Endgame

Господи, прости меня. Джек никак не ожидал, что его занесет в Нью-Йорк, но, надо же, занесло. Упускать такую возможность не захотелось, поэтому Джек отзвонился Борису и предупредил, что задержится. После некоторых раздумий позвонил и Сэму. Джек не знал, можно ли вообще хоть как-то назвать то, что между ними происходит, но Сэм, наверное, имел право знать, где сейчас Джек и что с ним. Во всяком случае, будь Джек на его месте, то от подобного звонка бы не отказался. Примерно так парень себе и сказал. Сэм немного удивился, но возражать не стал. То есть, Джек почему-то был уверен, что Сэм начнет его отговаривать от идеи остаться на пару дней в Нью-Йорке и попросит поскорее вернуться, но Сэм лишь поблагодарил за звонок, да пожелал приятно провести время. Готовившийся к совсем другой реакции Райден даже как-то разочаровался. Впрочем, долго расстраиваться ему не пришлось: большой город манил, мигал огнями вывесок, гудел клаксонами автомобилей, закупоривал уши непрерывным гулом толпы. Целый день он бродил по музеям и выставкам. Современного искусства избегал, находя его бездушным, отдавая предпочтение классике. К вечеру добрался до Федерал-Холла. Окруженное со всех сторон современными высотками, здание, выполненное в классическом стиле, смотрелось несколько неуместно. Словно утонченная жена богатого южноамериканского плантатора в компании белой голытьбы, разодетой в пух и в прах по последней моде. Джек посмотрел на статую Джорджа Вашингтона, пожал плечами да вошел внутрь и очутился в круглой зале, которая, не будь в ней так много галдящих, неустанно фотографирующих людей, могла бы выглядеть величественно. Не найдя ничего интересного в архитектуре здания, кроме, пожалуй, потолка ― смыкающегося куполом над головой, хотя само здание снаружи было прямоугольным, Джек от нечего делать стал рассматривать туристов. Его внимание привлекла стоящая неподалеку группа: толпа немолодых туристок из Японии окружила молодую девушку, удивительно хорошенькую в своей растерянности. Джек подошел ближе, и услышал, как одна из иностранок задала вопрос: ― Скажите, а на какой небоскреб забирался Кинг-Конг? ― По-моему, это был Крайслер, ― ответила девушка, заправляя за ухо прядь длинных черных волос. ― Вообще-то это был Эмпайр-стейт-билдинг, ― поправил Джек. На самом деле он не хотел вмешиваться в разговор, но слова слетели с губ сами собой. Девушка посмотрела на него удивленно. ― По-моему, это все же был Крайслер, ― сказала она, упрямо поджимая губы. ― Крайслер не мог быть в Кинг-Конге, он был в Годзилле, ― горячо возразил Джек, знавший оба эти фильма наизусть. ― Но Годзилла же был в Японии! ― воскликнула девушка полувопросительно. ― Был еще фильм тысяча девятьсот девяносто восьмого года, ― ответил Джек. ― И именно там Годзилла разрушил Крайслер. ― Это же фильмы, ― фыркнула девушка. ― Годзилла разрушил Крайслер в одном, в Кинг-Конг взобрался на него в другом. ― Возможно, ― Джек досадливо подернул плечами: девушка оказалась на редкость упрямой. ― Однако в Кинг-Конге снимали Эмпайр-стейт-билдинг. ― А вот и нет! ― девушка по-детски надула губы. Её темные глаза сверкали, а щеки раскраснелись от спора. Райден невольно залюбовался точеными чертами лица и мягким очерком губ. Не будь Джек так уверен в своей правоте, он бы уступил в споре лишь для того, чтобы увидеть улыбку, озаряющую лицо незнакомки, однако в этот раз правда была на его стороне, и врожденное упрямство не давало пойти на мировую. ― Хорошо, ― Джек задумался, придя к выводу, что словами он ничего не добьется. Следовало идти другим путем. ― Как по-вашему выглядит небоскреб, на который забирался Кинг-Конг? ― У него прямые четкие линии, наверху три уступа, после которых следует шпиль, ― ответила девушка, прикрыв глаза ― судя по всему, вспоминая. ― А Крайслер? ― спросил Джек. ― Говорю же вам, это Крайслер и есть! ― она смотрела на Джека с досадой, уверенная в своей правоте столь же твердо, как