Скажи, что я завтра увижу рассвет

Акира проснулся от резкого, громкого и настойчивого стука в дверь. Спросонья, Судзуки привстал на постели, потёр руками лицо и, тряхнув головой, сказал: - Да, войдите! Однако никто не вошёл, вместо этого послышался приглушённый голос Таканори за дверью: - Твой поезд в семь утра, сейчас уже полшестого. Я бы советовал поторопиться, - затем послышались звуки удаляющихся шагов, и всё стихло. На минуту Акира смешался, не понимая, о чём говорит Таканори, но тут его будто осенило. Как он мог забыть про поезд? Окунувшись в свои успокаивающие, радужные сновидения, он совсем забыл о том, что было вчера, да и всё это казалось теперь чем-то невозможным и немыслимым. Но хочешь-не хочешь, пришлось привести себя в чувство, потому что всё это было, и более того есть до сих пор, и забывать об этом непростительно и просто невозможно. И Акира прекрасно всё это понимал. Хотя от того, что, не выспавшись, ему надо идти куда-то и несколько часов ехать до Токио, от того, что все вчерашние проблемы грубо и жестоко снова ворвались в его жизнь, у Акиры вмиг испортилось настроение. Он с угрюмым лицом, поджав губы, поднялся, застелил постель, и, надев вчерашний комплект одежды, вышел из комнаты, настраивая себя как можно дружелюбнее, чтобы невзначай не нахамить кому-нибудь. Всё-таки он рассчитывал, что с этими людьми они расстанутся друзьями, и, кроме того, он ещё надеялся тихо и мирно позавтракать. Умывшись, Акира несмело вошёл в кухню. Обитатели дома уже давно встали. Таканори сидел на длинной, обитой кожей мягкой тумбе, а Ютака хлопотал у плиты. Акира, привыкший к тому, что в доме готовили всегда сестра, мать или периодически появляющиеся в его жизни девушки, очень поразился такому, на первый взгляд самому обычному факту, что мужчина готовит. Поэтому он почему-то заранее отнесся к еде скептически, так как это было его вечным предрассудком, что готовить должна женщина. Он так же осторожно и стеснительно, как и вошёл, сел на тумбу и стал оглядывать помещение кухни, при этом он всё время неловко молчал. Акира не привык к такой обстановке. Было невооружённым глазом видно, что Ютака и Таканори старые и хорошие друзья, которые вполне могут обходиться без слов. Акира же любил говорить много, а тем более, с незнакомыми людьми он старался как можно скорее установить контакт. Именно поэтому молчание сейчас его напрягало, хотя по лицу Таканори, например, совсем не было заметно, что его что-либо стесняет: будто Акиры вовсе не было сейчас на кухне. Прошло минут пять. Акира успел себя с иронией мысленно назвать "предметом интерьера", раз уж на него никто не обращает внимания, жутко заскучал, успел подумать, что к нему относятся с отвращением и пренебрежением и хотят, чтобы он ушёл. Почему Акира так думал? Он не любил получать от кого-то помощь. А вот сотрудничать, получать советы - он любил, но помощь или даже, вернее, подаяние он терпеть не мог, и всегда в таких ситуациях считал, что он выглядит очень жалко. Кроме того, ему казалось, что так непременно считают другие люди. В какой-то момент Акире даже захотелось раскланяться и уйти без завтрака, но тут вдруг Ютака обернулся и, как ни в чём не бывало, заговорил: - С чем будешь оладьи? Есть сгущёнка, сметана, джем, свежие истолченные с йогуртом ягоды, сироп пополам с ликёром... - Сметана, - с удивлением в глазах, немного шокированный, прервал его Акира. Такого он точно не ожидал. Таканори, выбрав толчёные ягоды, довольно улыбнулся и принялся за свою порцию. Акира также стал потихоньку есть оладьи. Вопреки его ожиданиям, они оказались очень вкусными: душистыми и поджаристыми. "И где так научился?" - не без лёгкой, но добродушной зависти подумал он, уплетая за обе щёки. Когда с оладьями было покончено, из предложенного списка напитков он выбрал кофе, и только теперь обитатели дома заговорили. - Вкусно, да? - спросил довольный Така. Акира быстро покивал, глотая кофе, и тут же задал вопрос Уке: - Ты всё время так много готовишь? Разве ты живёшь не один? - он тут же смутился из-за фамильярности своего вопроса, но Ютака и не думал смущаться. - Да, всё время. Я просто люблю готовить, всегда мечтать был поваром, но, увы, родители настояли на своём. На самом деле полицейский из меня никудышный, - повесив голову, отвечал Ютака. - Да прекрати! - Мацумото махнул рукой. - Он на самом деле очень ответственный, - обратился Така к Акире. - Хорошо со всем справляется, и очень добрый, - довольно и с гордостью продолжал Таканори, как будто говорил о собственных достижениях и качествах. - Така, ну сколько можно? Хватит уже об этом, - смущённо пробормотал Ютака и тут же перевёл тему разговора. - А у вас самого, Мамору-сан, есть семья? Акира подавился кофе. Почему-то этот вопрос заставил его не то сконфузиться, не то привёл в какой-то необъяснимый страх и замешательство, как, в общем-то, и всё то, что напоминало о вчерашнем дне. Уняв кашель, Акира отвечал: - Моя семья... - начал он и тут же замолк. Страх мгновенно сменился грустью и тоской, ему вдруг стало обидно и одиноко, ему стало больно. Эти чувства поглотили его с головой, и он с большим трудом старался привести себя в порядок и не мог. И тут двое мужчин заметили, как Акира в мгновение жутко побледнел и осунулся, напряжённая складка появилась между его бровями. - Моя...