Абсолютная покорность

Я так и стоял в коридоре, опираясь на стену и не в силах пошевелиться, когда Грино вышел из зала. Я бросил на него полный ненависти взгляд. Понимаю, что это не он виноват в том, что мой муж меня не любит, но и не презирать его за то, что ему предстоит сделать, не могу. — Пошли, мальчишка, – он абсолютно бесцеремонно схватил меня за руку и потащил по направлению к выходу из замка. Впрочем, какие уж тут церемонии, раз мой князь сам отдал меня ему? — А вещи? – спросил его я, стараясь поглубже затолкать свою ненависть. Сейчас не время поддаваться эмоциям. — Какие вещи? Они тебе не понадобятся, достаточно той одежды, что сейчас на тебе, – насмешливо произнес Грино, а я почувствовал, как щеки залились краской и едва сдержался, чтобы не ответить дерзостью. Он выволок меня во двор, и только тогда я увидел, что он приехал не один. Ещё трое всадников стояли у замка. У одного из них было изуродовано лицо, кажется, это был ожог, но я не сильно в этом разбираюсь. Двое других были очень похожи и, скорее всего, приходились друг другу братьями. Грино подвел меня к ним и отпустил, сам же ушел, направляясь, по-видимому, к конюшне, в которой оставил своего коня. Я сжался под холодными взглядами этих троих, отчетливо почувствовав их презрение ко мне. Спустя несколько минут напряженного молчания к нам снова подошел Грино, ведя в поводу двух коней. В одном из них я узнал Зарницу, лошадь, подаренную мне князем на день рождения. Не могу сказать, что любил конные прогулки, но если мне случалось куда-то выезжать, я брал именно эту лошадь, ценя её за кроткий нрав и выносливость. Грино кинул мне поводья Зарницы, а затем, не терпящим пререканий тоном, приказал следовать за ними, не отставая. Я стиснул зубы, чтобы не ответить ему какой-нибудь грубостью, но деваться было некуда. Если муж приказал мне уйти с этим человеком и его дружками, то мне ничего больше не оставалось, как подчиниться. Ехали мы довольно долго. Уже практически вечерело, когда мы остановились у какого-то незнакомого мне особняка. Спешившись, я понял, что от непривычно долгой поездки у меня жутко затекла спина и страшно болят бедра, но не стал жаловаться, в конце концов, кому какое до этого дело? Мои спутники, спешившись, отдали коней слугам, и я, не придумав ничего лучше, последовал их примеру, а затем молча прошел за ними в особняк. — Парень, – окликнул меня Грино, когда я, заглядевшись на внутреннее убранство, немного отстал от них. Кстати, его спутники были все так же молчаливы, за всю дорогу они ни проронили ни слова, и сейчас молча ждали, пока главарь поторопит меня. — Куда мы идем? — спросил я, чтобы хоть как-то нарушить затянувшееся молчание. — Мы покажем тебе место, где ты будешь жить весь последующий месяц, – как-то зловеще прозвучала эта фраза, тревожные мысли подстегнула ещё и волна злорадного удовлетворения, исходящая от спутников Грино. Когда они открыли передо мной дверь, я поначалу замер. Это даже не было комнатой в полном смысле этого слова. Я застыл, боясь поверить в то, что вижу все это на самом деле. Полуподвальное помещение с голыми стенами и невероятно тесное. К тому же в нем абсолютно не было мебели, и кровати, как вы догадываетесь, не было тоже. Да у нас в замке псарни были оборудованы лучше, чем эта комната! — Вы что предлагаете мне жить тут ? – возмущенным тоном воскликнул я. Это даже не смешно! Как можно додуматься поселить человека в этой каменной коробке? — О нет, мальчишка, предлагать тебе будут в другом месте. Мы ставим тебя перед фактом, что жить ты будешь именно в этой комнате. Более того, мне хочется донести до тебя информацию, что в последующий месяц ты полностью