Западня

Мы поломанные, Нас невозможно восстановить и полюбить.

— Дорогой, а ты... уверен? Он же все-таки наш сын. — Да... Конэко. Ну, сама подумай, что ему даст обычное состояние? Останется таким же, как и прежде, жалким человечишкой. Будет снова водиться с этими недоносками и пробовать себя в баскетболе... Ну, что это такое? — Ну, ему же все это нравится... — Лучше уж быть вампиром: намного могущественнее, чем обычный человек; иметь при себе кучу слуг и жить, как сыр в масле. Завтра все свершится. А то, что я пригласил этих малолеток на завтрашний вечер, пра-а-авильно. Они, как мыши, попались в мышеловку, которая вот-вот захлопнется. Их ждет западня-я-я. — Но помни... Если кто-то из его друзей... — Не бойся, мы не дадим им этого сделать. — Какой же ты все-таки красивый, Тетсу, — произнес Акаши, глядя на спящего рядом с ним Куроко. Сегодня все было как-то совершенно по-другому: те же губы, которые он целует с жаром и диким удовольствием, те же голубые печальные глаза, смотрящие прямо в душу. Поцелуи, касания, движения — все было как обычно, когда они засыпали вместе, но сегодня в Куроко что-то изменилось. Он уснул сразу же, Сейджуро даже не успел пожелать ему спокойной ночи. Его настрой на завтрашний день... Моральное давление, видимо, очень сильно действовало на него. Тетсуя был действительно прекрасен: лучик света, исходящий от полной луны, падал прямо на его лицо. От этого его кожа приобрела еще более завораживающий оттенок, и желание прикоснуться к ней достигло предела, а голубые волосы Куроко сейчас имели изумрудный оттенок. Тяжело вздохнув, Сейджуро вновь посмотрел на Куроко; прошелся взглядом по медленно вздымающейся груди, на которой красовался красный совсем свежий засос, поднялся на шею, на которой тоже имелись, оставленные им самим следы. Но больше всего его заинтересовала короткая изумрудная прядь челки, упавшая на его лицо. Акаши медленно протянул руку к лицу своего возлюбленного и заправил ее за ухо, убрав ее с лица Куроко. Но оторвать от него взягляд, от его кожи, губ, волос, было явно выше его сил. Слегка коснувшись нежной кожи на щеке, Сейджуро осторожно прикоснулся своими губами к губам Тетсуи. Легко, едва ощутимо. Боялся разбудить. Хотя после такой ночи, его, возможно, сможет разбудить разве что танк. Было немного странно осознавать, что он целует эти губы, касается этой нежной кожи, голубых волос, возможно, в последний раз. Конечно, Акаши, как никто другой, хотел, чтобы Тетсуя выжил. Только выжил, остался с ним. Но он знал, что не так мало ненависти в его сердце... Только он знал его настоящего. С ним Куроко вел себя совсем не так, как с другими. Когда они находились рядом, на его лице не было прежней холодности и прежнего безразличия. С ним он не скрывал своих эмоций. Акаши повидал весь калейдоскоп его чувств: страх, отчаяние, недовольство, страсть, злость. Не в первый раз он видел и слышал, как Куроко кричал, плакал, ругался. Все это он видел не один раз. Все это заставляло его медленно содрогаться в сомнениях. Тяжело вздохнув, Сейджуро еще раз внимательно всмотрелся в бледное лицо Куроко. Не найдя ничего подозрительного, того, что могло бы заинтересовать еще больше, он осторожно лег рядом, и укрылся одеялом. Немного погодя все же почувствовал эту странную свободу... Как будто он парит над пропастью. Падает. Просто падает в бездну. — И вот этот день настал... — это были первые слова, сорвавшиеся с губ Акаши. Именно с них был начат новый день. Сегодня их ожидает... Неизвестно. Никто даже не знал, что их ждет сегодня. Что? На Тетсую будет совершено покушение, благодаря чему он останется жив? Или что? Демон полностью поглотит его, подчинив себе его тело и разум? Или может все-таки такой человек, как Куроко Тетсуя перестанет существовать вообще и его тело будет медленно гнить где-то под тонной мокрой черной земли? Никто и не может знать, как все обернется в этот раз... Такая же история была и с Хикаруи Тетсуей. Он был прадедушкой Куроко, одним из основателей клана Тетсуя, сильным и мудрым человеком, прошедшим через многое. Но несмотря ни на что, когда пришло время, его возлюбленная, искренне веря в его доброту, вонзила в его сердце нож. После этого он остался жив. Мир — это спираль. Все рано или поздно повторяется. И эта ситуация тоже повторится. Тяжело