и он. ― В таком случае, предлагаю прогуляться до Крайслера и до Эмпайр-стейт-билдинга. Они не слишком далеко. Так мы убедимся, кто был прав, ― закончил Джек с улыбкой. *** На удивление Джека девушка согласилась быстро и легко. Её звали Розмари. Они шли по ярко освещенным улицам ― за время, проведенное в Федерал-Холле успело стемнеть. Мимо сплошной рекой тек людской поток: не слишком-то торопились вездесущие туристы, наводняющие Уолл-Стрит в любое время не то, что года, дня и ночи; спешили в свою уютную и безликую квартирку офисные клерки ― те почти всегда были чем-то неуловимо похожи. Быть может, выражением лица? Джек не приглядывался особо, лишь только отмечал до ужаса схожие костюмы, белые накрахмаленные рубашки да черные дипломаты в руках. Сейчас его занимала только девушка идущая рядом. Она была до ужаса мила: с длинными темными волосами, которые на самом деле были вовсе не черными, как Джеку показалось сначала, а скорее темно-каштановыми, большими карими глазами, глядящими на мир наивно и бесхитростно. Однако за наивностью прятался живой ум, в чем Джек уже успел убедиться ― они шли неторопливо, беседуя, обсуждая то фильмы, то книги, то еще что-нибудь такое же легкое, но занимательное. Джеку определенно нравилось слушать её голос. Нежный, девичий, он, казалось, проникал в самую глубину его сердца, словно райская музыка, а от её улыбки сердце билось в разы сильнее. Должно быть, она чувствовала то же самое: Джек видел, как блестят её глаза, как смущенно она улыбается, как краска приливает к её щекам, и чувствовал себя до ужаса счастливым. Ему казалось, будто бы весь мир смотрит на него, будто бы все двери открыты перед ним, будто бы он наконец нашел свою мечту. Парень ни на секунду не усомнился в том, что это любовь с первого взгляда. Так они, смущенные и счастливые, дошли до Эмпайр-стейт-билдинг. Небоскреб вырос перед ними внезапно: настолько они увлеклись друг другом. Джек растеряно посмотрел на темное здание, чьи четкие прямые линии взмывали ввысь, на секунду забыв, что им вообще здесь нужно. Заметил сияющую алыми огнями подсветку, невольно представив, как красиво та выглядела бы, исчезни хоть на миг остальные огни города. Наверняка словно зарево пожара. Джек перевел взгляд на Розу. ― Ну, что я говорил? ― спросил он. ― Не это ли небоскреб из Кинг-Конга? ― Ладно, ладно, я сдаюсь, ― Роза шутливо подняла руки вверх. ― Почему-то мне казалось, что именно это и есть Крайслер, ― призналась она, прикусив нижнюю губу. ― Крайслер чуть дальше, ― Джек махнул рукой куда-то в сторону, но горизонт закрывали высотки, теснившиеся в этом районе едва ли не друг на друге. ― Если хочешь, можем дойти и до него, ― поспешно предложил он. ― Ну, нет, ― Роза скорчила забавную гримаску, на миг став похожей на непослушную школьницу. ― Давай лучше поднимемся наверх? Там есть смотровые площадки. Джек был на все согласен, лишь бы не прекращать эту прогулку, похожую на сладкий сон. *** Наверху было прохладно и дули ветра. Туристы этого, казалось, не замечали. Большинство из них стояло в очередях к биноклям: всем хотелось увидеть Большое Яблоко с высоты птичьего полета. Роза, которая, как и Джек, оказалась в Нью-Йорке в первый раз, поглядеть на красоты города тоже была не прочь, однако очереди были длинными, а туристы толкучими. Поэтому они просто подошли к краю платформы. Вид открывался внушительный: город сиял огнями высоток, по улицам скользил непрерывный поток машин. Из-за этого казалось, будто бы по Нью-Йорку пронеслось световое наводнение. ― Как думаешь, что чувствовал Кинг-Конг? ― спросила Роза после долгого молчания. Она стояла, обхватив прутья ограждения своими тонкими, почти детскими пальцами. Джек, который об огромной обезьяне и думать забыл, немного растерялся. ― Когда именно? ― Когда забирался на небоскреб конечно. ― Не знаю, ― Джек пожал плечами. ― Наверное, ему было больно. Не столько от пуль, сколько… Он наконец-то получил то, чего