Навеки вместе

Перед Фабиановым днем, когда все экзамены были позади, в том числе и по фехтованию, я лежал на узкой кровати в келье и думал, что ночую тут в последний раз. Это не могло не радовать. Когда я поступил сюда под начало Свина, мне казалось, что полгода – это почти Круг. А теперь – вместо стылой осени за окном весна, хоть и ранняя. Как ни просил меня Реджинальд навестить Августа Штанцлера, я не согласился. Даже в последний выходной предпочел сказать, что занят подготовкой к экзаменам, и остался в «загоне». Наль привез мне записку от кансилльера, где было написано, что кардинал запретил брать меня в оруженосцы. Вот это уже было плохо. Теперь придется возвращаться домой, а я успел отвыкнуть от матушкиных поучений и ежедневных молитв. Все время голова была занята грустными мыслями. То я думал, какое место мне предназначено в выпуске, то – чем я займусь после Фабианова дня. Решил съездить в Надор, узнать, как обстоят дела в замке и потом подавать прошение в армию. Хотел поговорить с Арно об этом, но все было как-то не до того. «Может, стоит сделать это прямо сейчас?» - подумал я, и встав с неудобного ложа, вышел в коридор. Младшего –Савиньяка у себя не было. Пришлось возвращаться. Я прошел другим путем, не таким, как шел сюда поднялся по второй лестнице и уже шел по верхнему этажу, когда в пустовавшей келье услышал какой-то звук. Я остановился – до слуха донесся невнятный шепот, я узнал голос Арно: - Тино, ты…пожалуйста…. И снова – шорох. Я поспешно и тихо отошел в сторону. Вспомнилась сцена, виденная мною еще до исчезновения Паоло. Когда я вернулся к себе и зажег свечу, то увидел на полу огромную крысу. - Думаешь, у меня есть, чем тебя угостить? Ошибаешься, хвостатая, мне самому тут пожевать нечего. Крыса фыркнула, словно поняла мои слова. И неторопливо ушла под кровать. Утром нас вывели на площадь Святого Фабиана. Все мы – в парадных унарских куртках и плащах, капитан трезв, как судья, да и вообще всё прекрасно. Вот только сердце колотилось так, что отдавалось в ушах. Вчера я так и не поговорил с Арно, а теперь уже поздно. Краем глаза, глянув на однокорытников, я заметил, что каждый волнуется. Выберут ли его? И если да, то кто? Многие знали, кто возьмет их в оруженосцы – и все равно волновались. Такой уж это был день. Ветер развевал флаги с Победителем Дракона, трепал волосы, чуть отросшие после того варварства, которое называли унарской стрижкой. Было зябко, и отчего-то – весело. Герольд зачитывал список унаров, коих называл «согласно их воинским успехам и прилежанию». Первым шел Эстебан Сабве. По-другому и быть не могло – он фехтовал лучше всех, даже обошел Альберто. Хоть был и порядочным мерзавцем, но преуспел в науках и фехтовании. Вторым – Норберт, я порадовался за друга. Третьим – Берто, стоявший рядом. Я дотронулся до его кисти и ощутил в ответ дружеское рукопожатие. А четвертым назвали меня. Что же, неплохо, если учесть, что Йоганн мне поддался на экзамене по фехтованию. Но, если смотреть правде в глаза – мне до Катершванцев было далеко. Все-таки старая фехтовальная школа в Надоре – «не есть хорошо», как сказал Норберт. Далее шли сам Йоганн, Арно, Эдвард Феншо и Валентин Придд. Остальных я не запомнил. Пропели фанфары – звук показался слишком резким. И вслед за этим послышался уверенный громкий голос. - Я, Вольфганг фок Варзов, маршал Талига, прошу отпустить братьев Катершванц в родовые земли. Адмирал Альмейда выбрал Альберто Салину. Стоявший рядом со мной юный маркиз просиял и быстрым шагом направился к Галерее. Генерал Рокслей выбрал Валентина Придда. Что же, будет у него читающий оруженосец. А цивильный комендант, о котором говорил еще до Лаик эр Август – выбрал лучшего из фабианцев. Вот так – Человек Чести взял «навозника». Судя по виду Эстебана, тот совсем не рад. Уныло встал за креслом немолодого человека в аквамариновом колете. Понемногу остальные однокорытники выходили из строя унаров. Последняя надежда испарилась, когда