сесстра, - дрожащим голосом попытался продолжить Акира, но снова оборвал свою речь. Вместо этого он глубоко вздохнул, вновь пытаясь успокоиться. "Только не это! - досадуя на себя, думал он. - Не хватало мне сейчас из-за нахлынувших воспоминаний выдать себя." Хотя, как он мог выдать себя рассказом о семье? Чтобы это сделать, ему пришлось бы очень далеко уйти от заданного вопроса, и, учитывая всю осторожность Акиры, этого не произошло бы. Но его мнительность и привычка смотреть на людей с излишним подозрением, так, будто они все уже знают его секреты, заставляла лишний раз бессмысленно волноваться и сбивала с толку и так уже запутавшегося Судзуки. Таканори и Ютака посмотрели друг на друга удивлённо, а на Акиру сочувствующе, и, видя, что говорить Акире тяжело, Ютака мигом перевёл тему: - А чем вы занимаетесь? Кем работаете? Может, хобби какие есть? - старался непринуждённым тоном говорить Уке, но его глаза по-прежнему осторожно и жалостливо смотрели на гостя. - Я? - болезненным голосом переспросил Акира. - Я работаю... - медленно проговорил он, явно не в силах продолжать разговор дальше. - Не важно. Извините, - ответил Ютака, теперь уже точно убеждаясь, что Судзуки трудно и неприятно говорить о себе и своём прошлом. Почему? Ютака не знал. А спрашивать об этом сейчас было бы и грубо, и неприлично. - Нет, это вы меня извините, - пробормотал Акира, и снова настало молчание, теперь уже неловкое для всех. Откуда Акира мог знать, что вот так сорвётся? Ему казалось, что он овладел собой и взял себя в руки, а вышло, что нет. Ему было стыдно и досадно: теперь о нём останется подозрительное впечатление, а он только хотел хотя бы чуть-чуть разбавить сомнения о себе после того, как Ютака нашёл его голым у обочины дороги. - Ну! - задорно, с целью разрядить обстановку, через некоторое время начал Таканори. - Мне тоже нужно идти. Я тебя подвезу до вокзала, уже пора, - улыбнулся он, обращаясь к Акире. - Спасибо, - ответил Акира. Допив последние глотки, они прошли в узкую прихожую, оделись, Ютака достал бумажник, вынул из него деньги и протянул Акире. Акира сначала удивился, а потом раздосадовал на то, что о нём не только останется странное и не самое лестное воспоминание, но ещё и на то, что он вынужден брать у Уке деньги. А ведь полицейский и так слишком много для него сделал. Акира не любил брать что-то у других, быть обузой, сидеть на шее, а потому деньги подействовали на него крайне неприятно. Хотя, куда он без них уехал бы? Билет ведь стоит денег, и до своего дома в Токио ему тоже нужно будет как-то добираться. И Акира это понимал, но неприятные чувства всё равно завладели им и теперь уже окончательно испортили его настроение. - Спасибо, - неловко сказал Акира. - Я верну в скором времени деньги и одежду. - Боже, какой пустяк! - махнув рукой, воскликнул Ютака. - Не надо ничего возвращать, всё в порядке. Давайте, удачного вам пути! - улыбаясь, говорил он. - Спасибо, - только и мог ответить Акира. На Акиру смотрели, как на беженца, а потому неприятный осадок остался в его душе, хотя он был и рад, что всё так удачно сложилось: что он встретил именно этого полицейского, что у этого полицейского есть друг, от которого Акира узнал много новой и важной информации. Ведь неизвестно, что бы могло быть, подбери Акиру кто-нибудь другой. Поэтому Судзуки перестал глупо сетовать на неизбежные, но маленькие неприятности происходящего, а вместо этого решил поблагодарить судьбу: нельзя было забывать о том, что ему очень повезло. Пожав напоследок руку Ютаке, он вместе с Таканори вышел из дома, они сели в машину и отправились на вокзал. Город был совсем небольшим, в меру оживлённым и очень чистым: небольшие домики бочк`ами жались друг к другу, мелькали зазывающие дружелюбные вывески магазинов, куда-то спешили люди. Но всё это было без той дикой и неудержной столичной суеты, к которой привык Акира. Без тех вечных пробок, многочисленных дорожных аварий, огромной спешащей толпы на переходах и в улицах. Здесь, казалось, ход жизни редко что нарушало, а поэтому люди не торопились, тихо и мирно проживая свой век в этом маленьком провинциальном городке. Это услаждало взор и даже казалось заманчивым, но, с другой стороны, если получше всмотреться, это было так утомительно и вечно одинаково, что Акира, представив себе такое медленное течение жизни, почувствовал, как внутри всё томится непонятной скукой, от которой захотелось по-волчьи завыть. "Нет, такой бы жизни я для себя не хотел," - подумал Акира, но тут же осёкся и горько про себя усмехнулся. Ему ли теперь выбирать? Да, теперь он на любую жизнь согласился бы, лишь бы быть вместе с сестрой и матерью, лишь бы быть, как и раньше, свободным. Но не дано человеку выбирать, и чем дольше человек копается и выжидает, тем худшая иной раз участь ему достаётся. Теперь Акира это понимал яснее, чем раньше. Приехав на вокзал, Акира и Таканори дождались поезда, который уже скоро прибыл. К этому времени они успели приобрести билет, поэтому Акира, предпочитая не медлить и не затягивать момент прощания, заскочил в вагон, как только в том открылись двери. Он махнул Таканори из окна рукой, прошёл в купе и занял своё место. Поезд пока не трогался. Мацумото ещё постоял немного на платформе и вскоре направился обратно, теряясь в густой толпе. Смотря на его удаляющуюся взлохмаченную макушку, Акире вдруг стало одиноко, пусто. Захотелось выскочить из поезда, пока не поздно, и догнать Мацумото. Зачем? Акира не отдавал себе полного отчёта. Просто в этой огромной безликой толпе, в уже безвозвратно ушедшем