хотел больше всего на свете, а у него это тут же отняли. Он знал, что драться бессмысленно. От собственных слов ему стало неспокойно на душе, накатило странное чувство: не дежавю даже, а неприятное предчувствие, словно он сам станет участником подобной драмы. «Что за чушь», подумал Джек, переводя взгляд с ночного неба на Розу. Думать о плохом сразу расхотелось. Девушка же стояла в задумчивости. ― Это просто сказка, ― мягко сказал Джек. ― Новая интерпретация Красавицы и Чудовища. ― Я знаю, ― девушка посмотрела на него, выдавив слабую улыбку. ― Просто сказка. Они молчали еще некоторое время. Вокруг толпились туристы, их голоса сливались с воем ветра и шумом огромного города, долетавшего даже на такую высоту. Большая часть восхищалась красотой открывавшегося вида, кто-то жаловался на боязнь высоты, мелькали вспышки фотоаппаратов. ― Не хочешь зайти ко мне? ― вдруг предложила Роза, смущенно улыбаясь. Джек посмотрел на нее недоверчиво, подумав, будто бы ему послышалось. Но взгляд её был вопросителен и в то же время смущен. Как мог Джек отказать? *** Розмари снимала квартирку на окраине Бруклина. Добираться пришлось на метро. Народу было много, но не настолько, чтобы пришлось мучиться в толчее ― час пик уже миновал, теперь домой спешил и запоздалый рабочий люд. Однако они все равно большую часть времени молчали: грохот колес стоял оглушительный, поезд несся по рельсам стремительно, словно разъяренный боевой слон. Джеку казалось, что он свои-то мысли едва-едва слышит, что уж говорить о чужой речи. Роза, казалось, о чем-то задумалась. Джек ей не мешал ― ему тоже было над чем поразмыслить. Кажется, этот вечер можно смело назвать счастливейшим в его жизни. Наконец они вышли из метро. После ярко освещенного метро ночная тьма казалась еще гуще. Быть может из-за того, что в черном, как смоль, небе не было ни единого намека на звезды. Джек протянул Розе руку ― сей жест казался ему таким естественным, необходимым. Розмари с очаровательной улыбкой вложила в его ладонь свою нежную, по-детски трогательную ладошку, мягкую и теплую на ощупь. Так они шли по пустынным улицам. Джек расспрашивал Розу о её детстве, внимательно слушая про семью, про школу, про друзей. События её жизни проносились в голове четкими образами, причиняя мучительную боль, но эта боль была сладка. Да, пусть Джек лишен нормального детства, но зато он сможет жить нормальной жизнью благодаря этой девушке. Пусть они встретились-то несколько часов дня, какая разница? Розмари была самой прекрасной, самой чуткой и самой понимающей на земле. Конечно же, кому как не ей избавить его от страданий? ― А где ты вырос? ― спросила девушка, желая побольше узнать о своем спутнике. К такому вопросу Райден был не готов, он как-то забыл, что ему тоже придется рассказывать свою историю. Но поведать этой хрупкой и нежной девушке о том, как он в свои неполные десять лет командовал отрядом элитных убийц? Боги, нет. Она же сбежит от него, едва он рот откроет. Джек смущенно молчал, не зная, что сказать. По взгляду Розы он понимал, что та ждет его ответа, но ответа не было. ― У тебя было трудное детство, да? ― Роза сама пришла ему на помощь. Джек с радостью ухватился за эту мысль. Конечно, детство у него было трудное, ни слова лжи. ― Я не слишком люблю о нем говорить, ― ответил он, смущенно отводя глаза в сторону. ― Может, как-нибудь в другой раз? ― Конечно, ― девушка ободряюще сжала его руку. И тут же переменила тему, пытаясь замять неловкую паузу. ― Ты живешь в Нью-Йорке? ― Нет, ― ответил Джек, судорожно пытающийся придумать хоть какую-нибудь более-менее правдоподобную легенду. Получалось так себе. Но надо же ему что-то отвечать, если Роза вдруг вновь коснется этой темы? Её втягивать в свою внутреннюю бездну Джек вовсе не желал. ― Я сейчас работаю в Неваде, ― и в этом Джек тоже не соврал. ― Охранником. ― Вооот как, ― протянула девушка, смешно наморщив лоб. ― А как ты оказался здесь? ― Всегда мечтал