Ги Ариго назвал Эдварда Феншо. «Что же, теперь ты волен распоряжаться своей жизнью, - пронеслось в голове, - когда-то отец говорил, что во всем надо искать положительные стороны». Полуденная пушка грохнула – на миг заложило уши. А потом раздался ленивый голос: - Ричард, герцог Окделл. Я, Рокэ, герцог Алва, первый маршал Талига, принимаю вашу службу. Был бы я дамой, в обморок бы упал. От удивления. Но мне не оставалось ничего, как подняться на Галерею и произнести слова клятвы. Почему-то, когда я говорил вызубренные слова про бой, честь и жизнь, они отдавались эхом где-то в голове. Там было пусто и гулко, как в пустом доме. Никогда бы не подумал, что убийца отца выберет меня. Но тут же на ум пришли слова Альберто «Он спас тебя и твою семью, вызвав герцога Эгмонта Окделла на линию». Когда я встал за кресло первого маршала, у меня чуть кружилась голова. Подавив ненужное покачивание площади, я стал рассматривать придворных. И увидел вблизи Её Величество. Я видел лишь часть лица, в профиль, но мне показалось, что она не так уж молода. Вблизи ее лицо казалось маской. Куда приятнее был ее супруг. Хоть Фердинанд Второй был толст и слегка одутловат лицом, но черты его были не лишены приятности и мягкой доброты. А когда король улыбнулся, то стал еще лучше. Такой доброй и чуть беспомощной была его улыбка. А вот виновник моих бед походил на нахохлившуюся старую птицу. Хищную птицу, вроде орла или коршуна. Кардинал имел острый взгляд и тонкие черты лица. Он тоже улыбался, но за этим показным добродушием таилась сила и власть. - Юноша, вы уснули, стоя? - Нет, эр Рокэ. Я готов. - Отлично. Следуйте за мной. Я едва поспевал за герцогом Алвой – так быстро он шел среди придворных, что расходились с площади. Ему уступали дорогу, отходя в сторону, а порой – отскакивая. Неподалеку нас ждали кони. Мой Баловник смотрелся жалко возле могучего вороного мориска. А красавец-конь злобно всхрапывал, косясь на него. Ворон похлопал мориска по холке. - Не вздумайте его гладить или кормить, Ричард. Моро признает лишь меня. Это было сказано без самодовольства – просто констатация факта и предостережение для оруженосца. - У вас очень красивый конь. - Я знаю. Едем домой. Точнее туда, где теперь будет и ваш дом тоже. Особняк был украшен изображением воронов. Конюх увел наших лошадей, слуга принял плащи и шпаги, а мой эр провел меня в кабинет. Он снова шел очень быстро по коридорам и лестницам. Я понял, что это и есть его манера перемещаться в пространстве. Да и кто видел медленный ветер? - Юноша, садитесь сюда. Налейте вина, можете и себе тоже. Я выполнил просьбу герцога. - Итак, поговорим о ваших обязанностях. Их нет, и не будет. - Очень жаль, эр Рокэ. Герцог Алва удивленно поднял левую бровь. - Вот как? Отчего же? - Жаль, что три года будут потрачены впустую. Я пригубил вино – до этого мне ни разу не приходилось пить «Черную кровь». Вино показалось мне крепким и немного терпким, но приятным на вкус. - А вы меня удивляете, юноша. - Чем же? - Разумным суждением. Чем же вы думаете заняться, будучи моим оруженосцем? - Хорошо фехтовать и стрелять – для начала. К сожалению, мой отец, - я произнес это с нажимом, - не сумел дать мне достаточно глубоких знаний по военной теории, а все Окделлы были неплохими военными. - И мятежниками тоже, - жестко ответил Рокэ. - Вполне возможно. Но я принес вам клятву, и не собираюсь ее нарушать. - Рад слышать это. Налейте мне еще вина. Я встал – голова закружилась. Неужели от глотка «Черной крови»? Помимо воли, я снова плюхнулся в кресло. Прохладная ладонь легла мне на лоб. - Ричард, вы горите. Похоже, это начинается лихорадка. Сейчас Хуан проводит вас к себе, а я прикажу позвать лекаря. - Благодарю вас, монсеньор. Я вышел в коридор, а дальнейшее воспринималось урывками. Вроде, Хуан помог мне дойти до моей комнаты, раздеться и лечь. Потом некто, по-видимому, лекарь звякал склянками, мне давали какие-то тинктуры. Я пил их и покорно засыпал.