Endgame

― Расслабься, ты слишком напряжен, ― Сэм осторожно положил ладонь на плечи Джека, твердые, словно камень. ― Во время боя нужно быть максимально сконцентрированным, ― начал было парень, но Сэм досадливо дернул ладонью. ― Сконцентрированным, а не напряженным. Твои мышцы устанут быстрее, Джек. Поэтому, давай, расслабься. Парень в кои-то веки послушался без препирательств. ― Напрячься тебе нужно будет только в момент удара, ― Сэм продолжил урок, неохотно убирая руку. ― Фишка в том, чтобы избежать лишней расхлябанности. Найти золотую середину. Джек честно попытался проделать то, чего от него ждал Сэм, но парень, впервые за долгое время прислушиваясь к своему телу, вдруг ощутил его словно чужим, деревянным. То ли это смущение перед Сэмом сделали его таким, то ли то, что он раньше и не вникал в подобные тонкости, ведь задачей было убить противника и не быть убитым самому. А теперь Сэм учил его абсолютно иному. Не просто механически уничтожать врагов, а наслаждаться битвой. Любить её. Чем-то все это неприятно напоминало о детстве. ― Смотри, ― Сэм накрыл его ладонь, лежащую на рукояти меча, и аккуратно переставил пальцы. ― Меч держи легче. Не обязательно хвататься за него, как утопающему за соломинку. ― Я вовсе не… ― начал было Джек, поворачивая голову к Сэму, но, увидев его ехидную улыбку, предпочел заткнуться и напомнить себе, что обещал не препираться. В общем-то, это было достаточно просто: ниндзя в основном молчал, выполняя все, что от него требовалось. А с другой стороны, язвительность Сэма никуда не ушла, и иногда Джек едва сдерживался, чтобы не затеять драку. Сэм его нервировал: ходил кругами, как хищник, выслеживающий добычу, а Райден то краснел, то бледнел, некстати вспоминая ночь в израильском отеле. Какое-то время Джек от этих мыслей более-менее удачно отмахивался, пока не поймал себя на мысли, что не прочь повторить. Это случилось во время одной из тренировок, когда Сэм показывал на тренировочных роботах некоторые излюбленные свои приемы. Он специально двигался медленнее, давая Райдену возможность получше все разглядеть, чтобы тот смог научиться, но Джек смотрел вовсе не на это. Точнее, смотрел-то он на Сэма: на то, как тот двигается с кошачьей грацией, предельно собранный и в то же время спокойный, уверенный в своей победе, словно экзотическое хищный зверь. Должно быть, Сэм и был этим зверем. Адептом бога войны. Сэм был идеален. Не внешне: Джеку не нравилась ни его колючая щетина, ни слишком хитрые глаза, ни ядовитая улыбка. Зато в нем чувствовалась такая мощь, такая цельность, что Джек едва ли не зубами скрипел от зависти. Сэм шел по жизни легко, твердо зная, чего хочет, и получая удовольствие от происходящего. Он открыто говорил о своих слабостях, не боялся их, принимал действительность, какой она есть. А Джек так не мог. Слишком многое он хотел исправить, слишком многое хотел изменить. И, глядя на Сэма, парень лишь все больше и больше ощущал себя полнейшим ничтожеством. Его чувство зависти почему-то переливалось в неконтролируемую, иррациональную, абсолютно неправильную похоть, из-за которой Джеку становилось только хуже. Вплоть до желания содрать с себя кожу ― настолько грязным он себя чувствовал. Омерзительным. ― Эй, Джек, ты меня вообще слушаешь? ― в голосе Сэма читалось неприкрытое раздражение. Еще бы, он тут из кожи вон лезет, стараясь помочь этому мальчишке, который, едва получив желаемое, тут же начал отвлекаться. ― Прости, ― Джек посмотрел на Сэма виновато и смущенно от собственных мыслей. В эту секунду он был безумно