вздохнув, Акаши закрыл глаза и попытался успокоиться, как-то унять это волнение внутри себя. Еще раз сделав вдох, он повернул голову, бросив взгляд на спящего Тетсую. — С днем рождения... Куроко-ччи, — тихо произнес Рета, как только зашел в комнату вместе с Мидоримой и Мурасакибарой. Сегодня его день рождения. Многие юноши и девушки отмечают свое совершеннолетие с размахом, закатывают грандиозную вечеринку... Но день рождение Тетсуи немного отличается от обычного праздника. Сам Куроко тоже отличается от обычного подростка. — Спасибо, Кисэ-кун, — также тихо ответил парень и натянуто улыбнулся. Но спустя мгновение эта улыбка исчезла; лицо тут же приняло серьезное выражение, когда он посмотрел на Сейджуро. Он сидел на столе, прямо напротив кровати, на которой расположился Тетсуя, и прожигал его тревожным взглядом. — Кто еще будет на этом вечере, кроме всех нас и твоих родителей? — спросил Мидорима и прошел в глубь комнаты, так и оставив Кисэ и Атсуши стоять в дверях. Эти двое стояли, как вкопанные, не смея больше сдвинуться с места. Не то что бы они боялись Куроко... Несколько секунд спустя комнату озарил яркий свет дневного солнца. Шинтаро одним легким движением распахнул шторы, доселе укрывая эту комнату от лучей светила. Помещение приобрело более менее доброжелательный вид — вся мрачность мигом исчезла. Но Тетсуи не шибко все это понравилось: он зажмурился и прикрыл руками лицо. Свет для его кожи — словно жгучие лазерные лучи. Заметив это, зеленоволосый вновь сдвинул шторы, оставив между ними лишь небольшой промежуток. — Только Осаки с мужем и все. Голос раздался где-то в дверях, но из-за Мурасакибары и Реты его обладательницу не было видно. Поэтому баскетболисты последовали примеру Мидоримы и тоже освободили дверной проем. Арису стояла, сложив руки на груди, и внимательно смотрела на Тетсую, наблюдая за его реакцией. И действительно, выражение его лица резко изменилось со спокойного и грустного на ошарашенное. — Осаки? Ты шутишь? Куроко вскочил с кровати. От этого даже Атсуши напрягся. Но каждый из присутствующих, кроме Тетсуи и Арису, задались вопросом — кто такая Осаки? И даже Сейджуро, зная Куроко, как облупленного, понятия не имел, что представляет из себя девушка, про которую они говорят. — Нет, я не шучу, братик. — Так кто такая эта Осаки? Я так ничего и не понял. На лице Мурасакибары не было и капли понимания. Его угрюмость сейчас просто взлетела до небес. Даже спустя битый час рассказа о том, кто такая Осаки Комуи, Атсуши не приблизился к разгадке ни на шаг. — Куроко-ччи же объяснил, что это их с Арису старшая сестра. Кисэ немного обиженно надул губы и скрестил руки на груди. Он частенько так обижался в шутку. Это делало его особенно милым и забавным. — А почему мы раньше про нее ничего не слышали? — продолжал гнуть свою линию центровой. — Потому что несколько лет назад она решила прекратить с нами общение, — Тетсуя тяжело вздохнул, когда все, включая Акаши, перевели на него глаза, полные сосредоточенности и понимания. Ни одни из них еще не слышал историю об этой драме в семье Тетсуя, но все прекрасно понимали, что о хороших отношениях родителей и детей здесь и речи быть не могло. По рассказам Куроко, отца, Аасу Тетсую, всегда сопровождали какие-то совершенно первобытные инстинкты. Он родился и вырос в самую жестокую эпоху, в самый расцвет кошмарного кровопролития. В эпоху, когда члены самых могущественных кланов сражались, не раздумывая истребляя друг друга, стараясь взобраться на вершину славы. Аасу Тетсуя, будучи пятнадцатилетним подростком сражался наравне с более взрослыми, опытными вампирами своего клана; он сделал многое для того, чтобы прославить род Тетсуя, как самый могущественный и кровожадный клан. И сейчас, даже спустя несколько сотен лет, когда конкуренции со стороны других кланов почти нет, он не может контролировать свои инстинкты; навык борьбы он тренирует и по сей день. Мать Куроко, Канэко Аякава, будучи еще незамужней женщиной прославилась, как одна из самых лицемерных девушек своего клана. На вид достаточно милая и безобидная, но как всем известно, внешность часто бывает обманчивой. Так вышло и тут. Глава клана Аякава часто отправлял ее на секретные задания в качестве шпиона. Ее способность втираться в доверие очень ценилась в те