Навеки вместе

Четыре дня я провел, маясь между сном и явью. Определенно тинктуры были причиной сонливости. А сны были такими, что я не знал, хочется мне проснуться или наоборот – спать и видеть их. Мне снились руки в сапфирах, что нежно прикасаются ко мне, гладят обнаженную спину, и от этого становится прохладно – будто дует морской бриз. Сильные пальцы проводят по шее, ключицам, спускаются ниже, на грудь и живот… Ох, удалось-таки проснуться. Я, должно быть, в тот момент представлял жалкое зрелище. Зеркало, висевшее на стене напротив кровати, показало мне растрепанного и сонного герцога Окделла в одной рубашке, промокшей от пота. Слуга, пришедший на звон колокольчика, помог мне переодеться. От слабости меня пошатывало – и выпил какую-то гадость и снова уснул. На другой день мне стало лучше – определенно, кэналлийцы знают толк в снадобьях. Алва не заходил ко мне – хотя один раз мне показалось, он стоял у моей кровати. Но, возможно, это был очередной полусон-полубред. Я видел его в окно, выезжающим со двора на Моро. Было скучно, и я попросил принести мне какие-нибудь книги, чтобы скоротать время. Хуан кивнул, и вскоре вернулся со сборником легенд. Они увлекли меня – я читал, пока не уснул. На четвертый день Рокэ зашел в мою комнату. - Вижу, вам стало лучше. Это радует. - Благодарю вас, монсеньор. Ваш врач очень толковый человек. - Иначе он не был бы МОИМ врачом. Завтра мы с вами поедем во дворец. Лекарь говорит, что лучше было бы еще пару дней провести дома, но, думаю, поездка вам не повредит. Завтра - День Рождения Ее Величества, и Лучшие Люди согласно этикету являются во дворец в сопровождении семейств и оруженосцев. Так что к полудню будьте готовы. - Хорошо, эр. - Ричард Окделл, - сказал строго Рокэ Алва, - я был бы вам признателен, если бы вы избавили меня от такого обращения. Зовите монсеньором или просто герцогом. Я сел на кровати. - Слушаюсь, монсеньор. - Вот и хорошо. Завтра во дворце увидите много разномастных… ызаргов, я так называю придворных, они тоже имеют свойство кишеть. Знаете, кто такие ызарги? - Степные зверьки, питающиеся падалью. Нам на уроках землеописания рассказывал мэтр Шабли. - Вот и пригодились знания, полученные в загоне. Юноша, я вижу, вы что-то хотите спросить. Не стесняйтесь, вы не девица на выданье. Я и правда, хотел спросить у герцога Алвы, но не решался. - Смелее, Ричард. - А.. кто был у вас оруженосцем до меня? - Никто. Был один человек, которого я бы взял с удовольствием, но его и моя судьба сложились иначе. Вы, должно быть, слышали о нем. Или услышите – в столице его имя до сих пор на слуху. - И кто же это? - Джастин Придд. - Брат Валентина? - Именно, юноша. О нем и обо мне ходит много слухов. Мне-то наплевать, но вы не вздумайте лезть в бутылку и вызывать любого на поединок. И резко встав, Алва покинул мою комнату, оставив меня в недоумении. Дворец явно стоил того, чтобы рассмотреть его получше, но сейчас надо было не заблудиться. Ворон летел быстро, односложно отвечая на подобострастные приветствия. Сборище «ызаргов» было столь ярким, что с непривычки у меня зарябило в глазах. На некоторое время он остановился поговорить с толстяком с приторно-слащавым выражением лица и хитрыми глазками. Кажется, герцог Алва пообещал спустить его с лестницы. Я засмотрелся на витраж и пропустил весь разговор. - Оставайтесь здесь, Ричард. – бросил мне монсеньор, собираясь войти в королевские покои, - можете побродить по залу. - Слушаю монсеньора. Ворон скрылся за дверью, откуда доносились приглушенные голоса. Я остался, от нечего делать рассматривая толпу «ызаргов». Дамы, прикрывая улыбки веерами, кокетливо поглядывали в мою сторону. Бал начался, когда Их величества вышли в зал. За ними шли Дорак и Рокэ, замыкал процессию кансилльер, выглядевший нелепо в своем наряде. Его парадный камзол был сшит во времена Алисы, и так сверкал от фальшивых драгоценных камней, что эр Август в нем казался безделушкой с каминной полки. А вот камень на шее Её Величества был настоящим. Алая ройя – я понял, что это подарок монсеньора. Королева по-прежнему была грустна, даже в свой День Рождения. Будь я на ее месте, тоже