рад, что сказки о читающих мысли вампирах ― всего лишь сказки. ― Будь так любезен, объясни мне, что тебя отвлекло, ― а вот этого Райден объяснять никак не хотел. Он хотел забыть, похоронить свои постыдные тайные мысли в себе, и никогда не вспоминать о них больше. ― Сэм, я просто отвлекся. Обещаю, такого больше не повторится, ― Джек старался говорить чуть раздраженно, показать, что тут не к чему прицепиться, но в то же время в глаза мечнику смотреть избегал. ― Как скажешь, ― такого быстрого согласия от Сэма Джек никак не ожидал. Он уже внутренне готовил себя к долгому спору, судорожно пытался придумать какую-нибудь более-менее приличную ложь, но Сэм, как же это не похоже на него, вдруг милостиво сдался без боя? Джек удивленно посмотрел на него, однако перед ним была лишь сама невинность. Впрочем, Райден, кажется, успел заметить промелькнувшее на лице невинности ехидное выражение… Хотя ему вполне могло просто показаться. ― Покажи мне приемы еще раз, пожалуйста. В этот раз я точно не отвлекусь, ― Джек натянутой улыбкой постарался замять неловкую паузу. Сэм с тенью насмешки покачал головой, повернулся к тренировочным роботам и вновь занес меч. *** Джеку снилось болото. Вокруг все было черным-черно, контуры вещей были лишь тонкими белыми линиями, которые он едва мог различить. Подобные линии напомнили ему о детских наборах для творчества ― гравюрам по грифельным доскам, когда с таким трудом выцарапываемый рисунок получался светлым на темном фоне. И сейчас, в его сне, картинка в негативе выглядела до ужаса реальной, что пугало. Джек знал, что спит. Знал, что это все просто его воображение, и, пожалуй, такое воображение было куда лучше извечных кошмаров, но никаких преимуществ знание ему не давало. Он все так же оставался в своем сне, посреди этого огромного чертового болота, вода в котором была почти кипятком, а на цвет ― черная, словно нефть или лакричный сироп. Небо было точно таким же, и, если бы не тонкая белеющая линия горизонта, Джек едва ли различил, где верх, а где низ. А еще на горизонте белели горы. Они выделялись лишь своими белыми линиями-контурами, устремлялись ввысь. Там была суша. Целый остров, может, даже материк, но Джеку ни за что не доплыть до него. Да ему и не надо: его болото было теплым, обволакивающим, дарило ощущение защищенности, хотя и оставляло на губах горький полынный привкус. Как же хорошо просто лечь в теплую чуть вязкую воду, чувствовать, как она пробирается скользящими, щекотными поцелуями выше и выше по телу, до горла. Обхватывает со всех сторон, закрывает глаза, забивается в рот, в нос, не дает дышать. Да и зачем дышать, когда кажется, будто чьи-то сильные руки утаскивают вниз, под воду, стирая неловкие линии горизонта и гор, оставляя перед взором одну лишь темноту… Противно запищал будильник. Джек с трудом открыл глаза и удивился потолку, спросонья показавшемуся белоснежным. Секунд через десять потолок покрылся привычной сетью трещин, а будильник так и не заткнулся. У Джека руки чесались шарахнуть поднадоевший об стену, но технику спасла бережливость, приобретенная с месяцами полуголодного существования. Джек судорожно попытался уцепиться за обрывки прерванного сна. Да только тот ускользнул, в неясных воспоминаниях лишь горький полынный привкус и кромешная тьма, которая невольно напомнила Сэма. «Глупость какая», подумал Джек, потягиваясь лежа на кровати. Уже потом, поднимаясь по ступенькам к штаб-квартире Maverick, он понял, что ему впервые за очень долгое время не снились кошмары. *** ― «Самурай должен прежде всего постоянно помнить ― помнить днем и ночью, с того утра, когда он берет в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, до последней ночи старого года, когда он платит свои долги ― что он должен умереть», ― вслух прочитал Сэм и посмотрел на Джека. Тот стоял, держа меч в одной руке, словно игрушку.