времена. Многие пытались ее убить, но никому из них так и не удалось этого сделать. — Почему же? Акаши прожигал Куроко взглядом. Лед покорно плавился под жаром и гневом красного пламени. Сейджуро негодовал, почему Тетсуя утаил от него историю про отношения Осаки с родителями. Нет, он знал, что у голубоволосого есть старшая сестра, но он даже представить себе не мог, что в их семье может случиться такое несчастье, как убийство ребенка. Неужели эти два на вид не представляющие никакой опасности могли оказаться такими бесчеловечными... людьми? А можно ли назвать их таковыми? Как так получилось, что Осаки, родившая собственного малыша, не провела вместе с ним и недели? Акаши не знал, потому что Тетсуя, видимо, предпочел скрыть такую сугубо личную информацию. — Два года назад она вышла замуж за Шина Комуи, сына главы Комуи. Они тоже вампиры, как и мы... Но только менее известные и тщеславные, — Куроко горько усмехнулся. На его лице было столько скорби и отвращения. — Они убили её, даже не дав ей прожить и недели. — Куроко выглядел совсем не своим. Столько эмоций отражалось на его бледном лице — целый калейдоскоп. От ненависти до презрения. — Осаки не смогла вынести этого и разорвала все те нити, что нас связывали когда-то. Убийство собственной внучки.. Отец был готов на все, только чтобы не делить свою власть с другим кланом, — губы голубоволосого паренька вновь изогнулись в горькой улыбке. — Все приготовления завершены! — Аасу торжествующе хлопнул в ладоши, и его губы изогнулись в хитрой кровожадной улыбке. Всем своим видом он источал темную ауру; он был в предвкушении грядущих событий. После сказанных слов служанки, накрывающие на стол, будто испарились. — Попрошу позвать гостей и, непосредственно, самого именинника к столу. Канэко, поняв, что муж обращается именно к ней, поспешила отправиться в комнату своего любимого и единственного сына. Её сердце билось так часто, словно теперь она сама должна осуществить убийство, только уже собственного ребенка. Волнение по какой-то, даже ей неизвестной причине сковывало весь ее дух, заставляя ее время от времени останавливаться и переводить сбивчивое дыхание. Ей было нелегко принять решение. Ей тоже было тяжело: она хотела для своего сына светлого будущего — но о каком светлом будущем может идти речь, если ты возродился в клане кровожаднейших вампиров за всю историю их существования? Но тем не менее, она прекрасно понимала, что в их семье слабых вампиров быть не должно. Куроко должен либо принять себя и свою сущность, чтобы в дальнейшем вести свой клан, либо он должен умереть. "Если он откажется, то ненависть и презрение, затаившиеся в глубине его души, все равно его погубят". Напряжение, царившее в главном зале замка, можно резать ножом. Обстановка была настолько угнетающей, что даже Акаши чувствовал, как на него давит этот накалившийся до предела воздух. Разные мысли посещали доселе его голову: он далеко не один раз прокручивал все возможные варианты развития событий. Но в любом случае, в данной ситуации может быть всего три исхода: либо Тетсуя жив как вампир, либо жив как человек, либо мертв. Ни первый, ни тем более третий варианты его не радовали. Сейджуро был блетящим тактиком, но даже он не знал, каким будет результат этой потасовки. — Ты готов, сын мой? — губы мужчины изогнулись в ироничной улыбке. Хитрые глаза вмиг отметили, как напряглись подростки. Якобы готовы. Глупцы. — К чему? — Куроко потребовалось приложить немало усилий, чтобы поднять на отца взгляд, полный вселенского холода. Лед в его голосе заставил Аасу усмехнуться. — А к тому, что скоро ты станешь совсем другим. И если эти людишки — брюнет кинул взгляд на Акаши, сидевшего рядом с голубоволосым — будут мне мешать, то они умрут. Нормальный человек никогда не стал бы так говорить. Он не человек. На его лице была кровожадная улыбка. Он ждал этого дня так, словно сегодня должно случиться самое важное событие в его жизни. Все его естество ликовало, он едва ли мог сдерживать смех. Аасу был похож на злодея из американского мультфильма, но каждый из присутствующих здесь понимал, что это никакой не спектакль; все происходит на полном серьезе. — Я убью тебя, — жуткий до мурашек шепот. В Куроко бушевал целый ураган: злость, ненависть, презрение, жажда крови и желание