и безотказно обязан подчиняться нам. Твой князь разрешил использовать абсолютно любые методы, надеюсь, ты понимаешь, что это означает? Так что лучше бы тебе привыкнуть, что слово любого из нас для тебя закон, – к концу тирады Грино я едва стоял на ногах. Так страшно мне не было ещё никогда за всю мою жизнь. С чего я взял, что эти бандиты будут церемониться со мной, если мой муж разрешил им делать все, что вздумается? Но нет, я так легко не сдамся, я вам не пес, чтобы ютиться в этой конуре! — Идите к черту! Я не буду жить в этой каменной коробке! – мне хотелось плюнуть Грино в лицо, но даже в состоянии тихого бешенства я понимал, что уж что-что, а это точно перебор. — Замолкни! – я почувствовал, как щеку обожгла пощечина. Это было не так больно, как унизительно, и я ощутил, как на глазах выступили слезы ярости. Я собирался ответить ему что-нибудь резкое, и плевать, что будет дальше, но не успел, меня с силой толкнули в спину. Не удержавшись на ногах, я ввалился в комнату, падая на колени. — Да как вы… — вновь не успел закончить, чувствуя, как ещё одна пощечина обожгла щеку. Да что же это такое, черт возьми?! За что? — Слушай сюда, выродок. Я должен научить тебя покорности за этот месяц, и поэтому, если ты не хочешь, чтобы я бил тебя, лучше выполняй мои приказы. Так вот, пока тебе не дозволено говорить — ты молчишь, это ясно? – я почувствовал, как рука Грино жестко оттянула назад мои волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его черты расплывались перед глазами из-за невольно выступивших слез, но я не собирался сдаваться так легко и соглашаться с его условиями. Черт с ним, пусть бьет, но я не пес и не безмолвная кукла, я не буду подчиняться такому как он! — Какой же проблемный… — последовал слегка разочарованный вздох бандита, который никак не вязался с яростным тоном, что я слышал пару секунд назад. Я почувствовал прикосновение к виску, а затем меня прошило волной магии, источаемой его рукой, я видел, как шевелятся его губы, видимо, он читал какое-то заклинание. Черт, да что он собрался сделать? — Грино? Зачем? – наконец услышал голос одного из сопровождающих Вальди, кажется, это был мужчина с изуродованным лицом. В его голосе проскользнули удивление и недоумение. — Так нужно. Потом поймешь, – спокойно ответил наемник, повернувшись к товарищу. Какую игру Вальди ведет, и что за заклятье наложил на меня? Я был рад, что они хотя бы на секунду отвлеклись, а единственным моим желанием было, чтобы меня оставили одного в комнате. Плевать на её размер и убранство, просто оставьте меня в покое. Но моим мечтам не суждено было сбыться. — Раздевайся, – холодный голос главаря разрезал повисшую было тишину. — Что? Нет! – воскликнул я, глядя на него расширившимися глазами. — Ребята, – спокойным тоном позвал Грино, и его спутники тут же сдвинулись с места. Двое братьев зашли мне за спину, и в следующую же секунду я ощутил, как меня схватили за руки, лишая возможности сопротивляться. Мужчина с изуродованным лицом подошел спереди и быстрыми движениями сдернул с меня одежду. Я чувствовал, что не могу оторвать глаз от пола из-за болезненного смущения. Это невероятно унизительно, стоять вот так, обнаженным перед этими головорезами, не имея возможности даже прикрыться. Я чувствовал себя продажной девкой на торгах. Почему это происходит именно со мной, за что? — А теперь пристегните его вот этим. Я даже не поднял взгляда, когда Грино передавал подручным то, чем следует меня пристегнуть. Я был уверен, что это либо наручи, либо кандалы, но даже в самом страшном сне не мог представить, что ему придет в голову пристегнуть меня к стене ошейником на короткой цепи. Лишь в