посмотреть на Большое Яблоко, ― ответил Джек. Странное чувство. Вроде бы он и не соврал почти ― в конце концов, его можно и впрямь назвать охранником ― но чувство неправильности происходящего не отступало. «Это только сейчас», попробовал себя успокоить Джек, «когда придет время, я ей все расскажу, обязательно». *** Квартирка Розы оказалась совсем небольшой, но очень милой. В ней была всего одна комната, да небольшая кухонька, в которой царила идеальная чистота. Джеку вновь стало стыдно за свое пыльное и серое убежище. Сейчас, оказавшись в этом царстве порядка и милоты (несколько мягких игрушек на диванчике, покрытом пушистым пледом, безделушки-сувениры вроде стеклянных шаров со снегом на книжной полке, фотографии родных на столе), Джек чувствовал себя неуютно, не знал, куда себя приткнуть. Роза суетилась на кухне, у холодильника: кажется, она спросила, не хочет ли Джек чашечку чая. Может, даже и кофе. А может быть она вообще собирается готовить полноценный ужин ― Джек не знал. Не помнил. Он со вздохом примостился на диванчике, рассматривая то стены кремового цвета с цветочным рисунком, то книжную полку, густо заставленную беллетристикой, то поглядывая на дверной проем, ведущий на кухню ― не покажется ли Розмари. ― Джек, ты будешь лазанью? ― донесся её голос. Джек вдруг вспомнил, что он вообще-то целый день носился по городу и ничего не ел. Отказываться от ужина было бессмысленно. Спустя полчаса они сидели вместе на диване, неспешно ужиная. Розмари рассказывала о своей учебе в университете, а Джек внимательно её слушал. ― А ты уже закончил учебу? ― Роза смотрела на него с бесхитростной улыбкой, совсем не подозревая, что своим вопросом перевернуло все внутри Джека. Тот не заканчивал университета. Не получал высшего образования. Всеми своими знаниями он обязан своей бывшей работе наемным убийцей, прошлому, от которого он так старается убежать. Тому прошлому, в которое он точно никогда не посвятит Розу. ― Да, конечно, ― соврал Джек, чувствуя, как холодеют щеки. ― На юриста, ― это вырвалось само собой. Ну, что ж, кое-что по части законов он и впрямь знал. ― Сложно было учиться? ― спросила Роза, глядя на него своими прекрасными темными глазами. ― Не особенно, ― Джек пожал плечами. ― А почему же ты тогда работаешь охранником? ― Розмари склонила голову на бок. Её темные волосы рассыпались по плечам. Джек скользнул взглядом по прядям, тускло блестящим в свете лампочки. ― Я решил, что это не мое, ― ответил Джек, все больше и больше чувствую себя неловко из-за своей лжи. ― Этого хотели родители? ― продолжала допытываться Роза. ― Да, ― Джек хмуро кивнул. ― Поэтому вы не общаетесь? ― Они умерли, ― слова прозвучали легко. Возможно от того, что это были слова правды. Наверное, он должен был чувствовать боль или сожаление, как все нормальные люди на его месте, но боли и сожаления не было. Он не помнил родителей. Их лиц, голосов, их прикосновений. Воспоминания детства затянуло кровавой пеленой, и Джек не хотел её тревожить почем зря. ― Мне жаль, ― Розмари посмотрела на него с искренней жалостью. Должно быть, она представила на секунду, каково будет ей узнать о смерти родителей. У таких девушек прекрасная семья, они примерные дочери примерных родителей, которые примерно собираются на шумные веселые совместные ужины по выходным. Джек на таких никогда не бывал. Интересно, каково ему там будет? ― Это было давно, ― парень слабо улыбнулся. Он хотел было сказать что-то вроде «я уже ничего о них не помню», но вовремя спохватился. ― Ничего страшного. ― Не хочешь посмотреть кино? ― спросила Роза. Джек видел, как порозовели её щеки, но он был благодарен ей за смену темы. В кино нет ничего опасного. Кино их немного развеселит. ― Давай, ― сказал он, улыбаясь совершенно искренне. ― Кинг-Конга? ― Кинг-Конга, ― согласилась Роза, улыбаясь в ответ. Она пошарила по дивану рукой в поисках пульта. Джек решил ей помочь, и их руки совершенно неожиданно