убивать; сейчас это было выше его сил — держать все в себе. Он дышал сквозь зубы, сдерживая отчаянный вопль, рвущийся наружу. Бешенство. Безумие. Канэко, сидевшая подле брюнета и Акаши, расположившийся рядом с Тетсуей, кинули взгляд друг на друга. Оба были напряжены до предела. Женщина, будучи очень наблюдательной, отметила, как по его виску стекла капля пота, как напряглись мышцы на его руках. Красноволосый не отводил и не опускал глаз: он был похож на кота, выжидающего момента, когда он сможет загрызть свою жертву. Но никто из них так и не решился начать действовать. — Попробуй, щенок. Тетсуя был готов разнести все, что попадется под руку. Ударив кулаком по столу так, что посуда, стоящая на нем, на мгновение подлетела, он вскочил со своего стула, готовый наброситься на своего отца. Дверь неожиданно распахнулась, вынуждая Аасу отвлечься. Куроко, зная, что в такой момент отвлекаться нельзя ни в коем случае, воспользовался моментом. Самоуверенность сыграла для главы клана Тетсуя плохую роль. Все произошло настолько быстро, что Акаши только спустя пару секунд вскочил со своего места. Долго не думая, он перепрыгнул через стол и пустился на помощь к голубоволосому. Сейджуро знал, чувствовал, что должен ему помочь. Он не мог допустить, чтобы с его Тетсуей что-то случилось, иначе он себя не простит. Неожиданно на него налетела Канэко. Сила ее удара была настолько чудовищной, что красноволосый отлетел назад, сломав стол. Жутко заболела голова, в глазах потемнело на несколько секунд. "Поднимайся. Ты должен". Уши заложило, звуки были едва слышны, но зрение более менее сфокусировалось. Приступ тошноты охватил его, когда на его глазах Осаки, обвив ногами тело своей матери, сначала свернула ей шею, следом вовсе оторвала ей голову. Все происходило словно в замедленном действии. — Быстро! Он просыпается! Акаши без лишних слов понял, кто просыпается. Он обещал Тетсуе, что если он погибнет, то только от его руки. Не теряя времени, схватив валявшийся на полу нож, он поднялся и вмиг оказался рядом с Куроко. Его глаза налились кровью и стали почти черными; его тело сотрясалось в страшных судорогах. Не описать словами всего того ужаса, что с ним творилось. Это был не Куроко. Демон внутри него начал захватывать над ним контроль. Нужно было срочно что-то сделать. Акаши колебался. Куроко медленно умирал. Его руки и ноги были пригвождены к полу. Мурасакибара, Аомине и Мидорима втроем едва ли могли удержать его. — Акаши, сука, не тормози! Вопль Аомине заставил его решиться. Не медля, он пронзил грудь паренька предметом, который всего пару секунд назад крепко сжимал в руке. Нанеся, как казалось, смертельную рану, он в ужасе откинул нож в сторону и сел. Тетсуя все еще продолжал сотрясаться в судорогах, но баскетболисты не решались отпускать его, пока его тело полностью не обмякло. — Где... я? Белое безграничное пространство вокруг. Больше ничего. Куроко казалось, что если он сделает хотя бы один шаг, то упадет. Он не мог пошевелиться. Непонятный страх сковал его тело стальными цепями. — Обернись, — голос показался ему очень знакомым. До боли. Добрый, мягкий и такой ласковый. — Осаки? — паренек почувствовал, как его тело стало неожиданно легким, словно пушинка. — Что ты... И правда, обернувшись, он узнал в красивой, высокой блондинке свою любимую старшую сестру. Сейчас она выглядела также, как и два года назад. Она выглядела так, как до того страшного дня. Тогда все тепло, вся ее доброта исчезла. Словно ее никогда и не было. А Осаки всегда и была такой, безжалостной и холодной. Но сейчас... В ее глазах все еще был тот лихорадочный блеск... — Здесь тебе предстоит сделать выбор, — девушка вздохнула, готовясь к серьезному разговору. Она сложила руки на груди и улыбнулась, прикрыв глаза. — Какой выбор? — Как тебе теперь жить дальше. Тетсуя напрягся, когда девушка двинулась к нему навстречу. — Я знаю, что ненавидишь родителей и причем очень давно. Я тоже их ненавижу. Но все уже сделано, назад пути нет, — ее рука на его плече и этот теплый, полный надежд взгляд. — Я знаю тебя, как никто другой. Куроко, ты очень мстительный и злопамятный человек. Но также я знаю, что ты очень любишь своих друзей. Теперь подумай и сделай выбор. Готов ли ты отпустить прошлое, простить родителей и вернуться к своим друзьям?