Абсолютная покорность

В комнате стояла тишина, нарушаемая лишь треском огня в камине. Грино, все так же не глядя на парочку, застывшую в дверном проеме, присел в кресло, из которого поднялся всего пару минут назад. Затем тяжело вздохнул, не зная как начать. Несмотря на то, что благодаря своему ремеслу, ему за все эти годы приходилось играть разные роли во всевозможных спектаклях, психологические игры главарь никогда не любил. Но в данном случае он просто не смог удержаться от того, чтобы не наказать Эрже за его глупость так, как он того заслуживал. Впрочем, Грино даже не рассчитывал на подобный эффект. Нет, главарь, конечно, догадывался, что князь не столь равнодушен, как хочет показать. Вспомнить хотя бы взгляд князя, когда муж признавался Эрже в любви, но все-таки поверить, что тот действительно настолько любит мужа, что будет готов отдать ради него и титул и свое поместье, было сложно. Впрочем, глаза не врали, князь не смог бы так сыграть, даже если и обладал бы выдающимся актерским талантом. Грино только ещё раз тяжко вздохнул и покачал головой, поражаясь про себя тому, что творится в этой стране. Брак – священнейший из человеческих союзов, здесь превратили почти в рабовладение. Младших жен и мужей используют, как разменные монеты в политических играх, буквально продают и покупают. И после этого их, словно в насмешку, ещё и называли спутниками жизни. Как же! Да ни в одной из соседних стран не было таких варварских обычаев. Старший, младший – да какая к черту разница, кто главнее, когда влюблен? Правда, это если речь идет о любви, как, вон хотя бы у этих двоих, а в большинстве-то случаев – похоть, выгода, политика. Впрочем, плевать. Кому какое дело? Единственное, о чем Грино жалел, так это о том, что все эти законы калечили судьбы таким вот молодым да ранним, как князь с Миланом. Возможно, не вдалбливай родители и учителя с детства в голову Эрже, что он глава семьи, и лишь его решение имеет вес, он и не стал бы относиться к мужу, как к домашнему зверьку, которого нужно воспитывать и укрощать. Да и не думай Милан, что раз он младший, то не имеет права и слова поперек сказать, разве позволил бы он так обращаться с собой? Разве принял бы покорно решение князя? Но что может исправить один-единственный наемник, который и сам-то далеко не без греха перед Богом? Да, верно, ничего. Ну, разве что немного подтолкнуть этих двоих друг к другу. — Значит так, князь, – резко поднимаясь из кресла, проговорил Грино, и замер на пару мгновений, ожидая, когда Эрже переведет на него бессмысленный взгляд, — Слушай внимательно и запоминай. — Ты сам предал своего мужа, сам отдал его мне, — голос Грино звучал резко, пожалуй даже чересчур, но только так сейчас можно было достучаться до придавленного горем Эрже. Пусть чувствует боль, шок, главное не дать погрузиться в эту затягивающую трясину, имя которой отчаяние, – Думал ли ты о чувствах Милана, отрекаясь от него? Князь лишь молча смотрел на Грино, не выпуская мужа из рук, но главарь был уверен, что его слышат. — Нет, ты не думал, можешь даже не отвечать. Ты не видел в нем человека, у которого тоже есть свои чувства и желания. Как думаешь, что он ощутил, когда ты отрекся от него, а в ответ на его признание в любви, эту последнюю попытку достучаться до тебя, лишь попрекнул его положением и заставил подчиниться приказу? Что он, по-твоему, должен был подумать?! – повысил голос Грино. Он видел, как стремительно бледнеет Эрже, хотя, казалось бы, куда уж? Но нет, его кожа приобрела уже сероватый оттенок. На него жалко было смотреть, но Грино было жизненно необходимо донести до князя понимание. Тот пожалел о своем поступке, но ещё не понял, что неверным было не само решение, а его отношение к любимому человеку. — Что ты отверг его, что он тебе больше не нужен. А возможно, что и не был нужен никогда. Теперь