бы не радовался всему сборищу придворных. Я почувствовал чей-то недобрый взгляд. Обернулся – и увидел бывшего однокорытника. За цивильным комендантом следовал Эстебан Сабве в аквамариновом колете. Он, увидев, что я смотрю на него, буркнул что-то себе под нос. Я чуть не засмеялся – «навозник» решил угрожать мне? Или хотел заколдовать меня, бормоча заклинания, подобно старухе-ведьме из старых сказок? Следовать за Алвой в этой толчее стало невозможно. Все вокруг вертелись, беседовали, переходили с одного места в другое. Потом начались танцы. Ворон пригласил королеву, которая бледно улыбнулась ему и подала руку. Мне танцевать решительно не хотелось. Голова слегка начала кружиться, и я вышел на воздух. В парке было свежо и прохладно. Я брел бесцельно по дорожке, думая о том, что после бала надо будет как-то отыскать монсеньора. Потому что без него я рискую бродить тут до смерти, а после – уже в виде призрака или выходца. Эта мысль так насмешило меня, что я чуть было не рассмеялся, но вовремя зажал себе рот. Из беседки послышались голоса. - Ваша светлость, вы уверены, что от мальчишки будет польза? - А как же, маркиз Фарнэби? Ведь Ворон убил его отца. Так что герцог Окделл поможет нам отомстить за святого Эгмонта. По голосу я узнал говорившего. Эти интонации – слабого и больного человека, которого никто не понимает. Руки невольно сжались в кулаки. «Спокойно, - приказал я себе и начал считать до шестнадцати, чтобы не заработать приступ, - пусть говорят, что хотят». Я оказался волею судьбы в нужное время в нужном месте. А кансилльер и его собеседник продолжали разговор, не зная, что их подслушивают. - Как только Дорак лишится своего цепного пса, восстание не будет обречено. Из-за кого провалился мятеж Окделла? Из-за Ворона. Не будет Алвы – не будет поддержки Оллара, и Ракан сядет на трон, по праву принадлежащий ему. - А где сейчас Альдо? - В Агарисе, где и многие уцелевшие после Ренквахи. - Ричард, вы видели выходца? – лениво осведомился Алва. - Хуже, монсеньор. Я сам чуть им не стал. - Да, лекарь был прав. Пожалуй, ызарги простят, если мы с вами поедем домой сейчас же. По дороге я молча обдумывал предстоящий разговор с Вороном. Хорошо, если поверит мне, и не рассмеется. А если рассмеется – пусть, лишь бы поверил. Дома я не пошел к себе, а сказал, что у меня важный разговор к монсеньору. Мы прошли в кабинет, он знаком показал на кресло. Налил себе вина сам. И сел с неизменным бокалом в руке. - Слушаю вас, юноша. Вам приглянулась одна из фрейлин Ее Величества. Или сама Катарина Ариго-Оллар? Кто та красотка, чьей внешностью вы сражены? Или хотите написать сонет и не знаете, как начать? Увы, я ничем помочь не могу, ибо стихов не пишу. Я подождал, пока иссякнет поток красноречия моего сеньора. - Вас хотят убить. - Кто? - Люди Чести. Я слышал разговор в беседке, говорили тот человек, которого вы обещали спустить с лестницы. И еще – эр Август. Я сглотнул – в горле стоял комок. Кансилльер называл себя другом семьи, но - ни разу не написал матушке, не помог после гибели отца. Мы в Надоре считали суаны, а он расшивал свой камзол фальшивыми драгоценностями. Такими же фальшивыми, как и его слова. - И о чем же они говорили? Смелее, юноша, я не съем вас. - Вепри вкусны лишь по осени, - отшутился я. Рокэ улыбнулся, протянул бокал. - Выпейте, Ричард. Так о чем же? - О том, что если… вас не будет, то на трон взойдет Ракан. - Ничего нового, - пожал плечами Алва, - Люди Чести спят и видят мое надгробие. Мне на миг стало стыдно. Даже щеки покраснели и стали горячими - словно вернулась лихорадка. Увидев, что я огорчился из-за того, что мои сведения оказались ненужными, Алва приобнял меня на плечи. Этот слегка фамильярный жест должен был возмутить потомка святого Алана и сына Эгмонта, но мне почему-то стало хорошо и спокойно. Поняв это, Рокэ налил мне еще вина. Я хотел сказать, что не привык пить много, что в Надоре винопитие считалось грехом. Но почему-то это стало неважным, слова улетучились вместе с обидами. Остался вкус «Черной Крови» и ощущение теплой руки на плече. - Мы обо всем поговорим потом. А сейчас я буду учить вас пить, юноша.