прошлом и ничего хорошего не предвещающем будущем остался один лучик света, одна зацепка - Таканори с Ютакой, пусть и так мало знакомые ему, но почему-то в один день ставшие будто родными. И даже эта последняя зацепка сейчас безвозвратно от него ускользает. Конечно, Акира понимал, что ему нужно, ради безопасности полицейского и его друга, как можно скорее уехать. Но его чувства, его сердце ещё не до конца смирились с холодными вердиктами мозга, и потому он с грустью и отчаянием смотрел Таканори вслед. И, когда Мацумото окончательно исчез из виду, в эту же самую минуту Акира ощутил жгучее одиночество, он понял, что у него никого не осталось. Даже если в Токио по-прежнему жили его друзья и знакомые, даже если там - он до последнего верил - жива его мать, ничего уже всё равно не будет прежним. Хотя и, как он узнал во время пребывая у Ютаки, прошло пять дней с тех пор, как их забрали, а за пять дней много чего могло произойти. И если мать жива - значит, его с сестрой вовсю уже ищут, если же нет, то в их доме скорее всего побывала полиция, и квартира теперь опечатана. Размышления о ближайшем будущем были важны сейчас, чтобы не запутаться на предстоящем пути, и Акира понимал это, но они заставляли мнительного Судзуки переживать больше, чем нужно, а этого он делать сейчас не мог. Поэтому, стараясь не гадать заранее, Акира решил не делать никаких выводов до своего приезда. Может, это было и глупо - пускать всё на самотёк, но, поглощённый чувствами, он сейчас не мог и не хотел угнетать себя ещё больше практическими размышлениями. Да, после того, что произошло, он считал себя другим человеком. Хотя он жив сейчас, не сгинул вчера в этой безлюдной пустыне, но это уже не прежний он. Теперь у него другая жизнь. Друзья, работа, дом? От этого всего он должен отказаться. И не может быть иначе, потому что теперь он опасен для всех. Его будут искать, непременно будут, а если найдут, тогда под угрозой жизнь всех близких и дорогих ему людей, а этого он допустить не мог. Он итак был виноват из-за того, что не смог спасти сестру. Поэтому, как ни грустно было бросать пристанище Уке, он должен был это сделать. Полицейский помог ему, и Акира заплатит ему той же монетой: не останется с ним, и тогда у Ютаки не возникнет проблем. Сейчас у Акиры больше ничего не осталось, кроме цели, и только за неё он мог схватиться, чтобы не поддаться страху и не потеряться прежде всего в себе. Теперь эта цель должна стать смыслом его жизни, потому что того смысла, который раньше был, у него уже никогда не будет. Сейчас он ни к чему и ни к кому не привязан, кроме одного человека - его сестры. Теперь в его жизни есть лишь один смысл - спасение сестры и возможность исправить свои ошибки. И если он этого не сделает, то - Акира был уверен - упадёт и уже не сможет подняться. Поездка была долгой и утомительной. Акира хотел подремать, но у него не вышло. Каких-нибудь занятий, за которыми можно было бы отвлечься, у него не было. Если бы при себе он имел хотя бы книгу, то не так утомился бы, как теперь, но книги у него не было, а просить у Ютаки он тогда не стал бы, да, прощаясь, он совсем не думал об этом. Время предательски медленно тянулось, Судзуки от скуки смотрел в окно, но от однообразия проносившегося за ним пейзажа ему стало тошно, поэтому он лёг и просто лежал с закрытыми глазами, стараясь хоть как-нибудь скоротать ожидание приезда. Когда поезд прибыл в Токио, Акира был сильнее прежнего разбит, он устал. Поэтому он очень обрадовался, что его пытка наконец-то закончилась. Выйдя из вагона, Судзуки вздохнул с большим облегчением, мысли немного прояснились и можно было хотя бы в общих чертах обдумать то, что ему предстоит. До приезда он не отдавал себе отчёта в том, что может быть в квартире, по крайней мере, не много об этом думал. Теперь же перед ним встал единственный и самый важный вопрос: что он надеется найти там, ведь остаться в квартире он всё равно не сможет? И только теперь, когда он ехал в метро по пути к своему дому, он с ужасом испугался того, что, по сути, не знает, зачем он едет в дом матери. Что он будет там делать? А если его мать действительно мертва? Тогда дверь, как он и раньше уже предполагал, опечатана. Да и к тому же, всегда есть риск, что его заметит кто-нибудь из соседей, а Акира не хотел светиться. Но, куда сейчас отступать, он не знал. Ему нужно было добраться до дома хотя бы для того, чтобы его логическая ниточка не порвалась. Когда он всё-таки вышел из метро и дошёл до своего дома, он почувствовал, как решимость резко в нём поколебалась, отчего Акира вошёл в подъезд не сразу. Вместо этого он очень долго стоял во дворе и вглядывался в тёмные окна, стараясь разглядеть там, сам не зная что, но то, что обязательно должно было дать ему верное решение. Но, ничего не увидев, не надумав ничего стоящего и не найдя никакого выхода из положения, Акира всё-таки решил пойти и проверить обстановку в квартире. Очень тихо и осторожно он вошёл в подъезд вслед за какой-то незнакомой женщиной, так как из-за домофона и отсутствия ключа при себе ему было не войти самостоятельно. Женщина вошла в лифт, предварительно спросив Акиру, будет ли он заходить, но тот отказался и стал подниматься наверх по ступенькам. Он шёл медленно, то и дело опасаясь встретить на лестнице кого-нибудь знакомого. Но ему повезло, и ни на одном лестничном пролёте не было ни души. Дойдя до своего третьего этажа, он заметил, что дверь не