ответь: задумывался ли ты хоть на миг о мыслях и чувствах любимого человека? – на этот раз Грино замолчал, с одной стороны давая возможность себе перевести дыхание, с другой — давая князю осмыслить все, что тот сейчас услышал, и дать ответ. Спустя пару секунд напряженного молчания князь лишь покачал головой. Жестокость слов Грино, почти бесчеловечная, сейчас даже, в некотором смысле, помогала ему справляться со всеми нахлынувшими чувствами. Так хотелось, чтобы хоть что-то причинило боль, если не равную, то близкую к той, что в свое время причинил он сам. Лучше уж так, чем утопать в осознании собственной вины перед Миланом. К тому же слова Грино… Тот был прав, сотни раз, черт его возьми, прав. И сейчас резкий и громкий голос наемника был единственным, что не давало погрузиться в пустоту. — Тогда скажи мне: что бы ты отдал ради того, чтобы переиграть все и изменить свои слова? – внезапно произнес Грино, переходя от обвинения к главному вопросу. — Все, — хрипло выдавил из себя князь. Нет, лучше бы наемник продолжил обвинять… Зачем? Зачем давать такую бессмысленную надежду? Это в сотни раз больней, чем чувство вины, думать о том, как все могло бы быть, если бы не его неосторожные слова, глупое решение. Боги, как много он заплатил за свою недалекость. Да что там он, как много отдал Милан… Эрже почувствовал, как защипало глаза, и с непривычки даже не сразу понял, что это, горячее и влажное, струится по щекам. А когда понял, почему-то было уже плевать, что он, князь Эльен Эрже, плачет перед каким-то наемником. — Так не пойдет, князь… — протянул Грино, почему-то не насмешливо, хотя сейчас бы самое время посмеяться над ним, слабым и униженным. Ведь князь не смог сберечь даже того, кто доверился ему полностью, вверяя жизнь в руки. Мысли Эрже прервал голос Грино, продолжившего свою мысль: — Скажу конкретно. Что. Ты. Готов. Отдать? – произнес наемник медленно и с расстановкой. — Я же говорю, все: титул, деньги, поместье, все, что угодно! – с жаром воскликнул князь, словно желая доказать собеседнику искренность своих намерений. — Нет, это никому не нужно. Да и потом, ты отнял у Милана гораздо больше, чем стоит все твое состояние и титул… — Грино лишь покачал головой. Он знал, какого ждет ответа, именно потому, что ответил бы так сам. И пока Эрже сам не осознает, что действительно готов пожертвовать ради любимого именно этим, объяснять бессмысленно. Эльен смотрел на Грино почти беспомощным взглядом, почему-то появилось ощущение, что сейчас от его ответа зависит очень и очень многое, а в груди, невзирая на все доводы рассудка, вспыхнула иррациональная надежда. — Ну же Эрже, думай, что в сотни, тысячи раз для тебя ценнее, чем все богатства. И готов ли ты этим пожертвовать? – подтолкнул Грино к нужному решению. Как назло в голове у князя была такая каша, что понять, чего хочет от него Грино, не представлялось возможным. Перед глазами все расплывалось из-за позорных слез, и он не мог даже рассмотреть выражение лица наемника. Чего тот пытался добиться? Какого ответа? Эрже перечислил все, что у него было. Что может быть ещё ценнее? И словно молнией в голове проскочила догадка. Неужели все так просто? Ну, верно, что же может быть дороже? -Жизнь? – хрипло отозвался князь, смаргивая соленую влагу и вглядываясь в лицо Грино. Он понял, что нашел верный ответ ещё до того, как тот произнес хоть слово. По тому, как смягчились черты лица наемника, который сейчас смотрел без злости, но с какой-то странной заботой. — Верно, она ценнее всех поместий и титулов. Но готов ли ты отдать её, чтобы вернуть все как было? Эрже замялся всего лишь на секунду, и та потребовалась его измученному сознанию на то, чтобы осознать смысл слов наемника. Надежда вспыхнула в груди неудержимым огнем. Неужели это возможно? Нет, князь не хотел умирать. Напротив, сейчас, когда