соприкоснулись. Ладонь Розмари была теплой, мягкой и нежной, как и положено быть руке девушки. Джек ожидал какой-нибудь искры от прикосновения, странного чувства, бабочек в животе… чего-нибудь, о чем так любят писать и читать влюбленные подростки. Но ничего не было. Была просто теплая сухая ладонь другого человека. «Ничего страшного», подумал Джек, «просто все эти искры и разряды ― полнейшая чушь. В конце концов, мне уже не пятнадцать лет». Наконец пульт был найден. Роза включила фильм ― её телевизор напрямую подключался к интернету. Не то, чтобы такие технологии были для Джека в новинку, но Розмари в своем юном возрасте едва ли могла зарабатывать так много. Видимо, девушка угадала его мысли по лицу. ― Это квартира друга моих родителей, ― сказала она, заправляя за ухо выбившуюся прядь темных волос. ― Сейчас он живет в Лос-Анджелесе и разрешил мне жить здесь, пока я учусь. Я не слишком люблю общежития. В них слишком…шумно. ― И наверняка не так мило, как здесь, ― сказал Джек, кое-что зная об общежитиях по молодежным фильмам. Что ж, хоть где-то кино не слишком-то шло вразрез с реальностью. ― Это точно, ― фыркнула Розмари, закатывая глаза. Они замолчали. Несколько минут слышны были лишь голоса из телевизора, но Джеку на них было наплевать. Он украдкой посматривал на Розу. Та казалась спокойной, лишь едва порозовевшие щеки выдавали волнение. Джек ощутил прилив нежности к ней. Милая девушка, сон, о котором он мог только мечтать. Джек нерешительно коснулся её руки, смутно ожидая, что она его оттолкнет. Но она не оттолкнула, лишь сжала его пальцы и ободряюще улыбнулась, рассеивая его нерешительность. Наверняка опыта в общении с противоположным полом у нее побольше, но Джека это не волновало. Он просто не задумывался об этом, а если бы задумался, то, скорее всего, испугался бы. Мысль о том, что у нее может быть кто-то, так же нашла дороги в его голову. Все, что он знал сейчас, это то, что Роза ― его мечта. Было бы полнейшей глупостью с его стороны упускать собственную мечту. В конце концов, такие шансы выпадают всего раз в жизни. Джек приобнял её за плечи, скользя пальцами по мягкой ткани рубашки. Жест этот, продиктованный не столько сердцем, сколько разумом, казался ему вполне естественным: так делают в кино, так делают парочки, которых он не раз замечал на скамейках городских парков и скверов. Розе наверняка это понравится. Сам Джек не ощущал ничего, кроме смутного ощущения, что делает что-то непоправимое, но он истолковывал это чем-то вроде голоса совести ― не так сильно девушка ему нравилась, как он старался себя в этом убедить. Однако он успокаивал себя тем, что вовсе не собирается кружить бедной девушке голову и разбивать ей сердце. Он попытается сделать её счастливой, а она, вне сомнения, сделает счастливым его. «Да и что может быть не так?» мысленно говорил себе Джек. Из задумчивости его вывело осторожное прикосновение чужих губ. Губ нежных, мягких, с привкусом ванили. Губ, совсем не похожих на губы Сэма. «Ох, черт! Сэм!» Джек отшатнулся от Розы, густо заливаясь краской. ― Я… Мне надо бежать, ― пробормотал он отчаянно, избегая смотреть той в глаза. Чувство стыда расползалось по телу и усиливалось с каждой секундой, проведенной в этой квартире. Он совсем позабыл про Сэма, хотя наверняка не должен был. Едва ли тот заслужил такого обращения. Джек чувствовал себя последним подлецом. Еще хуже было от обескураженного взгляда Розы, которая беспомощно наблюдала за тем, как он торопливо натягивает куртку, надевает кеды, путаясь в шнуровке неловкими пальцами, но объяснить он ничего не мог ― язык не поворачивался. ― Пожалуйста, извини, что я вот так убегаю, ― сказал Джек, стоя на пороге, нервно барабаня ногтями по металлической пуговице на куртке. ― Я позвоню тебе через пару дней и все объясню. Её телефон он записал еще когда они шли по ночным улицам к Эмпайр-стейт-билдинг. ― Угу, ― глухо ответила Роза. ― Еще раз извини. Пока. И Джек сбежал.