Навеки вместе

- Мальчик мой, - елейный голос раздражал. Надо было терпеть, вот и приходилось вдыхать запах тинктур и слушать лживые речи. - Твоя матушка прислала мне письмо. Она прощает тебя и желает видеть в Надоре. - Я пока не могу выполнить ее просьбу. Я на службе. - Но неужели твой эр не даст тебе отпуск? - Пока в столице мятежи и погромы – нет. «Терпи, Окделл, вспомни Придда, - пронеслось в голове, - Старайся говорить так же, как он отвечал на уроках в Лаик. Валентину пришлось хуже твоего, но он не вставал на дыбы, подобно Моро». - Как только появится возможность, мы вдвоем отправимся в Надор. Я бы тоже хотел навестить герцогиню, и даже писал ей об этом. Она дала согласие на то, что мы вдвоем приедем в Надорский замок. Оставалось мысленно застонать. Я подумал о том, что давно не видел сестер, и не знаю даже, как дела у Айрис, и здоровы ли младшие. Ответа на свое письмо я не получил, и, честно сказать, не скучал по матушкиным нотациям. Реджинальд уехал в Ларак - болел его отец, и виконт Лар обязан был покинуть столицу. - Вот, Дикон. Эти люди умрут еще до осени. Задумавшись о своем, я не сразу понял, что говорит мне кансилльер. А глянув на листок, прочел там следующее: Катарина-Леони Оллар, урожденная Ариго, герцог Анри-Гийом, герцог Вальтер Придд, герцогиня Ангелика Придд, граф Валентин Васспард, граф Людвиг Килеан-ур-Ломбах… Я читал имена и фамилии, а эр Август глядел на меня. - Дальше, Дик… Я прочел: Герцогиня Мирабелла Окделл, ее дочери Айрис, Эдит и Дейдре. - Что все это значит? - Я уже сказал – это список Дорака. Он обвинил Людей Чести в том, что они подняли очередной мятеж, и теперь хочет уничтожить всех. Первая в этом списке – Ее Величество. Понимаешь, Сильвестр не остановится не перед чем. И вспомни, это он дал приказ не брать тебя в Фабианов День. Я вспомнил – если бы не Дорак, запретивший выбирать герцога Окделла, и не Алва, которому плевать на запреты, был бы я оруженосцем Ариго или Килеана. А то и Рокслея. И было бы со мной то же. Что с Валентином в Октавианскую ночь. - Пока братья Ее Величества в Багерлее, там же – генерал Рокслей и цивильный комендант, которого отстранили от должности лишь за то, что он выполнял приказ. Этот разговор начинал уже надоедать. - Что вы хотите от меня? – спросил я устало. - Мы можем сохранить жизнь этим людям, лишь убрав Ворона. Тогда Дорак будет бессилен. А ты отомстишь за отца. Ведь это Алва убил Эгмонта и стал причиной разорения Надора. В руках графа Штанцлера блеснуло кольцо. - Оно открывается – нужно лишь нажать на молнию. Внутри – две крупинки яда. Тебе нужно лишь добавить их в вино, и ты спасешь мать и сестер. У Дорака длинные руки, а половина «навозников» столицы спит и видит прибрать к рукам владение Окделлов. Я поступил глупо, признаю сам. Надо было взять кольцо и идти посоветоваться с монсеньором. Но сама мысль о том, что я буду подсыпать яд в вино тому, за кого готов отдать жизнь, казалась невыносимой. У меня словно потемнело в глазах. - Окделлы не отравители! И я не верю ни единому вашему слову. Остановиться я уже не мог. - С чего вы взяли , что Алва убьет королеву, если сами упоминали, что он – отец ее детей? Откуда у вас список Дорака? Или вы полагаете, что кардинал разбрасывается подобными бумажками? Вам следовало придумать что-нибудь получше, эр Август. И я меньше всего на свете желаю ехать в Надор с вами. Прощайте! Я вышел, хлопнул дверью. Возле конюшни, откуда конюх вывел Сону, я заметил, что