опечатана, а значит, в квартире никто не был. Это было и хорошо, и страшно одновременно. Ещё был ранний вечер, его мать не должна была спать, но свет не горел в окнах; а то, что она куда-то отлучилась, Акира не мог предположить, потому что в такое время она никогда не выходила из дома. А если она мертва? То её труп сейчас до сих пор там так и лежит, не тронутый. От этого Акире стало невероятно страшно, почему-то стало холодно, мурашки поползли по телу. На лестничной площадке свет не горел, но всё равно медлить больше было нельзя, если Акира хотел остаться незамеченным. Натянув на ладонь рукав толстовки, чтобы не оставить отпечатков пальцев, он взялся за ручку двери и дёрнул за неё, надеясь почему-то, что дверь не откроется. Но дверь открылась, и Акире ничего не оставалось больше, как нырнуть в темноту прихожей. Войдя, он затворил за собой дверь. Было тихо, а оттого как-то очень дико и жутко, хотя Судзуки и находился в родной, знакомой с детства квартире. Акира снял обувь и осторожно и медленно, как бы нехотя пошёл в комнату, зубы его стучали, рот слегка дрожал. Он не мог и не хотел видеть мёртвую мать свою, а в том, что она мертва, он теперь уже не сомневался. В гостиной никого не было, всё было перевёрнуто: лампа, книги, сувениры; осколки разбитой вазы лежали на полу. Ничего не изменилось после того ужасного вечера. Акира прошёл в их с сестрой детскую комнату, в которой они, с тех пор как уехали из дома, иногда жили, когда изредка приезжали к матери на пару недель. Там было также пусто, но, вопреки этому, Акира ушёл не сразу: его внимание привлекла фотография, стоящая на ночном столике. На фотографии были они с сестрой прошлым летом на море. Это была любимая фотография Акиры. Он вздохнул и, стараясь ничего не трогать, затуманенным взглядом, полным отчаяния глянул на фото. На фотографии было солнечно, и смеющееся лицо сестры укололо Акиру немым укором. Воспоминания о недавнем, сейчас казавшемся таким спокойным и прекрасным, прошлом вызвали в Судзуки новую волну страха и негодования. А он совсем не хотел, чтобы эти чувства заполнили его сейчас, мешая трезво думать, поэтому он отвернулся и вышел из комнаты. Акира и так уже был на нервах, не хватало ему впасть сейчас в депрессию от того, что все его опасения оправдались, что он теперь не знает, что ему делать, от того, что он окончательно запутался. Пройдя в комнату матери, он там также никого не обнаружил, в кухне и кладовой никого не было. Тогда больше ничего не оставалось, кроме уборной. Акира сглотнул, помедлив перед белой дверью. "Она там, - твёрдо решил он. - Точно там." Но стоять вечно было невозможно, поэтому он начал медленно отворять белую дверь уборной, также использовав рукав, чтобы не оставить отпечатков. Свет он не включил: в сумраке всё достаточно было видно, а чётче видеть он не хотел. Дверь отворилась, и он, так неожиданно для себя, увидел труп матери, посаженный в ванную. Тут Акира опешил, смешался, он всё ещё не мог поверить в её смерть, даже видя сейчас её труп прямо здесь, перед ним в уборной. Покачав головой из стороны в сторону, он подошёл на шаг ближе, но тут же остановился. Лицо его подёрнулось гримасой, он схватился за голову, смотря большими от ужаса глазами на труп. И тут он вдруг не выдержал и, зажав рот рукой, опустился на колени и беззвучно затрясся в плаче. По ванной уже разносился первый неприятный гнилостный запах, его мать сидела со взлохмаченными волосами, на лбу было пятно запёкшейся крови. Глаза её были открыты и смотрели в тёмный угол, образованный потолком и двумя стенами. Акира зачем-то поднял руку, но тут же опустил. Ещё пару секунд поглядев воспалёнными красными глазами на фигуру матери, он вдруг дико рассмеялся, и тут же слёзы снова продолжили течь по его лицу. Он сел, то весь трясясь и бормоча что-то про себя, рвал на себе волосы и кусал ногти вместе с кожей на пальцах до крови, то вдруг резко успокаивался и с минуту молчаливо вглядывался в труп матери, всё ещё болезненно не веря, что это происходит на самом деле. Он не помнил сколько сидел вот так, да и это было неважно. Из его жизни ушла последняя надежда, почва будто ускользала из-под ног. Глядя на бездыханное тело самого близкого на свете человека, ему вдруг стал совершенно безразличен мир, который колышется за стенами этой квартиры. Свои собственные недавние желания, чувства, опасения и проблемы теперь казались такими глупыми и жалкими, что ему стало до боли смешно от одного воспоминания о них. Его прежние страдания не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Его сердце будто царапали когтями, но он ещё не чувствовал боли, он всё ещё не мог понять, что это происходит сейчас с ним на самом деле, а слёзы продолжали течь по инерции по опухшему лицу. Акира сидел так, наверное, около часа. Однако сидеть так вечно было невозможно, поэтому он всё-таки решил подняться. Сделав над собой усилие, он всё-таки встал с пола. Он встал и подошёл к зеркалу, висящему над раковиной: Акира был ужасно бледный, волосы были всклочены, на его похудевшем лице чернелись тёмные синяки под глазами. Он умылся, долго в темноте смотрел в зеркало на своё вытянувшееся раскрасневшееся лицо, сам не зная, что он хочет понять или разглядеть. Он почти не соображал, тело было ватным, в голове как будто был вакуум. Всё таким же пустым взглядом он ещё пару минут смотрел на своё отражение, а затем медленно пошёл прочь из ванной. Когда он уже перешагнул