последнюю секунду я понял, что задумал этот бандит, дернулся из хватки, но было уже поздно, да и держали меня крепко. Я только взвыл от стыда и ярости, когда оказался прикованным к стене таким образом. Как пёс, боже… — Свяжите ему руки за спиной, – вновь услышал я холодный голос своего мучителя. Я ощутил, как один из братьев склонился надо мной, и когда меня взяли за руки, из чистого упрямства попытался вывернуть запястья. Словно в отместку, тот связал мои руки так крепко, что они почти тут же стали неметь. — А ты неплохо выглядишь вот так, – услышал я насмешливый голос Грино, когда его подчиненный закончил со связыванием и отошел от меня на несколько шагов. Я поднял на него горящий ненавистью взгляд. Будь моя воля, этот ублюдок умирал бы долго и болезненно. Мразь. — Иди к черту, – только и сумел выдавить из себя я внезапно охрипшим голосом. — Посиди так пару минут, я сейчас вернусь, –голос бандита звучал так, будто он придумал что-то до крайности забавное. А фраза выглядела насмешкой, учитывая, что я все равно не смог бы никуда уйти. Спустя пару минут он действительно вернулся, неся в руке две миски. Две собачьи миски. Он поставил их передо мной. В одной была вода, а в другой что-то смутно напоминающее кашу. Я ощутил, как у меня потемнело перед глазами от ненависти и унижения. Он знал, что для того чтобы я мог есть или пить из них, мне придется на коленях, как собаке, тыкаться в них лицом, ведь руки были связаны за спиной. В этот момент я ненавидел Грино так сильно, что впервые в жизни был уверен, что готов действительно убить человека. Но шанса осуществить свою месть у меня не было. По крайней мере, пока. — Я не пес! Я ни за что не стану есть так. Лучше умереть от жажды, чем унизиться до такой степени, – едва ли не прошипел я, глядя прямо в глаза Вальди. — Ну это ты сейчас так говоришь, посмотрим, что ты скажешь через несколько дней. — Иди к черту! Я лучше сдохну! – не сдержавшись, прокричал я прямо в лицо Грино. Я не буду унижаться, только не перед ним! — Посмотрим, мальчик мой, посмотрим, – проговорил он, а затем вышел из комнаты, прихватив с собой подчиненных. А я остался один, и впервые с тех пор, как мы выехали из особняка, позволил мыслям о моем муже занять голову. Интересно, как он там? Будет ли вспоминать меня или забудет на весь этот месяц? Больно… Когда предают, всегда больно, но ведь меня и не предавали. Предать можно, только пообещав что-то. А мой муж не обещал меня любить, да что там, мы даже никогда не говорили о любви, и самое большее, что я мог себе позволить – это шепотом прошептать признание, когда был уверен, что любимый спит. Я думал, что мы чем-то отличаемся от всех тех пар, которых я встречал на приемах и балах, куда ходил вместе с Эльеном. Тех, где старший лишь приказывал младшему, а у того в глазах проглядывала тоска. Оказывается, все отличие было только в воздушных замках, что я понастроил сам себе. Я не питаю иллюзий и не верю, что мне удастся сохранить себя, когда Грино возьмется за дело всерьез. А главарь возьмется, я уверен, ведь славится он тем, что ни одно из порученных ему заданий не было провалено. И я не уверен, что выйдя отсюда, все ещё буду самим собой, а не безвольной куклой, послушной, словно воск рукам хозяина, какой и хотел меня видеть мой муж. Интересно вспомнит ли тогда мой князь о том, каким я раньше был? Да нет, навряд ли, зачем вспоминать об игрушке, доставляющей лишь неприятности и расстройства, верно? Но если все обстоит так, тогда ладно. Пускай Грино делает все, что ему вздумается. И я, в конце концов, сломаюсь к черту. Если Эльену нужен именно послушный, сломанный и безвольный я, то, может, незачем и бороться?