Навеки вместе

Вилла, куда меня привезли, называлась палаццо Сирен. Я остался на попечении лекаря и его супруги, а все остальные отправились в дуксию засвидетельствовать свое почтение отцам города. Чувствовал я себя – гаже некуда. Лекарь, едва взглянув на меня, сказал, что я непонятно где подхватил «желтую лихорадку». От этого и тошнота, и невозможность съесть или выпить хоть что-нибудь, и жар, от которого, казалось, нет спасения. Я мало что понимал из его речи, то и дело погружаясь в какую-то муть, вроде болотной жижи. Однажды мне приснилось, что я участвую в мятеже моего отца и тону в Ренквахе. Сон был таким явственным, что я чувствовал запах тины, ее хлюпанье под ногами и то, как неумолимо затягивает болото. Барахтаясь в нем, я осознал, что никто не поможет мне выбраться. И сквозь пелену сна почувствовал прохладные пальцы на своем горячем лбу. - Как он? – спросил очень знакомый голос. - Пока состояние тяжелое, - ответил лекарь, - если бы лечение было начато раньше, думаю, справиться с болезнью было бы куда проще. Но сейчас молодой человек будет выздоравливать достаточно долго. Я хотел позвать Рокэ, но он начал стремительно уменьшаться, пока не превратился в точку и не исчез совсем. Хуже нет, чем чувствовать себя полностью беспомощным и зависеть от людей, которых наняли ухаживать за мной. К счастью, Жозина – супруга лекаря со странным именем Берениктус, возилась со мной, как с младенцем. Она ловко обмывала меня, совала мне в рот ложку с тинктурой, поила тоже с ложки, понемногу и разговаривала по целым дням. Она, казалось, не замечала, слушаю я ее или нет. И с удовольствием выкладывала мне свои семейные дела, а заодно – сплетни, услышанные от кумушек на базаре. - Говорят, ваш монсеньор, сударь, прибыл сюда и начал осматривать местность. Не иначе, что-нибудь придумает. Приморский тракт тут есть у нас, так вот, ежели его перекроют, всем нам худо придется… - Ох, сударь, - продолжала она, придерживая меня за плечи, пока я безуспешно пытался справиться с тошнотой - пока худо только вам. И я не мог с ней не согласиться. Меня не очень раздражала ее болтовня. Гораздо больше было обидно, что я ничем не могу помочь Алве. Проклятая лихорадка вымотала меня окончательно. Я только слушал о том, как Ворон согласился возглавить армию, как бросил на стол сапфиры в качестве залога. «Вот дуксы-то удивились», - подумал я, выпивая очередную гадость, которую по совету мужа влила мне в рот Жозина. За Фельп теперь можно было не волноваться. Если уж за дело берется Рокэ Алва, он делает его на совесть. Моя комната находилась в отдельном крыле палаццо, чтобы шум не беспокоил меня. Я был рад, что не вижу Марселя и «утреннее чудовище», как мысленно окрестил Герарда за то, что всю дорогу он поднимал нас ни свет ни заря. Но без Рокэ я скучал. Он заглянул ко мне лишь однажды, когда я находился в полусне-полубреду. Пока он был занят, и ему было не до заболевшего оруженосца. Все это я понимал – и все же по вечерам становилось грустно. Начинался жар, и привычно ломило все тело. Я то трясся под двумя одеялами, то сбрасывал оба. Про то, что Рокэ заказал корабли на верфи, я узнал от Герарда, как и то, что прибыл Курт Вейзель. - Бергер попросил вынести из его комнаты парочку картин, их повесили у Марселя. Я вяло пожал плечами. О характере Вейзеля я помнил еще со времен Сагранны. Помнится, Алва все время подшучивал над ним. - Знаете, герцог (мы с Герардом так и не перешли на «ты») – а я видел галеры. А чем они отличаются от галеаса? Мне сегодня рассказывал мастер, который строит корабли. - Хватит разговоров, - сказала вошедшая Жозина, при появлении которой Герард испуганно