порог, в спину его как-то странно кольнуло, он в страхе обернулся: тело его матери было всё в том же положении, но, испугавшись почему-то, Акира поспешил поскорее закрыть за собой дверь. Он ослабел, но, как ни странно, не отчаялся. Сейчас в его голове мелькали разные чувства: и боль, и досада, и страх, и безвыходность, и даже трусость, но над всеми этими чувствами вдруг за этот час встало и возмужало, закрывая все остальные, новое чувство - полное и уверенное стремление к победе, острая жажда мести, злость, но не слепая и бешеная, а холодная и выжидающая. Он сидел на кухне и смотрел в стену, мысли странно прояснели, и теперь он впервые ясно, не откладывая и не сомневаясь, стал думать о том, что будет делать дальше. То, что здесь оставаться нельзя, он знал точно. Он решил, что нужно вернуться на базу, всё выведать, высмотреть, а потом попытаться вызволить сестру. План был смутным и неопределённым, но Акире он сейчас казался твёрдым и единственно верным. Решив так, он отправился было в комнату, чтобы собрать кое-какие вещи, без которых не мог никуда ехать, но тут, проходя по прихожей, в глаза ему отчётливо бросилась не виденная им ранее белая записка на стене над стационарным телефоном. Акира медленно и недоверчиво подошёл к ней, сдёрнул лист со стены и глянул на него. На нём был написан всего лишь номер, ни пояснения, ни подсказки кроме номера не было. Причём номер был для Акиры совсем незнакомым. Судзуки хотел было набрать его на стационарном телефоне, но передумал. Вместо этого он быстро вернулся в комнату, отыскал там свой мобильник и набрал номер с него, бумажку он скомкал и сунул в карман. Гудок, другой, а сердце Акиры почему-то очень сильно билось, как будто звонок на этот странный номер должен был указать ему решение и открыть все карты. Трубку сняли, и Акира услышал спокойный, бархатный и тёмный голос: - Судзуки-сан! Я знал, что вы вернётесь, - довольно начала собеседник. - Вы кто? - удивился Акира. - А ты не знаешь!? - голос человека, так быстро перешедшего на "ты", стал насмешливым. - А должен? - Акира догадывался, кто бы это мог быть, но эта догадка была робкой и несмелой, а потому он предпочёл, чтобы человек сам назвался. - Как я и думал! - с деланным разочарованным смешком сказал человек. - Всё-таки ты глуп, Судзуки. А я-то понадеялся, что после рассказа твоего нового друга, ты будешь куда смышлёнее. Но, отнюдь нет, как ни грустно. Что ж, я помогу тебе. Меня зовут Джэймс Макконэфи, я... - Что тебе надо? - грубо перебил его Акира. Акиру удивило и напугало то, что Макконэфи откуда-то знает про Ютаку и Таканори, а этого он больше всего боялся. Но теперь уже ничего не оставалось, кроме как не появляться у них снова и как-нибудь предупредить их о возможной опасности. - Что нужно мне? - удивился человек. - И ты говоришь это после того, как я дал тебе такую силу? Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, Акира, так что я бы советовал тебе внимательно подумать и самому ответить на свой же вопрос. - Ты хочешь, чтобы я вернулся, - констатировал Акира. - Правильно! Ты делаешь успехи, - рассмеялся Макконэфи. - И ты полагаешь, что я вернусь? - язвительно спросил Судзуки. - О, я ожидал такой ответ! - отвечал человек в трубке. - Но, подумай, Акира, что тебя ждёт без меня? Кто ты теперь, Акира? Ну, положим, ты освободишь сестру, в чём я, конечно, очень сомневаюсь. И куда вы пойдёте? Ты монстр, Акира, теперь ты одинок. Скоро настанет новый мир. Присоединись ко мне, и ты будешь жить. Более того, ты будешь жить так, как ты того захочешь, в этом я тебя уверяю. А если не присоединишься, тебя ждёт такая же участь, как и всех остальных. А ты теперь, учитывая твою новую силу, такой участи не достоин. - Нет, я предпочитаю спасти от тебя человечество, - ответил Акира. Громкий и неприятный самоуверенный смех раздался в трубке. - И кого ты спасёшь, Акира? Люди...они не достойны этого, жалкие, слабые существа. Они только и могут, что быть рабами, только этого они и заслуживают. Ты для них чудовище, Акира, они воспользуются твоей помощью, а потом избавятся от тебя, потому что боятся. Не глупи, дорогой мой. Хочешь убить меня моей же игрушкой? Я - творец, а ты - моё творение. Нет смысла бороться: творец - это Бог, а творение - это марионетка. Осмелишься бороться с Богом? С тем, кто знает каждый твой винтик, кто имеет силы против тебя? Слепец, присоединись ко мне, пока не поздно, - Макконэфи разгорячился, теперь в его голосе не было ни тени спокойствия, которое было в начале разговора. - К чему присоединиться? К бредовой идее, обречённой на провал? Ну уж нет! Здесь ты уже проиграл, потому что всегда найдутся те, кто будет бороться. Не я, так кто-то другой, и этого не избежать, потому что есть только один Бог, и этот Бог - не ты, - смех снова разразился в трубке, Акира с неприязнью отстранился от неё ухом. Разговор был бессмыслен, Судзуки решил уже для себя всё, и он знал, что никто не сможет его переубедить. - Да, конечно. И где он, ваш Бог? Покажи мне его! Не можешь? А знаешь, почему? Его нет! - смеясь, прокричал Макконэфи. - Но я, Акира, я есть, и всё, чего я хочу, воплотится в жизнь, ты ещё увидишь. Кстати, ты говоришь совсем так, как этот жирный плешивый ублюдок, ваш премьер-министр. Подобного осла ещё мир не видывал. Что ж, придётся поднатужиться. - О чём ты? - с тревогой спросил Акира. - Это всё твой план по захвату мира? - с сарказмом продолжал он. - О, нет, имей терпение, мой