Облом по Фрейду

      – После стольких лет… Я думал, у него не осталось родственников, - в неком шоке начал мужчина.       – Как видите, я здесь. И я хочу разморозить все имущество сейчас же. Но об этой операции не должен никто знать.       – Да-да, конечно, там нужно подписать всего пару бумажек… - менеджер засуетился. – Представьте себе, я лично знал Вашего отца. Как же я Вас не узнал, вы так похожи… Да где же эти заявления?       – Можно Вас попросить, в пять часов позвонить в полицию и сказать, что на меня было совершено покушение по этому адресу, - я быстро начеркала на листочке буквы. – Только пусть не задерживаются. Скажите им, кто я. Менеджер недоверчиво взял кусочек бумажки, затем посмотрел на меня.       – Все, действительно, так опасно?       – Вы себе представить не можете, насколько.       Я смелым шагом вышла из здания банка, снова накидывая капюшон. Телефон в моих руках трясся, но я все-таки смогла набрать нужный номер. Мне пришлось считать треклятые гудки, казавшиеся все длиннее и длиннее, а дрожь в моих руках становилась все больше и больше.       – Ого, кто мне решил позвонить! – я определенно точно слышала ухмылку, которую успела возненавидеть.       – Через час в парке у заброшенного аттракциона. Не опаздывай…те. Нервно закусив губу, я тут же вытащила сим-ку и выбросила ее в ближайшую мусорку. У меня почти не было времени до встречи с Ковалевыми, и я точно знала, что это – последний рывок во всей этой истории. Мандраж начался сразу же, как я вышла из дверей банка. Оглянувшись по сторонам, я укуталась в ветровку лучше: то ли на улице похолодало, то ли меня так морозило. Прогуливаясь по парку, я мысленно искала угрозы, но не видела, как таковых. Решив, что моя судьба давно решилась, я смирилась с положением дел и открыто шла к аттракциону.       – Дарья, Дарья, Дарья… Как же мы давно не виделись, - из-за поворота вышел блондин, сверкая своими голубыми глазами. Нет, мы совсем не похожи. Вовсе. И слава Богу.       – Нужно поговорить, - резко ответила я.       – Не при свидетелях, - Ковалев обвел немногочисленный люд в парке руками, - поехали ко мне, бояться нечего, ты там уже была. - Слащавая улыбка Артема ни на один момент не угасла.       – Хорошо, - легко согласилась я, сжимая сильнее руки в кулаки. – Где мои друзья?       – О, теперь они «друзья»? Помнится мне, ты их видеть не желала…       – От темы не уходи, - я была отчасти дерзкой, хотя понимала, что лучше так не общаться, но во мне кипела ненависть.       – Они целы и здоровы…пока, - мы медленно прогуливались к выходу из парка.        – Отпусти их, - мой голос перешел на шепот. От одной мысли, что им причинят боль, мне становилось плохо.       – С одним условием сделаем все, что захочешь! – продолжал гнуть свою палку Ковалев.       – Какое условие? – дрожащим голосом спросила я.       – Ты должна умереть, - просто ответил парень, будто мы говорили о погоде. Я сглотнула.       – Сначала я хочу увидеться с ними.       – Твое желание – закон, - мы вышли из парка и сели в черный джип. Я смотрела в окно и старалась удержать слезы. Я знала, на что шла, и чем должно было все закончиться. Осознание пришло еще в подъезде при нападении на нас. Я в любом случае должна умереть, от меня слишком много проблем. Со своими размышлениями я совсем и не заметила, как мы доехали до особняка. Кто-то любезно открыл мне дверь - я вышла.       – Ну что, сначала к друзьям или сразу к делу?       – Друзья, - твердо ответила я, сжимая сильнее руки.       Мы прошли через всю подъездную дорожку к гаражу. Нажав одну кнопочку, Артем открыл мне ворота, где я и увидела обездвиженных Кирилла и Диму. Не совладав с эмоциями, я бросилась к ним. Оба сидели на полу, прикрепленные наручниками к каким-то ящикам.       – Что с ними? – слез не удалось избежать. Лицо Кирилла было почти мертвым, даже цвет отличался каким-то зеленоватым оттенком.       – Они просто устали, - язвил Артем.       – Что с ними, дерьма кусок? – злым голосом переспросила я, метая глазами молнии.       – Да спят они, спят. Буйные были, успокоительное пришлось вколоть, - уже проще ответил блондин, шагая из стороны в сторону. – Ну все, убедилась? Они живы.       – Где гарантии, что вы их отпустите, как только я… - сил договорить не было. Я все еще держала лицо Кирилла в своих руках и искренне надеялась привести его в чувства. Так хотелось взглянуть в его глаза и успеть сказать: «я люблю тебя». Но не всем моим желаниям суждено было сбыться.       – Ты увидишь, как мы их отпускаем в окно. Затем сделаешь… дело, - казалось, что Артему тоже не нравится мысль о моем убийстве. Возможно, он успел ко мне привязаться. А может, это просто мои галлюцинации. – Ну все, хватит. Оттащите ее. Огромные парни подошли ко мне и со всей силы дернули назад так, что лицо Кирилла неестественно выпало из моих рук. Истерика совсем не вовремя пришла, я начала кричать и плакать, чтобы меня отпустили. Но, как только Ковалев ко мне приблизился, я успокоилась. Его пощечина жгла мне лицо, а я поверить не могла, что он все-таки нашел в себе силы ударить меня.       – Все? Успокоилась? – холодно спросил парень. В его голубых глазах сверкнуло что-то похожее на сожаление, но я сочла это снова моей галлюцинацией. – Отпустите ее. И отнимите все вещи, она похожа на туриста, который неделю плутал в горах. Мой рюкзак и ветровку отняли на счет раз-два, я осталась в одной кофте, почти безоружная. Как хорошо, что им и в голову не пришло проверять меня на наличие каких-нибудь пистолетов.       Покорная, но не покоренная, я шла вслед Артему, сжигая его полностью в своих мыслях. Месть и злость снова охватили меня, я чувствовала, как адреналин всасывается в мою кровь.       – С отцом разговаривай почтительно, а то, не дай Бог, сам пристрелит - и не заметишь, - лишь сказал Артем и открыл передо мной дверь. Я готова была плюнуть ему в лицо, но вовремя сдержалась. Смиренно я вошла в комнату, где увидела спокойно сидящего мужчину в возрасте. Его дорогой черный костюм блестел в свете лампочек, как и лысина. Лишь сзади и по бокам можно было наблюдать седые волосы, а также седую бороду. Статный «дядюшка» не сводил с меня своих чистых голубых глаз, казавшихся такими равнодушными. Он носил узкие очки, видимо, лишь для вида. Когда я вошла, он перекинул нога на ногу, чуть улыбнулся своей холодной улыбкой и поднес руку к лицу, открывая вид на золотые и до жути дорогие часы.       – Я ждал тебя, - начал он, когда в помещении остались только мы вдвоем.       – Серьезно? – съязвила я, чувствуя, как трясется все тело от нетерпения. Мужчина рассмеялся, а затем снова сверкнул своими недобрыми глазами.       – Ты бы попридержала коней, деточка. Разговор будет долгий и тебе, скорее всего, не понравится. Особенно итог.       – Я в курсе, что вы меня убьете. Можете не скрывать этого, - сквозь зубы процедила я.       – Я? Нет. И ни один из моих людей тоже не посмеет, - спокойно отозвался Ковалев-старший. – Ты сама себя убьешь.       – Это мы еще посмотрим, - оглядевшись по сторонам, я оценила все варианты побега отсюда. Через дверь – самый глупый: там стоит вся орава охранников, да к тому же Ковалев-младший. Мы находились на втором этаже, поэтому план бежать через окна не отпадал совсем, но был весьма опасен.       – Что, думаешь, как тебе сбежать? – ухмыльнулся мужчина. – Да ты не переживай так, проходи, присаживайся. Сначала же еще поговорить надо.       – И о чем нам, интересно, разговаривать? – а мне все-таки пришлось осторожно присесть в предложенное кресло. Хотя, хочу отметить, сидеть, как на иголках, было не самым лучшим занятием. Меня понемногу одолевал страх, который я, как могла, пыталась не подпускать к себе.       – Неужели у тебя нет никаких вопросов ко мне?       – Я вижу тебя первый раз в жизни, а мне уже так не хочется с тобой больше встречаться. И, откровенно говоря, мне совершенно все равно, почему ты хочешь, чтобы я себя убила. Точно знаю – это из-за денег, а каких – мне не важно.       – Такая же, как отец, - после минутного молчания, сказал дядя. Сердце екнуло и замерло. Мало того, этот мужчина имел феноменальное сходство с моим родителем (если судить по фотографиям), отчего было крайне некомфортно вести резкую беседу, так еще и прямое упоминание. Все это заставляло бояться, а этого делать нельзя. Не сейчас.       – Такая же упертая, с острым языком, не сломаешь ничем… И к чему это привело? Он под землей. Ты на пути туда же. Тебе никогда не приходило в голову, что ты как-то не так живешь?       – Единственное, что мне не приходило в голову, что у меня есть такой ужасный дядечка, с которым так неудачно меня сведет судьба. Мужчина хмыкнул носом, после чего медленно поднялся со своего места и прошел к окну, вставая ко мне задом. Его руки были сцеплены в замок за спиной, а нога отстукивала неизвестный ритм. Он думал. Я ежилась, сидя в кресле, и пыталась спланировать свой побег.       – И тебе совершенно не интересно, почему ты должна убить себя сама, а не кто-то? – повернувшись лишь вполоборота, спросил мужчина.       – Можешь рассказать, если так хочешь, - внезапно ко мне пришла мысль, что нужно просто тянуть время. Помощь скоро будет.       – Твой дедушка, мой отец, был до ужаса умен, - начал дядя, снова повернувшись к окну. – Он владел чуть ли не всеми акциями в нашей стране, он построил свою экономическую империю и планировал бросить все и пробиться в политику. Я отговаривал его, будучи совсем еще юнцом. Он смотрел на меня и повторял каждый раз: «не в деньгах счастье». Глупец…       – Ты? – я услышала усмешку. Михаил повернулся ко мне, не забывая блеснуть своим равнодушием в глазах.       – Он. Когда у тебя есть деньги – у тебя есть власть. А власть в наше время – все. Ты разве этого еще не поняла?       – Деньги – средства, помогающие тебе чувствовать комфорт и не умереть от недостатка удовлетворения потребностей. Все остальное принадлежит человеку, и он может быть счастлив совершенно без денег.       – Вот так же думал и этот старый хрыч. Но, как я сказал, он был слишком умен, чтобы просто распрощаться со всей экономической империей. Он разделил ее на части. Какая-то шла мне, какая-то – твоему отцу, причем, если я не ошибаюсь, одна из важнейших. Но была еще и третья часть, которая была переписана на тебя.       Я замерла. Часть еще дедушкиного состояния была переписана на меня? Что? Такое возможно? Я его почти не помню, только какие-то моменты, но они расплывались в моей памяти, будто их никогда и не было.       – Да-да, я сам был в шоке, когда читал завещание. Не знаю, как тебе удалось очаровать этого старикана, но именно на тебя, а не на Артема он переписал все свои ценные бумаги. Все облигации, акции, контракты…словом, все важные бумаги, которые так необходимы для функционирования всей экономической империи. Без них, состояния, переписанные на нас, - лишь ветер.       – И что тебе помешало просто убить меня и забрать эти бумаги? – сердце екнуло при упоминании смерти. Да, возможно, я устала от всего этого, но умирать мне не хотелось вовсе.       – В завещании был один маленький пунктик: все эти ценные бумаги либо переходят к тебе, либо, в случае твоего отказа, переходят другим акционерам. Если они переходят все-таки к тебе, то по достижению восемнадцати лет ты должна распорядиться ими. И кровно они могут быть переданы только в одном случае: твоей естественной смерти.       – Но ко мне никто не обращался в восемнадцать? – замешкалась я.       – Правильно. Я контролировал этот процесс. Любое извещение, любого сотрудника я просто убирал с пути. Ты не должна была узнать об этом. Твоя задача была простой: умереть своей смертью. Но ты живучая оказалась…       – Сочту это за комплимент, - сарказм даже в этот момент был при мне. И пусть все тело содрогалось от страха и нетерпения, я пыталась сохранять спокойствие. Совсем скоро ОМОН приедет и всему этому придет конец.       – И уже давно было бы без разницы, как я тебя убью, только вот твои игры в «влюбись в меня, парень» все испортили. Слишком много человек узнало о твоем существовании. И если убивать тебя, то нужно убивать и их. И я мог бы сделать это прямо здесь и прямо сейчас, но журналисты, а значит и весь город, не поверит, что дочь такого известного человека, узнав о своем богатстве, пристрелилась. А мне нужны эти бумаги…       – И что ты собираешься сделать? – голос все-таки дрогнул, за что я себя уже мысленно отругала. В глазах Ковалева-старшего блеснула ярость.       – Ты станешь жертвой бандитского нападения на несчастную семью Ковалевых. Они будут так скорбеть по новоиспеченной сестричке и племяннице, - мужчина изобразил грусть на лице, но маска была настолько страшная, что я отвернулась. Михаил громко рассмеялся, чем и вызвал новую волну мурашек.       – Неужели ты думаешь, что не найдутся люди, которые опровергнут все твои слова, расскажут правду и наведут смуту? – проглотив ком в горле, сказала я. – Хотя бы по нашей договоренности: Дима и Кирилл выйдут на свободу. Они не будут молчать.       – Будут. У них другого выхода нет, - ухмыляясь, ответил мужчина.       – А другие?       – А кто «другие»? Расскажи мне о них, - Ковалев-старший снова сел на диван, закинув нога на ногу.       – Просто бойся смуты, дядюшка. Я-то умру, но и ценные бумаги пойдут за мной, - теперь пришел черед мне противно улыбаться и злить Михаила.       – Мне надоело с тобой разговаривать. Ты говоришь совершенно бессмысленные вещи. Артем! По одному лишь зову в комнату вошло около шести человек, включая моего двоюродного братца.       – Самое время сделать то, ради чего мы здесь собрались, - торжественно объявил Ковалев-старший, встал с дивана, подошел ко мне вплотную и одним лишь толчком усадил меня на колени перед собой. – Был рад знакомству. Я смотрела на него со всей злостью, ненавистью, что во мне вообще есть. Снова блеснув своими голубыми глазами, мужчина ухмыльнулся, переступил через мои ноги и вышел из комнаты, уже говоря что-то своему подручному.       – Надо было просто быть хорошей девочкой и не лезть в такие грязные дела, - заряжая пистолет, пролепетал Ковалев-младший.       – Я не виновата, что полюбилась дедушке, - поднимаясь с колен, проговорила я. Лишь бы никто не заметил, что у меня есть оружие.       – Тут ты права. Пожалуй, это было давно предрешено. Мне очень жаль убивать тебя, сестричка, - толика безразличия скользнула и во взгляде Артема, но я не верила в это.       – Неужели ты действительно готов меня убить? - дрожащими губами проговорила я. – Одно время ты хотел переспать со мной, уж не знаю, был ты тогда осведомлен или нет, что мы кровные родственники, но это остается фактом. А сейчас равнодушно наведешь на меня дуло и выстрелишь?       Последовало минутное молчание. Артем не смотрел на меня, он лишь взглядом исследовал пистолет в своих руках. Я надеялась, что внутри него все-таки что-то хорошее осталось, ведь, если так подумать, им управляла месть. Месть! Меня осенило.       – Раз ты так решил, то прежде чем всё это произойдет, я должна попросить прощения, - взгляд Ковалева-младшего устремился на меня. – Прости за разбитое сердце, за мучения, которые я принесла. Прости за обман, за хвастовство. Прости за то, что прихожусь тебе сестрой. Прости… Парень смотрел на меня никак. Я не могла прочесть ничего, как вдруг его лицо изменилось всего на долю секунды. И я увидела боль.       – Ты понятия не имеешь, что мне пришлось пережить, - тихо начал он, - что я должен был выслушивать из раза в раз. Как я должен был бороться с собой. И сейчас! Сейчас ты снова наводишь эту смуту!       Он ругал меня за то, что я существую. Мне стало жаль его, внезапно я прониклась к нему искренне теплым чувством братства. Мы оба пострадали так, как никто другой. И проблема не только в делах сердечных, но и в семейных. Я чувствовала, что он не был копией отца. В нем было что-то другое.       – Вы все, выйдете! – он обратился к охранникам, стоявшим в комнате. Его голос переходил на истерический крик. – Живо я сказал! Сомневаясь, мужчины вышли, оставляя нас наедине. И в этот момент мне стало по-настоящему страшно. Рука Артема поднялась, дуло пистолета смотрело мне в лицо.       – Я ненавижу всю нашу семейку за всю боль, что я испытал. Я не хочу больше так жить…       – Я понимаю… - пыталась утешить я, находя в себе силы стоять на дрожащих ногах.       – Даш, пообещай мне, что мы начнем новую жизнь, - глаза Артема блестели, но не равнодушием, как у отца, а надеждой. Не сдержав всхлипа, я закрыла рот руками.       – Обещаю, Артем, - его рука так же тряслась, пистолет ходил по овальной траектории, и я боялась, что Артем случайно нажмет на курок.       – Надо спасти твоих друзей, - заключил брат и выстрелил.       Я пискнуть не успела, как он это сделал. Разомкнуть глаза я смогла, когда он взял меня под руку со словами «скорей же». В абсолютном шоке, я шла, как кукла. Мне хотелось остановиться и заплакать, но я понимала, что у нас совершенно нет на это времени.       – Я выхожу, отсылаю всех куда-нибудь в другую часть дома, одного оставляю, вырубаю. Как только постучу в дверь – выходишь.       Он сказал это так быстро, что я не совсем поняла, что от меня требуется. В ушах все еще стоял глухой звон от выстрела, я боялась, что я уже мертва, просто нахожусь в прострации. От этих мыслей отвлек стук в дверь, я медленно открыла ее, но быстро была схвачена под руку и уведена в неизвестном направлении.       – Если хочешь жить – соберись. Сейчас не самое время витать в облаках, - слышала я злой шепот Артема. Его слова будто вернули меня к жизни. Замедленный ход пришел в норму, и сейчас я готова была реагировать на все совершенно адекватно. Высунув из-за пазухи свой пистолет, я перезарядила его.       – А ты не простая, - хмыкнул Артем, выглядывая из-за угла. Не знаю, как нам это удалось, но мы без всяких проблем дошли до гаража, где по-прежнему без движения лежали мои друзья.       – Что делать? Они без сознания! – попробовав оживить Диму, спросила я.       – Не паникуй, для начала: вот ключи, расстегни их наручники.       Я следовала указаниям. Сначала мои трясущиеся руки не могли попасть в небольшое дупло замка, но затем я все-таки смогла.       – Хорошо. Теперь снова пробуй привести их в себя: в холодильнике есть немного воды, - все это время Артем стоял на стороже, высматривая потенциальную опасность.       – Сколько времени? – спросила я, когда несла полтора литровую бутылку минералки к ребятам.       – Уже половина шестого, - лишь мельком глянув на часы, ответил парень. – Скорее, кажется, охранники что-то заподозрили.       – Сейчас-сейчас, - я набираю в рот немного соленой минералки и распыляю на лицо Кирилла. Несколько погодя, парень начинает морщиться и щуриться. – Слава Богу!       Быстро метнувшись к Диме, повторяю операцию, а в мыслях проклинаю сотрудников полиции за их не оперативность. Друг скорее, чем Кирилл, подает признаки жизни.       – Ощущение, что проспал вечность. Что происходит? – приоткрыв совсем немного глаза, начал спрашивать Дима. Его суставы затекли, поэтому он двигался медленно, растирая их.       – Нас как бы тут убивают, - обрадовала я друзей. – Скорее поднимайтесь, некогда лежать!       – А он тут что делает? – ожесточенно спросил Кирилл, вставая с пола.       – Знакомьтесь, мой братик, Артемка, сегодня является нашим путеводителем, надеюсь, не на тот свет, - ехидничала я, совсем не узнавая себя.       – И давно мы на одной стороне? – поинтересовался Дима, делая глоток минералки.       – Уже минут пятнадцать как, - Артем решил ответить сам.       – Хорошо, что делаем дальше? – мой вопрос прозвучал вполне логично, но вот ответ последовал не сразу.       – На изгороди установлены пулеметы. Бежать без прикрытия – самоубийство, - начал рассуждать Артем.       – А это здесь на что? – сорвав с одной машины покрывало, спросил Дима.       – Я не уверен, что они пуленепробиваемые, - правдиво ответил Ковалев.       – Попытка – не пытка, нам на чем-то надо спасаться, - прохрипел Кирилл, еле стоя на ногах.       Мы все, как только могли быстро, запрыгнули в салон внедорожника. За рулем – Артем, я на пассажирском сидении, два еще не полностью пришедших в себя парня – сзади.       – Так, приготовьтесь, сейчас, возможно, нас будут жарить.       Отодвинув сидение как можно дальше, я поджала ноги. Бросив на друзей быстрый взгляд, я отметила, что они чуть меньше, чем просто слабы. Они истощены.       Ворота медленно поднимались вверх, Ковалев чеканил по рулю нервозную песенку. Понятия не имею, какого это – пойти против отца, чтобы начать новую жизнь.       – Готовы? – будто спрашивая у себя, подал голос Артем. Он понемногу начал сдавать назад, как вдруг к нам выбежали охранники, преграждая путь.       – Черт, - выругался Ковалев, вдавливая педаль в пол. Мы резким скачком вылетели из гаража, сбивая с ног нескольких охранников.       – Я извиняюсь…       Проезжая мимо крыльца особняка, я успела разглядеть яростного Михаила, который что-то скомандовал своим шавкам. Они без промедления открыли огонь по нам.       – Вот видишь, пуленепробиваемая, - как бы между прочим заметила я, держась крепче за ручку, чтобы не вылететь в стекло. Нам не хватило всего лишь мгновения, чтобы проехать в главные ворота. Они стремительно быстро начали закрываться прямо у нас перед носом. Охранники в бронежилетах с оружием делали неуверенные шаги в нашу сторону.       – Что делать?! – кричала я в истерике.       – Заткнись! – орал на меня в ответ Артем, выруливая с дороги. – Есть еще одни ворота, там проедем!       Внедорожник несся по всем кочкам, не щадя никого и ничто. Как Артем и говорил, пулеметы на изгороди пришли в действие.       – Меня сейчас стошнит, - заныл Дима сзади.       – Поверь, парень, это будет самое лучшее, что с тобой сегодня произойдет, - заметил Артем, не отрывая взгляда от дороги. Сердце ушло в пятки, я вжалась в сидение и молилась Богу уже чуть ли не вслух. Проехав по всем палисадникам, мы остановились у железных дорог, куда, по-видимому, не успели подъехать охранники.       – Так, надо открыть ворота, - смотря в зеркало заднего вида, проговорил Артем. Видимо поняв, что два парня так и не смогли прийти в себя, он быстро выскочил из машины и побежал к железной преграде. Внезапно послышался собачий лай и треск выстрелов. Ворота поддались блондину, но по дороге обратно в машину – его подстрелили.       – Быстро, хватайте его! – не осознавая, что делаю, я перелезла на водительское сидение и дала по газам. Парни вывалились из кабины, затаскивая раненного Артема назад. Как только они это сделали, я вжала педаль в пол и понеслась вперед. Закрыть дверь им удалось не сразу, так же, как и мне понять, где здесь дорога. Раньше я водила всего два раза и это было очень давно, тем более на механике, а здесь автомат и я терялась.       – А ты умеешь водить? – додумался кто-то спросить, но я боялась даже на секундочку отпустить руль.       – Это сейчас важно? – лишь переспросила я, смотря в боковые зеркала. – За нами погоня. Понятия не имею, как мне удавалось вести машину, но уже на втором перекрестке я поняла, что почти уверена в своих действиях. Преследователи догоняли, стреляя по нам, отчего становилось еще жарче. Еще страшнее.       – Как он?       – От дороги не отвлекайся! – лишь рыкнул кто-то сзади.       – Как он?! – почти закричала я.       – В порядке… - ответил сам пострадавший, но совершенно не правдоподобно. Входя в еще один поворот, что-то внезапно щелкнуло и я почувствовала, как нас заносит.       – Воу-воу-воу, - мне приходилось крутить руль в разные стороны слишком быстро, чтобы понять, что я вообще делаю.       – Колесо прострелили, черт, - выругался кто-то сзади. – Надо тоже пострелять.       Пока я была занята выравниванием автотранспорта, кто-то открыл форточку и начал стрелять. Казалось, мы все попали в какой-то боевик, и я даже начинала входить во вкус, если бы в один момент дорогу нам не перекрыла еще одна черная машина.       – Твою мать! – ругался кто-то.       – Закройте все окна и двери! – скомандовала осмелевшая я. Мужчины в бронежилетах и с оружием выскочили из машины и направлялись к нам. – Посмотрим, насколько они живучие.       С этими словами я снова вжала педаль газа в пол. Мужчины быстро рассыпались кто-куда, а я ехала с определенно точным решением: таранить всех и вся.       Послышался лязг металла и треск стекол. Пуленепробиваемая становилась вполне уязвимой. В какой-то момент лобовое стекло треснуло, а я почувствовала жгучую боль в плече. Кинув быстрый взгляд, я поняла, что меня ранили. От вида крови закружилась голова, я пыталась оставаться в сознании, но что-то мне мешало. Пелена накрывала глаза, а в ушах стоял звон.       – Руки за спину… - послышалось где-то вдалеке, но я уже не обращала никакого внимания. Меня уносила боль.