слова Грино, наконец, поселили в нем надежду на то, что все могло бы быть по-прежнему, ему, как никогда, хотелось жить. Но как жить дальше самому с тем чувством вины, что свалилось на него? Нет, уж лучше пусть ценою станет его жизнь. Это его слабость, но если эта слабость поможет спасти Милана, то он готов её признать. — Да, — хрипло, неожиданно четко выдохнул князь. — Это все, что мне нужно было узнать, — потеплевшим тоном проговорил наемник. Нет, князь не поумнел. Он все так же опрометчив в своих решениях и по-прежнему слишком поспешен, но на этот раз он думает не о себе. А опыт и знания приложатся потом. — Тогда слушай… — начал, было, наемник, но тут же прервал сам себя: — Да отпусти ты его, наконец, никуда он не убежит, — Грино кивком указал на Милана, которого князь все так же держал в своих объятьях, то ли забыв об этом, то ли вовсе не желая отпускать, — А лучше просто посади его в кресло, так будет удобнее. Что там имел в виду наемник, Эрже не понял, но послушался. Уже как-то почти привычно, не ощущая ни недоверия, ни страха по отношению к этому мужчине. Странно, но то, что делал сейчас Грино, все то, что он говорил, больше походило не на жестокие и расчетливые оскорбления, а на выговор строгого отца. Отчего-то ему хотелось верить. — Так вот. Способ вернуть все, как было, есть, — наемник замолчал, давая князю несколько секунд на то, чтобы осмыслить сказанное. Эрже тем временем снова и снова прокручивал слова Грино у себя в голове, не в силах поверить, что на самом деле есть возможность все исправить. Внезапно пришло понимание, что Грино знал об этом с самого начала и все, что он тут говорил, было лишь хорошо отыгранным спектаклем, но обиды или злости не было. В конце концов, он заслужил и не такое. — Что мне для этого нужно сделать? – вспомнив слова Грино, пробормотал князь. Неужели вопрос о том, чем он готов пожертвовать, был не праздным? Но в таком случае… Впрочем, о чем он? За несколько минут его решение не изменилось, хватило лишь короткого взгляда на мужа, чтобы понять, что он готов на все, чтобы вернуть его из этого состояния. — Да успокойся ты, — усмехнулся Грино, поняв по нахмуренному лицу князя, какое направление приняли его мысли, — Мне просто важно было, чтобы ты осознал, насколько он для тебя дорог. На самом деле, от тебя практически ничего не требуется. Мне не так уж нужны твои деньги, я давно уже могу позволить себе не только выбирать заказы, которые буду выполнять, но и вовсе уйти на покой, если появится такое желание. Поэтому вопрос оплаты для меня не стоит, а единственное, что держит меня в этом деле – это мои ребята, ставшие для меня неким подобием семьи. Но сейчас не об этом. В общем и целом, мне вполне достаточно будет тех денег, которые ты мне пообещал изначально. Вот только дело ведь не в том, что нужно мне. — А в чем? – с опаской переспросил князь, внимательно вглядываясь в лицо наемника. Что ещё может помешать ему исполнить обещанное? — В общем, смотри, — Грино подошел к неподвижно сидящему в кресле Милану и осторожно повернул его голову на бок так, что князь снова встретился глазами с мужем и, вздрогнув, поспешил отвести взгляд. И только спустя пару секунд, собравшись с мыслями, он обошел вокруг кресла и встал за плечом у наемника, а когда тот отвел прядь с виска мужа, заметил мелькнувшую золотистую руну. Не оставалось никаких сомнений, что это след от какого-то заклятья, вот только какого? — Что это? – наконец решил спросить князь, так и не дождавшись объяснений от сосредоточенно вглядывающегося в руну наемника. — Ах да, — словно очнувшись от своих мыслей, ответил Грино, переводя взгляд на князя и отпуская волосы Милана, — В свое время я довольно активно практиковал магию, не то чтобы мне это сильно нравилось, но способности у меня были довольно неплохие. Потом я, конечно, все это забросил, но