друг. Чтобы захватить мир, мне нужна армия, чтобы получить армию, мне нужны люди. А где взять доброе скопление людей? Конечно, город, так что я бы посоветовал тебе предупредить своих друзей об этом. - Стоп, о чём? Я не совсем понимаю, - Акира встревожился, опять догадки роились в его голове, нехорошие догадки, теперь уже он почувствовал реальную угрозу и опасность. - Так я и знал, что тебе придётся всё объяснять! Но так уж и быть: это не особенно что изменит, а вернее, не изменит ничего. Я пытался договориться с премьер-министром о том, чтобы он спокойно отдал мне город со всеми людьми с миром, оцепил его, закрыл, а я бы запустил свою ватагу монстров и быстро нажил бы себе армию. Конечно, ему бы я благополучно солгал, что люди мне нужны для исследований и не более того. Но он оказался тупым бараном, что ж, тогда я возьму своё силой. - Но премьер-министр ведь не имеет права распоряжаться людьми! - возразил Акира. Знакомый смех с новой силой раздался в трубке. - Ну ты и осёл, Акира! В нашем мире нет правил, тебе только кажется, что они есть. Сильный подчиняет слабого, и сила есть власть, а власть есть сила. Но что-то мы заболтались. А поскольку, я уверен, что ты побежишь рассказывать своим друзьям об опасности, то ты попадёшь в самый разгар моего предприятия. Время не ждёт, Акира, долго думать не придётся. Решай: или ты со мной наслаждаешься порядком и совершенством нового мира, или ты подыхаешь с ними. До встречи, Судзуки-сан, я искренне надеюсь, что вы одумаетесь. Трубку повесили, а Акира так и остался стоять поражённый, разные мысли завладели им: и страх, и временное замешательство, и какая-то путаница в голове, не дающая собраться. Но только одно он знал точно: он не согласится быть с Макконэфи, не ударит в грязь лицом перед человечеством. Он верил, что Макконэфи можно победить, и уже отчаянно решился это сделать. Вот только одно сбивало с толку - ещё утром он не должен был уйти, ради безопасности Мацумото и Уке, а уже сейчас он должен как можно скорее возвращаться к ним с предупреждением, опять ради их же безопасности. Предупредить их, при этом в доме Ютаки не появляясь, Акира теперь понял, было невозможно, потому что его слова должны будут звучать как можно убедительнее. От такого резкого поворота событий странная ухмылка появилась на лице Акиры, но его замешательство не было долгим, на данный момент он знал, куда идти, а потому быстро стал продвигаться к своему дальнейшему шагу. Он переоделся и стал складывать в средних размеров сумку самые необходимые вещи и кое-какую одежду. Взяв телефон и бумажник, он был готов и вышел в прихожую. Здесь он остановился, прокашлялся, взял трубку стационарного телефона, набрал номер ближайшего полицейского участка и деланным голосом начал говорить: - Здравствуйте... Извините, пожалуйста, за беспокойство, это жилец квартиры номер 45, дом 15, улица ********... Из соседней квартиры проживающая уже пятый день не выходит из дома...Квартира закрыта, в самой квартире тихо... Нет, то, что она куда-то заранее отлучилась, исключается, это могут подтвердить все соседи по лестничной площадке...Спасибо, мы очень волнуемся, спасибо ещё раз...До свидания. Акира положил трубку, и, быстро схватив сумку, так же точно, стараясь не оставить отпечатков, взялся рукавом за ручку двери. Он вышел, запер дверь на ключ и быстро спустился вниз по лестнице, радуясь тому, что не встретил никого из соседей по пути. Он по-воровски выскочил из дома и скорым шагом направился к дороге, чтобы поймать такси. Он понимал, что его спектакль с полицейскими обречён на провал, потому что сосед из квартиры номер 45 будет не в курсе того, что он куда-то звонил. Но Акира не собирался возвращаться, ему плевать было на следствие, на ход дела, на полицию, ему лишь хотелось, чтобы его мать поскорее похоронили, потому что воспоминание о её так и оставленном гнить в ванной трупе было больнее всего, что когда либо случалось испытывать Судзуки. Поймав такси, он добрался до вокзала. Акира не знал расписание поездов, потому что никогда на них не ездил: он предпочитал ездить на собственной машине, ну или, во всяком случае, летать. Но сейчас ему повезло, потому что поезд, на котором он мог доехать до недавно покинутого города, прибывал через час. Что для него был час ожидания? Пустяк. Поэтому Акира был рад, что всё так удачно сложилось. Приобретя билет, он через час занял место в купе прибывшего поезда и ждал, когда тот тронется. Поезд вскоре поехал, а Акира был почему-то невероятно спокоен. Главное для него было - знать, что делать. Когда он знал, что нужно делать, он не боялся, какие бы опасности его не поджидали. А боялся он только тогда, когда не знал, куда идти, когда не было плана, не было пути и цели. Но сейчас всё это было, и Акира совершенно спокойно лёг подремать, чтобы скоротать долгий ночной путь. Когда он прибыл, шёл шестой час, было прохладно и ещё сумрачно. Однако Акира, невзирая на рань, решил прямо сейчас ехать к Ютаке: его дело не терпело отлагательств. Он поймал такси и, назвав адрес водителю, который Акира почему-то очень точно запомнил, когда, уезжая с Таканори, мельком взглянул на угол дома, он, ни о чём не волнуясь, стал ждать прибытия. Но, как только Акира приехал, сомнения, одолевая решимость, закопошились в нём. Акире показалось почему-то, что Ютака его прогонит. Ведь как выглядит его визит? Почему он так скоро приехал? Ютака решит, что Акире некуда идти, и