замолчал, - мэтр не велел утомлять больного. Ступайте уже к себе, молодой человек. У Жозины было пятеро детей, старшая дочка собиралась выходить замуж. Самому младшему было шесть лет. Похоже, достойнейшая женщина считала меня еще одним своим ребенком, и бросалась на мою защиту с рвением наседки, оберегающей птенца от коршуна. В одну ночь мы услышали где-то вдали взрыв. Я не спал – то ли выспался за день, то ли опять к ночи стало хуже. Жозина сидела возле меня, что-то напевая себе под нос, когда гул прокатился по ночному небу. - Создатель, спаси и помилуй, - пробормотала женщина, и тут же добавила, - спите, господин герцог, утром будет вам получше. Ее слова оказались пророческими. С утра я уже мог даже вставать и прохаживаться по комнате. И тут прибыл Алва. Оказывается, вчера была взорвана гора, и таким образом, перекрыт путь в город для бордонов. -Теперь, Ричард, грядет морское сражение. - Монсеньор, - сказал я, - как жаль, что я не могу сопровождать вас. - Нет уж, увольте, - сказал Алва довольно резко, но я понял, что из-за бессонной ночи он попросту устал,- я не могу быть нянькой и главнокомандующим одновременно. Стало больно – как от удара. Я все понимал – и то, как трудно Рокэ, и огромную ответственность, которую он взвалил на свои плечи в очередной раз. Но все равно обида скручивалась в душе, словно тугой жгут. Заметив это, Алва подошел поближе, присел рядом на кровать. И растрепал волосы – привычным, родным жестом. - Дикон, у нас все впереди. Ты мне веришь? - Да, монсеньор. Откуда на глаза навернулись эти непрошеные слезы? Вероятно, от слабости. Я сердито отвернулся, чтобы их не заметил монсеньор. Он еще раз потрепал меня по растрепанным волосам и вышел. А мне оставалось только ждать. После заглянул Герард. Оказывается, вчера его отправили сюда, но он так устал после беготни по городу, что еле дошел до своей спальни, и даже отказался от ужина – сразу уснул. - Простите, герцог, что не успел навестить вас, - тихо сказал он. - Давай на «ты», ладно? И зови меня по имени. Он улыбнулся – а улыбка была у него славная, совсем непохожая на злобную ухмылку его отца. - Ричард, видел бы ты этих моряков, когда они ызаргов увидели, - хохотал Герард. - А потом-то монсеньор им все объяснил, - добавил со смехом Марсель, опрокидывая в себя бокал вина. - Все в восторге, - подытожил Алва, - теперь фельпские морские волки верят мне, словно я – Унд. Мне оставалось восседать в кресле, как Его Величество на троне и с грустью глядеть, как эти трое пьют вино. Мне пока было нельзя, и я довольствовался травяными отварами, что готовила Жозина. Вот, морское сражение я тоже пропущу. Но синие глаза взглянули так, что я забыл о болезни и о своей обиде. - Представь себе, Ричард, там есть и дама. - Какая дама? - Обыкновенная. Весьма пышных форм, - Марсель раздвинул руки, показывая размер неведомой «красавицы», - набрала на свою галеру тоже дам, галера та называется «Морская пантера». Все, хм…сударыни, носят офицерские звания. - Какая пошлость, - ответил Рокэ. - А вы, юноша, подумайте, для чего я велел наловить киркорелл? - Не знаю, монсеньор, - простодушно ответил я. Когда я узнал-таки, для чего были нужны киркореллы, то расхохотался. Все было продумано до мелочей. И освобождение пленников-каторжников, и корабли из сырого дерева, которые шли на верную смерть, утаскивая на дно морское «дельфинов». И как захватили корабль «адмирала» Гастаки, как раз при помощи пауканов. Да, женщины оставались женщинами, даже взяв себе офицерские должности. - Победа, - устало произнес Рокэ, - мы возвращаемся в Олларию. Там нас ждут неотложные дела. И я рад, что вы сможете ехать верхом, Ричард.