некоторые базовые знания у меня остались. Я не солгал тебе, когда сказал, что никакие маги не берутся работать с разумом человека. Но, в принципе, есть некоторые, довольно опасные, заклинания, влияющие на сознание, заставляющие людей совершать несвойственные им поступки, внушающие определенные эмоции и мысли. Проблема в том, что рано или поздно все это влияние сходит на нет. Все внушения забываются и рассеиваются, стертая память восстанавливается и так далее. Но во всех правилах есть исключения. Например, чтобы появилась возможность окончательно и бесповоротно стереть человеку память, есть специальное заклинание, называемое «Точкой отсчета». Суть его состоит в том, чтобы оставить возможность окончательно и бесповоротно отделить и стереть воспоминания, которые человек получит с момента воздействия. Технологию, думаю, тебе рассказывать бессмысленно, но суть ты уловил, верно? Князь лишь кивнул в ответ, пытаясь хоть как-то разобраться в той лавине информации, которую вывалил на него Грино. В общем, единственное, что Эрже было понятно, так это то, что заклятие, которое сможет снова сделать Милана прежним, все же существует. — А теперь я хочу выложить все карты, – наконец заговорил Грино после нескольких секунд молчания, так и не дождавшись от князя вопросов, — Я, как ты и предполагал, с самого начала догадывался, что ты не будешь доволен результатом моей работы. Ты выглядел самодуром и глупцом, но не бесчувственным садистом, помешанным на подчинении. Не знаю, какие у тебя были причины, чтобы поступить так, как ты поступил, впрочем, мне это и не интересно. Суть в том, что, изначально предвидя такой исход событий, я воздействовал на твоего мужа заклятием «Точки отсчета». То есть, стоит мне сейчас произнести коротенькую формулу отмены, и парень действительно станет прежним. По лицу князя проскользнула счастливая улыбка, и он на секунду прикрыл глаза, чтобы не показать своих эмоций. Почти бестелесная до этого момента, надежда, наконец, приобрела очертания и превратилась в уверенность – все ещё можно вернуть. Какой ценой, не важно, главное, что ещё не все потеряно. — Но дело ведь не в этом, князь, — нахмурившись и посерьезнев, пробормотал бандит, — Я наложил заклятье на Милана в тот момент, когда только начинал свою дрессировку, — Эрже немного передернуло от термина, а в груди всколыхнулось едва утихшее чувство вины. Тем временем, Грино продолжил: – То есть, едва привез его в свое поместье. Да, после разрушения заклятия твой муж забудет весь этот месяц и вновь станет прежним, но сам момент твоего предательства останется в памяти. И тут уж я, действительно, не знаю, как ты сможешь выпросить у него прощение. — Я сделаю все что угодно для него, лишь бы доказать, что я действительно люблю его. А даже если после всего этого он не сможет простить меня… — князь тяжело сглотнул, кинув быстрый взгляд на сидящего в кресле мужа, но все же, пересиливая себя, продолжил: — тогда я просто отпущу его. Пусть будет счастлив без меня. На несколько секунд в комнате воцарилось молчание, а потом Грино, словно отвечая на какие-то свои мысли, покачал головой и почти тут же заговорил: — Нет, он не будет счастлив без тебя… Странно, но даже несмотря на все то, что ты наделал, он все равно продолжал любить тебя. Я впервые вижу, чтобы такой человек добровольно сдавался просто потому, что кто-то хочет видеть его безмолвной марионеткой. Нет, он, конечно, долго сопротивлялся, но это были лишь попытки сохранить остатки гордости, в глубине души, как мне кажется, он почти сразу принял мысль о своей судьбе. Раз уж то, что ты натворил, не смогло отвернуть его от тебя, я могу тебе с уверенностью сказать: он не сможет без тебя жить. Существовать, возможно, но счастливо жить – не сможет. Но вопрос даже не в этом. Он сможет простить, пусть не сразу, но все же он простит