что он всю дорогу врал, и решит Ютака это справедливо, потому что вряд ли поверит россказням Акиры. Он подумает, что Судзуки просто ищет предлог остаться. Эти мысли неприятно поразили Акиру, в какой-то момент захотелось даже развернуться и уйти. Только вот идти было некуда. В голове у Акиры сейчас был только один путь, и остановиться сейчас для Судзуки было всё равно, что сдаться, а сдаваться он не привык. Акира считал, что предупредить их всё равно нужно. Вдруг Ютака к нему прислушается? И Акира отбросил все сомнения, всё-таки решив предупредить Таканори с Ютакой, несмотря ни на что, а дальше будь, что будет. Он вошёл в дом, поднялся на четвёртый этаж и без труда отыскал квартиру Ютаки. Он немного помедлил, но уже через секунду плюнул на все свои страхи и постучал в дверь. За стуком последовала тишина. Акира постучал снова, но всё также было тихо. Тут же ему стало неловко от того, что он будит человека в такую рань, и он вновь призадумался и просто бесцельно стоял у двери около десяти минут, сомневаясь и не решаясь более стучать. Но тут вдруг Акира услышал шаги на лестнице, он испуганно оглянулся и очень удивился, когда на лестнице показался усталый Ютака в полицейской форме, смотрящий под ноги, вертящий ключи от двери дома в руках и напевающий какую-то песню. Ютака поднял голову и ошарашенно во все глаза поглядел на своего вчерашнего гостя. Наступило молчание. Уке, замерев, так и стоял, вглядываясь и пытаясь определить, ошибся он или нет. Всё-таки после ночного дежурства от усталости мало ли что могло почудиться. - Яяя, - начал Акира, видя смятение Ютаки, и тут же сам неловко замолчал. - Ты вчера не уехал? - наконец, более или менее придя в себя, спросил Уке. - Уехал, - сказал Акира и показал Ютаке сумку, но тут же понял, что начал не с того. - А это что? - недоверчиво спросил Ютака. - Это мои вещи...Я ненадолго, есть разговор, - поспешил успокоить своего собеседника Акира. - В квартире, - недоверчиво бросил Ютака и принялся открывать ключом дверь. Они вошли. Ютака попросил Акиру подождать, а сам принялся переодеваться, ставить чайник и приводить в порядок кухню. За это время Акира успел изнервничаться до невозможности. Только сейчас он понял, что то, что он собирается сказать, будет для Ютаки не больше, чем бредом: Акира помнил, как тот недоверчиво и со смехом относился к словам Таканори. Поэтому он придумывал в голове реплики как можно убедительнее, но все они отметались, потому что всё равно были похожи одна на другую своей бесполезностью, так как в саму суть предупреждения Акиры Ютака так или иначе не поверит, так не всё ли равно, как её подать? Но отказываться от своего Акира не стал, уже было поздно что-то менять, да и к тому же предупредить Акира должен в любом случае, ведь он-то знал, насколько всё серьёзно. Когда Ютака закончил, он позвал Акиру к чаю, они пришли на кухню, сели на те самые обитые кожей тумбы, и Ютака спросил: - Так в чём дело? - Послушай, я должен тебя предупредить, это очень важно, - твёрдо начал Акира. - Ты? Меня? О чём? - удивился Ютака. - Тебе надо уезжать из города! - отчеканил Акира. - Что? - не понял Ютака. - Уезжай отсюда! - грозно повторил Акира - Не понял, - начал горячиться Ютака. Тон Акиры и напугал, и смешал, и даже чуточку разозлил его. - Я живу здесь с самого детства, и потом, ты - человек даже не отсюда, даже незнакомый мне, говоришь, что надо уезжать? И почему я должен верить? Зачем уезжать? От кого? От чего? - Таканори был прав. Макконэфи собирает армию, ваш город ближе всего. Ты погибнешь, если не уедешь, - серьёзно сказал Акира, но Ютака, вопреки его ожиданиям, вдруг по-доброму звонко рассмеялся. - Что ж, похоже, это массовая паранойя! - весело заключил он, насмеявшись вдоволь. - Не знал, что это заразно, надо будет осторожнее с вами двумя. - Я серьёзно! - повысил голос Акира. - Мамору-сан, - со вздохом начал Ютака. - Кому вы это говорите? Я не поверю в эти сказки, мне не пять лет! Скажите правду, вам некуда идти? Хорошо, устраивайтесь на работу, я дам вам снять у меня комнату, и, Мамору-сан... - Меня зовут Судзуки Акира, - молчание повисло в комнате, весь шутливый тон исчез с лица Ютаки. - Значит, ты врал? Зачем? - грозно спросил Ютака. - Скрываешься? Почему оказался на дороге? Преступник? Мошенник? Убийца? Вор? Судимости есть? - Перестань! - оборвал его Акира. - Я звоню в участок, надо было раньше это делать, чёрт возьми! - разгорячился Уке. - Нет! - Акира встал между ним и дверью. - Прошу, выслушай. Он придёт, вы все умрёте, Ютака, - умоляющим тоном говорил Судзуки. - Я не преступник, могу доказать, чем попросишь. Я просто сбежал...Настоящий преступник - это Макконэфи, Ютака, - воодушевлённо шептал Акира. - Ты должен понять... - на минуту повисло молчание, Ютака смотрел на него всё с тем же недоверием: - Я проверю Токийскую базу преступников. Настоящее имя? - Судзуки Акира Руо, - с нетерпеливым вздохом ответил Акира. - Документы! - Акира полез в сумку и сунул в руку Ютаке свой паспорт. Ютака пару минут рассматривал документ, затем вышел из кухни и вскоре вернулся с какой-то тетрадью, в которой стал всё записывать. - Место проживания! Точный адрес! - Я жил на сьёмной квартире, теперь там живёт моя бывшая девушка, - ответил Акира и тут же продиктовал Ютаке адрес, а тот продолжал свой допрос: - Раньше где жил? Где живут родители? Родственники есть?