Навеки вместе

- Те, кому снились дурные сны, могут не идти. Я не понял, что снилось мне – птица, кружащаяся над горами, черный конь, синее небо над головой и горный обвал. Я во сне слышал голос Скал, но оказалось – меня разбудил шум просыпающегося лагеря. Ветер трепал иссиня-черные волосы. С гор наползал туман. Монсеньор на фоне темнеющего неба казался спутником древних богов. - Первый отряд поведу я, второй – полковник Бадильо. Наше дело – перерезать горло тем, кто у камней. Затем – обезвредить тех, кто у пушек. Сердце стучало, как перед дуэлью. Хотелось в бой, наравне со всеми. Мы сможем взять неприступную крепость. Где Ворон – там победа. Я сам не заметил, как начал повторять мысленно эту фразу, слышанную мною несколько раз от адуанов. Рокэ делал все уверенно и точно, рассчитывал каждый шаг, каждый удар. И – побеждал. Не раскрывая заранее своих планов, действовал наверняка. Остальным надо было лишь слушать его приказы, да выполнять хорошо свою работу. Генералы, которых он взял в поход, это прекрасно знали. Ни Савиньяк, ни Вейзель не разрешали себе и своим людям усомниться в правильности решений Алвы даже на минуту. И мне передавался их настрой. Я взобрался наверх одним из последних. Было обидно – но не страшно. Посмотрел вниз – туман застилал ущелья белой пеленой. Скоро вся долина будет, словно в молоке. За мной не было никого, впереди – тоже. Я осторожно пошел, обходя груды камней и трупы защитников крепости. Мне не пришлось перерезать горло, но я уже знал, как это делается. Рокэ – теперь я был уверен – поставил меня последним, чтобы оградить от риска. В душе колыхнулась обида, но тут же забылась. Надо было искать своих и – убивать врагов, ежели они встретятся на пути. Я перешагнул тело бириссца, сжимавшего в руке обломок сабли, нечаянно столкнул бочку, покатившуюся куда-то вниз. А во двор крепости тем временем влетели… Закатные Твари. Они были на рогатых чудовищах, объятые призрачным огнем, они летели, появляясь из тумана. Ночь наполнилась дымом, проклятиями и запахом пороха и крови. Ухали пушки, ядра врезались в людей. Откуда-то сверху прилетело одно, и врезалось в пушку. Хорошо, что я успел среагировать – упал на землю и закрыл голову руками. Обломок чего-то острого впился мне чуть выше кисти. Потекла кровь, но я продолжал лежать. Потом встал, огляделся – рядом были лишь трупы, да обломки орудия. Едва я поднялся на ноги, как передо мной очутился седун – я уже называл их по-варастийски. Тогда-то и пригодились уроки монсеньора – я уходил от удара, пытаясь достать его клинком, но бириссец тоже умел обращаться с оружием. Моя шпага сломалась от удара о его кольчугу. Бириссец засмеялся, шагнул вперед и.. Выстрел отбросил его в сторону. Я увидел того, кого меньше всего ожидал встретить тут, в захваченной нами вражеской крепости. - Мишель? - Нет, Робер, - грустно улыбнулся талигоец, - живу за четверых, которые остались там же, где твой отец. А ты – одно лицо с Эгмонтом, я хорошо его помню. Пока он говорил, я стоял в странном оцепенении. После оно прошло. - Откуда вы здесь, эр Робер? Вы с защитниками крепости? Я предпочел спрашивать начистоту. - Это долгая история. А ты? - Я – оруженосец Ворона. Это звучало, может быть и пафосно, но в тот момент мне было не до красивых фраз и подбирания правильных слов. Сзади послышался шорох – я выстрелил, не глядя. Почему-то был уверен, что своих оттуда не появится. - Я на стороне кагетов, я – их союзник. - Вот как? Неожиданно. А почему вы тогда не прикончите меня? - Ты что, Дикон. Ты – сын Эгмонта, Повелитель Скал, и вообще… Он не договорил. Я прыгнул в