глаза, именно в тот момент, когда ты почти потерял веру в себя. Но спустя некоторое время, ты дал мне понять, что все это было не зря, и показал всем, что можешь; можешь играть в баскетбол. Твоей главной задачей в игре была распасовка, и ты очень хорошо с ней справлялся. Ты прекрасно оправдывал все мои ожидания и надежды. И с того самого дня, когда ты в первый раз продемонстрировал свой талант в игре, я понял: я хочу тебя. Нет, я хотел не только твое тело, ты мне был нужен полностью: со своими мыслями, желаниями, стремлениями. Хоть ты и выглядел, как невинный ребенок, от тебя исходила бешенная притягательность, и она действовала на меня. Даже сейчас. Даже сейчас я не могу оторваться от тебя. Рука сама по себе тянется к твоему лицу, осторожно касается твоей мягкой кожи. Пальцами аккуратно касаюсь лба, провожу ими по линии носа; спускаюсь на мягкие губы. Нежно очерчиваю их контур, перехожу на скулы и начинаю поглаживать их, затем запускаю пальцы в мягкие голубые волосы. Прекрасные ощущения. Желание прикоснуться к тебе губами захватило меня. Наклонившись над тобой, нежно касаюсь твоих губ своими, закрываю глаза. Я знаю, что ты без сознания, но уверен, что ты чувствуешь также, как и чувствую я, Куроко... Ты ведь очнулся: я догадывался. — Акаши-кун... Произносишь ты, не отводя взгляда. Тебя даже не смущает тот момент, что я уже практически придавил тебя своим телом. Мило. Наблюдаю, как на твоих щеках расцветает заметный румянец. Даже в таком состоянии ты остаешься собой, Тетсуя. Не замечаю, как с губ срывается усмешка, а ты прожигаешь меня недоуменным взглядом. — Что произошло? Спросил ты и попытался принять сидячее положение, чем заставил меня отстраниться. — У тебя опять случился приступ, — тебе хватило этой информации, чтобы понять, что не обошлось без происшествий. Никогда не обходится. — Мидорима-кун и Кисэ-кун? Ты растерянно отвел взгляд, когда я молча кивнул. Ты, видимо, попытался вспомнить недавние события. То, что ты подтянул ноги к себе, вцепился пальцами в волосы, и зажмурился, заставило меня насторожиться. Нет, это не было похоже на очередной всплеск ярости от демона; это было что-то другое. — Я больше не могу так... — я оказался прав: это был приступ. Но только не тот приступ, когда демон в тебе начинает беситься от жажды крови и плоти, а приступ боли от осознания того, что снова причинил кому-то вред, даже не желая этого. Мне жаль тебя. — Акаши-кун! Ты... Ты должен будешь меня убить! — я заметил в твоих глазах слезы. Ты практически кричал, вцепившись пальцами в мою рубашку. Под тяжестью твоего тела мне пришлось откинуться назад. Благодаря спинке кровати мы оба остались в сидячем положении. — Я убью тебя. Эти слова из моих уст это как-то прозвучали по-особому нежно и ласково: интонация резко контрастировала со значением сказанных слов. Я улыбнулся, видя, как ты тоже улыбаешься сквозь слезы. — Завтра... Произнес ты и уткнулся мне лбом в плечо, а я крепко обнял тебя, давая понять, что не оставлю тебя. Я люблю тебя, Куроко...Конец POV Акаши
— Дорогой, а ты... уверен? Он же все-таки наш сын. Мужчина знал, что к нему приближаются. А спустя мгновение он почувствовал, как длинные тонкие руки жены обнимают его за талию. Сама же женщина устало прикрыла глаза и уткнулась лбом куда-то чуть пониже лопатки. Да, она была невысокого роста, как и их сын, но рядом с мужем она казалась маленькой девочкой. — Да... — проговорил Аасу тоном, не терпящим никаких возражений, и повернулся к жене, ухватив ее за запястья. — Конэко, — произнес мужчина после трех секунд раздумий. — Ну, сама подумай, что ему даст обычное состояние? Останется таким же, как и прежде, жалким человечишкой. Будет снова водиться с этими недоносками и пробовать себя в баскетболе... Ну, что это такое? — Ну, ему же все это нравится... Канэко с надеждой взглянула в малиновые глаза мужа. — Лучше уж быть вампиром: намного могущественнее, чем обычный человек; иметь при себе кучу слуг и жить, как сыр в масле. Завтра все свершится. — Мужчина отпустил руки своей жены и прикрыл глаза, приложив ладонь ко лбу. С его губ сорвалась злорадная усмешка. — А то, что я пригласил этих малолеток на завтрашний вечер, пра-а-авильно. Они, как мыши, попались в мышеловку, которая вот-вот захлопнется. Их ждет западня-я-я.