Абсолютная покорность

В десять часов, как и было оговорено, Милан в парадном наряде ожидал князя в гостиной. Эрже часто приходил на несколько минут позже назначенного времени, но парень даже не присел в кресло у камина, где обычно любил проводить время в ожидании князя, а так и стоял посреди комнаты, равнодушно глядя на язычки пламени, играющие в камине. Едва войдя в помещение, Эрже даже залюбовался супругом на несколько секунд. Поразительно, как мало времени ему понадобилось, чтобы забыть какое красивое у Милана тело, какая светлая и чистая кожа, тонкая талия, прямая спина, и как красиво отражаются в его карих глазах всполохи огня, словно сияние, вспыхивая сотнями золотых огоньков. Он хотел было подойти и обнять мужа, который выглядел так трогательно, стоя один посреди огромной комнаты, но понял, что если сделает это сейчас, то на бал они уже не попадут, и решил отложить все нежности на потом. — Милан, пойдем, – окликнул Эрже супруга, уверенно заходя в комнату и на ходу натягивая черные перчатки. Тот как-то заторможено отвел взгляд от огня, но когда понял, кто к нему обратился, тут же весь подтянулся и сжался. Эрже скользнул сосредоточенным взглядом по бледному лицу и нахмурился. Такое поведение мужа ему совсем не нравилось, он просил обучить его покорности, а не запугать до полусмерти. Как теперь понять, что напридумывал себе его рыжий, и что вдолбил в его голову Грино? — Да, мой князь, – тихо ответил Милан. И хорошее настроение старшего тут же как ветром сдуло. Ему что, теперь придется всю ночь успокаивать мужа и объяснять, что далеко не всегда обязательно вести себя, как на официальном приеме? Бандит определенно перестарался, возможно, и к лучшему, что он остался в его замке, теперь хоть будет с кого взыскать, если что. Эрже только расстроенно покачал головой и молча вышел из поместья, точно зная, что Милан последует за ним. Весь путь до дома барона Ильгриэла они проделали молча, сидя в разных концах кареты. Эрже время от времени бросал на мужа подозрительные взгляды, а тот уставился в одну точку за окном и смотрел, не отводя взгляда на протяжении часа пути. Сам прием не представлял из себя ничего особенного, все было как обычно, лощеные и знатные леди и джентльмены собрались, чтобы праздно провести время, выпить и перемыть друг другу косточки. Эрже и не пошел бы на это сборище шакалов, да ещё и на вражеской территории, – барон Ильгриэла как раз принадлежал к оппозиционной партии, — если бы не внезапно пришедшая в голову идея окончательно испытать Милана на публике. Ведь дома муж всегда мог быть и ласковым, и покорным, а срывался лишь на приемах, когда ощущал враждебное отношение к себе окружающих. На самом деле эти падальщики, именующие себя высшим светом, ненавидели практически всех придворных, включая и самого князя, вот только Милан всегда воспринимал эту неприязнь острее, чем остальные. Первым делом их вышел поприветствовать сам хозяин приема . Барон был одним из самых отвратительных людей на всем этом сборище, и даже сам себе Эрже не решался признаться, что в глубине души был рад, что Милану пришло в голову провернуть ту шутку на балу месячной давности. — Князь Эрже, Милан, как давно мы не видели вас в свете, – голос барона так и источал притворное добродушие, а намек был более, чем прозрачен: вместе со статусом младшего мужа князя, Милан также получил титул виконта, благодаря, в том числе, и личному расположению его величества, который встречался с юношей всего раз, но отметил его благодаря замечательному чувству юмора и остроте языка. Так что подобное обращение уже можно было счесть за неуважение, и князь с опаской кинул взгляд на мужа, ожидая увидеть у него на лице злость или раздражение, но, к его удивлению, лицо Милана оставалось все таким же безмятежным, словно он ничего и не слышал. — Мы уж было заволновались, не случился ли у вас какой разлад, все-таки дело молодое, а Милан такой… — барон на секунду замялся, словно подыскивая слово, – привлекательный молодой человек, – с неприятной улыбкой закончил Ильгриэл. На этот раз даже Эрже заскрипел зубами, это был уже не завуалированный намек, а практически прямое оскорбление, как если бы барон назвал его мужа ветреным или легкомысленным. Князь был почти уверен, что вот сейчас Милан не сдержится и все-таки выскажет барону все, что накипело, но, кинув на него взгляд, замер в изумлении: лицо мужа хранило все то же безразличие, Милан лишь перевел на князя взгляд, словно спрашивая: «Нужно ли мне как-то отреагировать?». Эрже лишь стиснул зубы и неожиданно для самого себя, плюя на все правила этикета, выдал: — Не могу не согласится с вами, барон. Мой муж действительно очарователен, той самой естественной красотой юности, что присуща так немногим, — намек был бы ясен даже дураку, и лицо барона пошло красными пятнами, от воспоминания об унижении, которое он испытал на балу чуть больше месяца назад. Не обращая более внимания на Ильгриэла , они с мужем прошли вглубь зала, хозяин бала лишь проводил их тяжелым взглядом. Весь вечер прошел гладко, как и ожидалось. Милан не язвил, не огрызался и не острил по своей привычке, даже если неприязненная нотка в словах собеседника была более чем очевидна. Князь в который раз чертыхнулся про себя на собственную глупость. Почему ему не пришло в голову раньше спросить мужа отчего тот так безответственно себя ведет? Князь, конечно, знал о причине вызывающего поведения мужа, но даже не догадывался, что на деле все это выглядит так мерзко. Эрже и сам с удовольствием бы вызвал на дуэль некоторых гостей, несмотря на то, что они запрещены. — Милан, пошли потанцуем? – наконец обратился к мужу князь, когда поток желавших поприветствовать их иссяк. Юноша кивнул и принял протянутую руку. Музыка была совсем неплоха, а танцующих не так уж много, да и движения Милана в танце были, как всегда, изящными и отточенными, но все же Эрже отчетливо ощущал, что чего-то не хватает. Милан словно давал кому-то уроки танцев, а не танцевал с любимым мужем. Обычно младший всячески пытался дразнить Эрже: то прижимался к нему гибким и стройным телом, то утыкался носом князю в плечо, обдавая его своим горячим дыханием, то поглаживал пальцем запястье мужа, а сейчас ничего этого не было. Лишь четкие и правильные движения. Эрже нахмурился. Сколь далеко простирается обида его мужа? Как долго князю придется добиваться прощения, и как ему это сделать? Странное дело, но за годы жизни вместе, на памяти князя муж первый раз серьезно обиделся на него. И князю очень не нравилось поведение Милана, тот словно стал безразличным ко всему, что его окружало. — Поехали домой, а? – устав от молчания мужа и ужимок гостей спросил князь. Милан лишь кивнул головой, так, словно для него не имело никакого значения останутся ли они тут до утра или поедут домой прямо сейчас. Эрже тяжело вздохнул, уже не удивляясь подобному поведению мужа. — Ты молодец, хорошо держался, – князь привычным жестом взлохматил волосы мужа, надеясь хоть так добиться от него реакции, но тот лишь кивнул головой и пробормотал себе под нос слова благодарности. Князю не терпелось скорее приехать домой и там уже расшевелить Милана одному ему доступным способом. После часа пути настроение князя окончательно испортилось, молчание мужа угнетало его, ведь обычно Милан был живым и очень разговорчивым, и частенько своей болтовней скрашивал длительные поездки, сейчас же он лишь угрюмо сидел, не произнося ни слова, и князя расстраивало подобное настроение мужа. С Миланом определенно было что-то не так, вот только что, князь никак не мог взять в толк.