― Основной постулат «Будо сёсин су» или «Начальных основ воинских искусств»*. ― Основной постулат? А как же будь храбрым и все такое? ― удивился Джек. ― В этом и есть основной секрет храбрости, ― начал было мечник, но лишь досадливо дернул плечами и протянул книгу Джеку. ― На, прочти. Парень пробежал глазами по странице. Сэм в этом время внимательно смотрел на него, замечая, как тот едва-едва шевелит губами во время чтения, как постепенно вытягивается его удивленное лицо. Впрочем, он и не ожидал, что Райден поймет. Родригес и сам принял эту точку зрения не сразу. ― И все? ― спросил Джек, передавая книгу обратно. ― Самурай живет только для того, чтобы умереть? Какая глупость! А как же благородные цели? ― Все мы рано или поздно умрем, ― назидательно воздев палец к потолку промолвил Сэм. ― И, приняв это как данность, ты перестаешь бояться смерти, что открывает дорогу к великим свершениям. ― Здесь ни слова о великих свершениях, ― заметил Джек. ― Зато полно слов о «преданности господину». ― А чего ты хотел, ― пожал плечами Сэм. ― Само слово «самурай» означает «служить». Преданная служба и есть величайшее свершение, а Господин ― превыше всего. ― Я не хочу никому подчиняться! ― Джек возмущенно взмахнул рукой, забыв про меч. Лезвие едва не пропороло Сэму щеку, и парень, тут же смутившись, спрятал меч за спину. ― Если не умеешь обращаться с железками, вообще не трогай, ― сквозь зубы проворчал Сэм, закатывая глаза. ― Прости, ― Джеку и вправду было стыдно. «Тоже мне, мастер боевых искусств», недовольно подумал он. ― Не стоит все принимать так буквально, ― на извинения Сэм ответил лишь сухим кивком и продолжил урок. ― Все эти пути воина писались для феодального общества, которое основывалось на подчинении. А сейчас, особенно теперь, когда рухнула система Патриотов, ты не обязан никому подчиняться. Ты не феодальный самурай, который прежде всего думал о благополучии своего господина, ты ― свободный человек, вольный делать то, что тебе вздумается. ― Ну а если мне вздумается вновь начать убивать? Если Потрошитель во мне вырвется наружу? ― вид у парня стал совсем несчастным. Сэм со смесью неодобрения и жалости подумал, к чему приводит отрицание собственной природы. Да ни к чему хорошему. ― Для этого, мой юный друг, существует еще одно правило самурая: ты должен раз и навсегда определить, что хорошо, а что плохо, ― ответил мечник. ― К тому же, не думаю, что тебе стоит отмахиваться от Потрошителя. Он может тебе помочь. ― Как? ― Джек скривил губы. ― Если ты научишься его контролировать и выпускать только во время боя, результат, думаю, будет неплохой. Джек отрицательно покачал головой. Нет. Сэм просто не знает, что это такое. Внутри него не сидит съехавший с катушек психопат, которому нравится убивать. Не просто убивать, а убивать с особой жестокостью, плевав на то, кто перед ним: враг, друг, сват, брат. Именно от Потрошителя, сейчас тихо-мирно спавшего глубоко внутри, Джек получил в наследство свои кошмары. И в этих кошмарах он был чудовищем, словно драконы из сказок. ― Даже не уговаривай, ― ответил он. ― Если так хочется посмотреть на результаты, сам в себе вырасти маньяка-психопата. Сэм беззлобно рассмеялся. ― Я не настаиваю, ― он поскреб свою привычную