подпруга ослабла. Поскольку конюх уже ушел, то я принялся перестегивать ремень, и вдруг почувствовал резкую боль в затылке. Ночь наступила, унеся все мысли и тревоги. Очнулся я, и сквозь боль почувствовал запах гнилой мешковины и речной воды. Я лежал, неловко скрюченный, в мешке, и меня волокли в Данар. Оружия не было. Я резко рванул мешок, но он не поддался. Полет по воздуху, а потом я почувствовал холод и влагу. Одежда мигом пропиталась водой, легкие наполнились ею. Мешок погружался на дно. Я очнулся от того, что кто-то бил меня по щекам. Боль вернула сознание. Я закашлялся – изо рта хлынула вода. Надо же, Повелитель Скал чуть не утонул в Данаре, как котенок. Так худо мне еще ни разу не было. Сознание порой уплывало куда-то, и тогда я получал новую пощечину. Сквозь пелену я услышал кэналлийскую речь. - Дор Рикардо, повернитесь на живот. Впрочем, меня перевернули, не дожидаясь, пока я сам соображу, что сделать. Когда остатки воды благополучно покинули мой организм, я смог отдышаться и даже оглядеться. Рядом стояли несколько кэналлийцев, а поодаль – лежало несколько тел. - Бродяги, что напали на вас. Верно сделал соберано, когда приказал следить за вами. Вспомнишь кошку – а она тут, как тут. Я услышал бархатный голос: - Юноша вы решили сделать своей стихией Волны вместо Скал? Любопытно. Я попытался изобразить саркастическую усмешку, которую так часто видел на лице Рокэ. - Нет, проверял, умеют ли вепри плавать в мешках. Сонна послушно шла за Моро. Кэналлийцы ехали сзади. А я сидел рядом с монсеньором, прислонившись к нему, завернутый в его плащ и плащи кэналлийцев. Все мои вещи надо было высушить, а лучше – выбросить. Порой я кашлял, выплевывая остатки воды. - Монсеньор, - прохрипел я, - мне надо вам сказать кое-что важное. - Не раньше, чем мы доедем до дома. Ричард, не крутитесь, плащ сползет. Лечить вас от простуды сейчас будет не ко времени. И уже в особняке, когда лекарь растер мою грудь и спину какой-то мазью, от которой пахло травами, и заставил выпить горячего вина, я согрелся. Украдкой взглянул на себя в большое зеркало – да уж, волосы встопорщенные, как иглы у ежа, попавшего в половодье весной. Под глазами – круги, затылок ощутимо болит, и немного мутит. Лекарь укрыл меня двумя одеялами и приказал хорошо протопить камин. - Так что вы хотели сказать, юноша? Рокэ вошел и уселся в кресло возле кровати. - У кардинала есть список. Он хочет убить Людей Чести… вашими руками. Я снова закашлялся. - Откуда вы узнали? Отдышавшись, я ответил: - Кансилльер. Он предлагал кольцо… с ядом. - Значит, он желал отравить меня, а вы не взяли кольцо. Похвально, хотя и не совсем разумно. А после на вас напали сзади? - Да… а после меня спасли ваши люди. - Знаю. Свеча догорела, но монсеньор не спешил зажигать новую. В темноте, уже почти заснув, я почувствовал его гибкое тело. «Разрубленный Змей! Мы же не были близки с тех пор, как уехали из Кэналлоа. Сначала – эта скачка, потом погромы и ожоги, которые получил монсеньор, потом – Тайный Совет и теперь – благополучное возвращение меня со дна Данара». А губы Рокэ жадно целовали меня, руки ласкали самые чувствительные местечки, заставляя дрожать от возбуждения и кусать губы, чтобы мои стоны не было слышно слугам во всем особняке. Я чувствовал, что Ворон тоже желает близости. Хотя он сдерживался и старался не причинить мне боли, действуя осторожно и нежно. Потом я уснул – и, как позже выяснилось, проспал самое интересное.