сторону и сбежал вниз. Мне было не о чем говорить с тем, кого я считал предателем. Как он мог? Пойти против своих, стрелять в тех, с кем, возможно, когда-то воевал бок о бок. - Вот вы где! – на меня налетел адуан, - вас Прымперадор разыскивает, мы уже с ног сбились, все прошерстили, а вы – туточки. Идите к нему. Рокэ казался одной из Закатных Тварей. Он ничего не сказал, лишь потрепал по холке одного из козлов, стоявших у стены. После я узнал, как все происходило тут, внизу. Оказалось, бакранов и козлов превратили в козлиную кавалерию, и приладили им самодельные гранаты. Пока Клаус тренировал бакранов и учил козлов, Рокэ и Вейзель делали гранаты. - А еще Прымперадор додумался сделать из всадников Закатных Тварей. Мы, как глянули, - самим жутко стало, - рассказывал один из адуанов. - А как перепугались седые друзья, еще больше поседели, - хохотнул другой. Я хохотал до слез. Вместе со смехом и слезами выплескивалось напряжение. Потом стало тяжело – навалилась усталость. Ранка на руке, забытая было, заныла. Рукав стал жестким от засохшей крови. Подошел Вейзель, принялся спорить с Рокэ. Я отошел, чтобы не мешать, и поэтому не сразу понял, о чем разговор. И уловил лишь слова Ворона: - Победу делают из чего угодно – хоть из козлиного дерьма, хоть из утопленных младенцев. - Леворукий вас побери, Рокэ, вы неисправимы. То, что вы затеяли – безумие. - Меня всегда называли безумцем. Такое постоянство даже надоедает. Ночью Рокэ пришел в палатку, и я сразу проснулся. Монсеньор казался жутко вымотанным. - А, Дик, - рассеяно сказал он, словно не ожидал увидеть меня здесь, - налей вина. Всего один бокал. Я вскочил, зажег свечу. Пока я искал бутылку, пока открывал – понял, что вино уже не понадобится. Алва спал, сев, а точнее, плюхнувшись на стул и положив голову на стол, заваленный бумагами. Я легко дотронулся до его плеча. - Монсеньор… Рокэ… ложитесь в кровать, а то утром будет болеть спина. Он поднял голову. Глянул на меня – непонимающе. - Что с вашей рукой, юноша? - Ничего страшного, царапина. Вот ваше вино. Я предусмотрительно налил его в кружку – бокалов не было. Рокэ, уже полулежа в постели, выпил его залпом и упал на подушку. Я тоже лег. Сегодня мы сделали то, что всегда казалось невозможным – взяли крепость, считавшуюся неприступной. Вспомнился Робер Эпинэ. Я не успел рассказать о нем монсеньору – просто не успел, а потом забыл, увлеченный рассказами адуанов о «Закатных Тварях» верхом на козлах. Только фантазия Ворона могла быть способна на такое. Темнота мягко укутывала, словно одеялом. День закончился – еще один в череде бесконечных дней этой войны. Рокэ спал рядом – я слышал его мерное дыхание и думал, стоит ли говорить ему о Робере. Интересно, были ли они знакомы ранее? Снова вспомнилась Ренкваха – но уже без привычной горечи. Почему Иноходец оказался в стане врага? Он спас мне жизнь, убив одного из своих. Но, как ни крути, он стал предателем, выступив против талигойских войск. Кагета. Страна, которая стоит за всем этим. Что может быть общего у кагетов и будущего Повелителя Молний? Я слышал, после восстания, в котором погибли отец и братья маркиза Эр-При, он исчез, чтобы позже появиться в Агарисе. Я вертелся на кровати, не находя ответов на свои вопросы. Походная койка скрипела при каждом движении. - Уймитесь, оруженосец, - сквозь сон пробормотал Рокэ. Мне стало стыдно. Алва и так не высыпается. Я каждое утро замечал под глазами темные полукружья. Перестав крутиться, я лежал тихо – и сам не заметил, как заснул. Нам предстояло совсем немного – выстоять с шестью тысячами человек против ста тысяч.