щетину. ― Не хочешь ― не надо. ― Не хочу, ― согласился Джек. ― Хочу себе нормальную жизнь, ― вдруг выпалил он. ― Нормальную, это какую же? ― спросил Сэм, удивленно посмотрев на Джека. ― Ну, не знаю, ― парень задумчиво повел руками. ― Семья, там, дети… Скучная работа без убийств, тихие ужины вечерами, чтобы родственники собирались на праздники. Например, на Рождество. Представляешь, кругом лежит снег, дом, полный света и радости, лампы и украшения на окнах, венок на двери… ― Похоронный? ― не удержался Сэм. Джек так на него посмотрел, что Сэм даже смутился и Джека пожалел. Как бы глупо ни звучало, но мечта о нормальной жизни для Райдена была самой… нормальной. ― Прости. ― Ничего, ― Джек и вправду не злился. То ли мечты о нормальной жизни растревожили душу, то ли он уже привык к своеобразному юмору Родригеса. ― А ты? ― Что я? ― спросил Сэм. ― Никогда не хотел бы завести семью? Сэм рассмеялся: ― Из меня получился бы плохой муж и не менее плохой отец. ― Ну а когда твой отец умер, неужели ты не тосковал по дому? ― Нет, ― Сэм вспомнил себя в то время, совсем юного, немного потерянного, но, в общем-то, крепко стоящего на ногах благодаря суровому отцу. Сэм знал, что старый Ячиро любил его и хотел вырастить из сына воина. По его мнению, получилось весьма неплохо. ― Когда моего отца убили, а умер он совсем не естественной смертью, мне пришлось бежать. ― Да, в Японию, ты говорил. ― Угу, ― кивнул Сэм. ― В Японию. Я поклялся отомстить убийцам отца, и ничто другое многие годы меня не интересовало. ― И ты отомстил? ― Еще как, ― в удовлетворенной улыбке Сэма не было ничего хорошего. Джек вспомнил, как однажды видел старинную японскую маску-демона. Вся красная, с огромными торчащими рогами и неухоженными патлами, она безумно скалилась и ничего хорошего своим оскалом не сулила. В этой улыбке промелькнуло нечто напомнившее Джеку ту маску. ― А потом? ― парень прикрыл глаза, стараясь согнать с себя наваждение. ― А потом я решил, что можно и для себя немного пожить, ― хмыкнул Сэм. ― Так до сих пор и живу. Он посмотрел на Джека и увидел, что тот собирается задать очередной вопрос. Сэм даже понял, какой, но дожидаться не стал – ответил, правда, чуть поморщившись. ― Джек, пойми, мне это не интересно. Мысль об идеальной семье навевает лишь скуку и сон: ну, женюсь я на хорошей девушке? И что? Как ты себе это представляешь? Она мне родит сыновей, и будет меня встречать семья с миссий: в крови да при оружии? Джек обиженно закусил губу. ― Можно же найти другую работу, ― пробормотал он. ― Нет, ― Сэм отрицательно покачал головой. ― Мне нравится моя работа, другой я не хочу. Если тебе не нравится, почему ты не уйдешь? Ты же легко научишься другим вещам. ― Не думай, что я этого не желаю. Но убивать ― лучшее, что я умею, ― ответил Джек. ― К тому же, Maverick защищают людей, а не развязывают войны, да и платят здесь хорошо… Поэтому я не оставляю надежд, что в скором времени накоплю достаточно денег, чтобы сменить деятельность. Сэм отвернулся, делая вид, что хочет убрать меч в ножны. Так все и начинается: сначала тебя держит хороший заработок и надежда на лучшую жизнь, а там, глядишь, работа становится частью твоей натуры, и уходить никуда больше не хочется. ― Думаю, на сегодня тренировку можно завершить, ― объявил он, поворачиваясь к Джеку. Тот покосился на него, с подозрением глядя в хитрые темные глаза, но возражать не стал. Небрежно сунул катану в ножны на стене и, попрощавшись с Сэмом, вышел из зала. Однако книгу Джек, как чуть позже заметил Сэм, все же забрал с собой.