- продолжал Ютака, слегка склонив голову. - По временам живу на квартире матери, отец умер пять лет назад. - Адрес, имя матери, - Акира назвал и это, допрос начинал ему надоедать и казался крайне бессмысленным. - Ещё родственники есть? - Есть сестра, в последнее время она живёт не в Токио, а в Йокогаме, кажется. Точного адреса её проживания не знаю. - Хорошо, я проверю достоверность этой информации. Но, Судзуки Акира Руо, если ты в чём-то мне соврал, если ты преступник, то я поступлю в соответствии с законом, тебе ясно? Так, я отдохну немного, если что-нибудь украдёшь или попытаешься сбежать, то я найду тебя и список твоих преступлений пополнится! До встречи, - сказал Ютака и направился в свою комнату, Акира закатил глаза и снова остановил Ютаку. - Ты не понимаешь, Макконэфи серьёзный противник... - Так, стоп! - Ютака поднял руки на уровне груди, отстраняя от себя Судзуки. - Хватит нести эту чушь! Это лишнее, тебе понятно? Если ты чист, я уже сказал - оставайся, устраивайся на работу, я дам тебе снять комнату. Всё, дискуссия окончена! - Ютака ушёл, хлопнув дверью своей комнаты. А Акира молчаливо сел и принялся задумчиво помешивать уже подостывший чай в кружке. "Что ж, не самый худший вариант", - подумал он. Судзуки сейчас ничего не оставалось, кроме как попытаться остаться, устроиться на работу и всё-таки убедить Ютаку уехать. Рано или поздно всё равно появятся признаки того, что Макконэфи собирается напасть. Что ж, тогда Акира надавит сильнее и всё равно заставит их уехать, он так решил и, хотя и не с былой уверенностью, но всё-таки ещё не отчаявшись до конца, верил, что у него получится. А потом, когда Макконэфи будет отвлечён суматохой в городе, Акира заберёт свою сестру, а что будет дальше, он пока не стал загадывать, только знал, что это далеко не всё. Ведь если они с сестрой захотят быть свободными, то будут просто вынуждены победить, и победят, Акира не позволял себе в этом сомневаться. Ютака зашёл в свою комнату, захлопнул дверь и глубоко вздохнул. Он сел на постель, зевнул и тряхнул головой. Уке ещё не до конца понимал, что происходит. По временам он то сводил брови и о чём-то напряжённо думал, то вдруг начинал что-то шептать, будто спорил с собой. И через некоторое время он вдруг резко встал, взял телефон и набрал номер Таканори: "Алло, Така, тут такое дело, этот вчерашний объявился...Ха, его имя Судзуки Акира Руо!...Не знаю, он говорит, что нет, но я всё равно проверю...Вытряс из него кое-что, посмотрим, правда ли это...Уфф, нет, не в этом серьёзность дела...Он тут что-то несёт про Макконэфи, про то, что мы все умрём...И мне интересно, впечатлительный, видно!...Хотя, ты знаешь, я думаю, что он прикидывается...Не знаю, чтобы остаться...А почему нет!?...Хотя, может быть, это и правда глупо...Така, приезжай сегодня, ладно...Я прямо не знаю, что делать...Пока" Ютака положил трубку и, ещё какое-то время посидев на постели, недовольно махнул рукой, пробормотал что-то, а затем разделся и, забравшись под одеяло, совсем скоро заснул. *** Тем же вечером приехал Таканори, но, как Акира не старался ему объяснить, насколько серьёзно его предупреждение, тот лишь недоверчиво по-совиному хлопал глазами. "Ещё и интересуется делом! - досадовал Акира. - В такую очевидную вещь не может поверить, хотя и сам же вроде об этом говорил!" Ютака проверил базу и всю информацию об Акире и не нашёл ничего важного и подозрительного, кроме того, что мать Акиры мертва. Акире было сложно сделать вид, что слышит об этом впервые, но поскольку его боль никуда не исчезла, и он всё так же глубоко и сильно страдал из-за смерти матери, то, следовательно, его переживания тоже выглядели настоящими. И Ютака и Таканори смягчились и стали к нему добрей. На похороны Акира не поехал, равно как и отказался следить за следствием и просил не присылась ему уведомления о нём, объяснив это тем, что будто это всё лишь только царапает снова старую рану. О том, что по телефону тогда говорил сам Акира, никто и не предположил даже, хотя этот звонок было самой таинственной частью расследования. Но, так как Акира отказался принимать во всём этом участие, его вскоре оставили в покое, и вместо него похоронами занялись другие родственники, которые, однако, теперь относились к Акире неприязнённо из-за его непонятного им равнодушия. Но на клевету Акира не обращал внимания, потому что она была совершенно несущественной по сравнению с тем, что знал он. Ещё пару недель на Акиру смотрели, как на потерпевшего, но потом всё это ушло в прошлое, и об этом редко вспоминали. Акира устроился на работу, снимал за сущие гроши у Ютаки комнату. И, хотя Ютака и предлагал жить в ней бесплатно, но Акира всё так же не любил сидеть у кого-то на шее, и Ютака ему уступил. Прошло полтора месяца. Всё шло своим чередом, Акира стал в доме неотъемлемой частью. По вечерам, когда Ютака не уходил на ночное дежурство, они втроём вели разговоры в гостиной или как-то иначе проводили время в компании друг друга. Ютака совсем забыл о предупреждении Акиры, равно как и Таканори, и даже сам Судзуки начал думать, что все его недавние беды были лишь страшным сном. Он уже по-детски не верил, что Макконэфи может напасть на город, он даже на какое-то время оставил свои планы по спасению сестры! Словом, Акира погрузился в спокойную тихую жизнь, не колыхая свою внутреннюю гармонию планами, целями и размышлениями. И казалось, что его идиллию ничто не в силах нарушить, до одного дня, когда Ютака вернулся вечером с работы, и всё изменилось.