Начало

- Белла… Не получив никакого ответа, Родольфус осторожно опустился на пуфик напротив жены, не забыв достать палочку. На всякий случай. Беллатрикс, в шелковом пеньюаре и с палочкой в волосах, сидела в кресле, поставив одну босую ступню на другую (что выглядело очень трогательно и как-то даже по детски) и задумчиво поедала клубнику, беря ее, ягоду за ягодой, из огромной хрустальной чаши, для удобства устроенной на коленях. - Дорогая… Белла сфокусировала на нем взгляд, но клубникой не пренебрегла. Распечатанное письмо с печатью Блэков взлетело со стола и, трепыхаясь словно пойманная бабочка, легло на тлеющие угли в камине. - Да как... - не найдя подходящих слов, чтобы выразить свои мысли, Беллатрикс взмахнула в воздухе надкушенной ягодой на зеленой ножке и снова принялась ее сосредоточенно грызть. - Если желаешь знать, у меня на счет твоей тети никогда никаких иллюзий не имелось, - сообщил Лестрейндж. Занявшееся было пламя умерло, а письмо оказалось в его протянутой руке. - У Вальбурги шикарный слог. Вот это место, к примеру: « Что мы все пережили! А уж для мужчины, настолько смятенного- ибо, Белла, никогда еще в жизни не доводилось мне видеть мужчину более смятенного женщиной – какой удар… » - То то вчера… - он отрывисто расхохотался, вытер проступившую слезу. - Что? - Стоим мы вчера с Люциусом после собрания… Нет, начну не с этого. Весь вечер Маклибер так или иначе оказывался где-то неподалеку от нас. Не подходил, а именно так: оказывался неподалеку. Притом разговаривал он неизменно громко, а сам разговор, так же неизменно, приводил его к хвалебным одам в адрес Малфоя (даже если имя и не было названо, о ком речь, было ясно, как день). Тут уже и Люциус стал на него поглядывать. И так, - Родольфус со вкусом причмокнул,- Люциус поглядывает – Маклибер кланяется. Стали все потихоньку расходиться. Стоим мы, значит, разговариваем. Подходит Маклибер. Извиняется первым делом (долго так и нудно извинялся) и как давай монолог на десять минут о высоком и вечном. И о чистоте крови, и о благородстве происхождения, и о том, как непозволительно часто в обществе не хватает должного понимания и чувствительности к вопросу, и многие своего места не знают, но вот он, Маклибер - человек с исключительной природной деликатностью, и все в том же духе. Закончив, Маклибер откланялся и с весьма самодовольным видом удалился. - Уффф… C’est magnifique …* - чаша с недоеденной клубникой звякнула о столик. – Но как тетя могла? Чисси только семнадцать... Как с чужой... - Если она родного сына смогла. До сих пор не могу понять, чем Сириус это заслужил. Гриффиндор и что в этом такого? Вон Слизерин выпивать с Гриффиндором не гнушался – говорят, так кутили… Дружит опять же с чистокровным Поттером. Да и какие бы у него взгляды ни были - сегодня одни, завтра другие. Чего по молодости не бывает? Он-то с грязнокровками не сбегал. А если уж о гриффиндорцах, так я тут с одним пареньком познакомился. Очень любопытный… - Что за паренек? - Питер Петтигрю. - Петтигрю… - Белла потыкала палочкой в волосы, собирая на нее выпавшие локоны. - Что-то знакомое. Он не одногодка Сириуса? - Похоже, что так. Но я Хогвартс закончил, как они поступили. Должен тебе сказать, что от твоей сестры я такого не ожидал: снимаю шляпу. Породниться с Малфоями… Куда на балкон раздетая! Никак не прореагировав, Белла стала босыми ногами на снег. - Не прощу ей,- слова замерзали на губах, дыхание схватывалось белым паром. - Никогда не прощу. За Чисси...глотку перегрызу… *- это замечательно (фран.)