тебя, в этом можешь не сомневаться. Но доверие… Ты так легко, походя, разрушил почти безграничное доверие к себе, что даже я не могу найти способа, который поможет тебе вернуть его. Эрже лишь молча и пристально смотрел на наемника, не смея нарушить молчание. Грино явно раздумывал над чем-то, и князь боялся вспугнуть его мысли. Ведь каждая из них может оказаться решением. Эльен никак не мог понять, зачем наемнику все это? Зачем такому человеку, как он, носиться с ним и Миланом, как с писаной торбой? Почему бы просто не взять деньги и не уехать, оставив князя наедине с отчаянием и чувством вины? Хотя Грино же говорил, что деньги для него не проблема. Но в таком случае, зачем он вообще взялся за это задание и взвалил на себя такую ответственность? Этот вопрос так и грыз Эльена изнутри, не давая сосредоточиться на решении собственной проблемы. — В общем, слушай, — без перехода начал Грино, тут же приковывая к себе внимание Эрже, — Ответа на этот вопрос я тебе не дам, но и не высказать то, что понял, не могу. Твой муж и ты сам, вы не сможете быть счастливы в таком браке. — Но ты же сам сказал…— начал было князь, нахмурив брови, но Грино не дал ему закончить. — Я сказал, что он не сможет быть счастлив вдали от тебя. Ты, кстати, тоже. Но сейчас я говорю не о вас двоих, а о самом вашем браке. Старший, младший. Все это разделение возможно и подходит кому-то, но не вам. Ни один из вас не создан, чтобы беспрекословно подчиняться. Просто так сложилось, что у тебя есть титул, ты старше, хотя я не сказал бы, что мудрее. И Милан вынужден подчиняться тебе, раз уж принял роль младшего. И он даже искренне старался, как я полагаю, но в глубине души никого не может устроить подобное положение дел. Всю жизнь быть на вторых ролях, беспрекословно подчиняться пусть даже любимому человеку. Это неимоверно сложно с его вспыльчивым и несдержанным характером. Вот и выливалось это недовольство в неповиновении. И я бы не сказал, что это его вина… — Я понял твою мысль, Грино. – нервно запустив руку в волосы, пробормотал князь, — Но что же я могу сделать. Развод? Слишком публично, скандал, да и потом, как я смогу обьяснить то, что он останется рядом со мной? К тому же Милан очень болезненно реагирует на все эти шепотки за спиной, а я даже представить себе боюсь, что будут шептать после нашего развода. — Я не знаю, Эрже. Правда, не знаю, — задумчиво протянул наемник, — Вы все так привыкли к этому, что считаете нормальным… – пробормотал Грино себе под нос. – Я не отсюда родом, и потому прекрасно осознаю, какие варварские и неправильные у вас обычаи. Эти браки по принципу «старший – младший», это такая несусветная ересь, что мне даже думать об этом противно. Чтобы я помыкал любимым человеком, только потому, что так положено по статусу? Чтобы он слушался меня не потому, что доверяет мне и любит меня, а потому что обязан? Даже если я скажу ему прыгнуть со скалы? А потом ещё и буду в своем праве наказать его за ослушание? Подумай сам, я не подталкиваю тебя к тому или иному решению, это ваша с мужем жизнь, вам и решать. На несколько минут в комнате воцарилось молчание, каждый из мужчин думал о чем-то своем. Грино знал, что можно было посоветовать князю, если тот действительно будет готов пожертвовать всем ради мужа, но тот должен был дойти до этого своим умом, чтобы впоследствии ему некого было винить за свое решение. — Я действительно не смогу провернуть развод так, чтобы об этом не сплетничали, — размышлял вслух Эрже, — и я не собираюсь делать из Милана любовника, который не будет мне официальным мужем, но все равно останется при мне. Это все слишком сильно ударит по моей репутации, и я даже не представляю, как я буду из этого выкручиваться так, чтобы это не коснулось ещё и Милана. — Ты прав, князь… — задумчиво протянул наемник. – Ищи решение. На несколько секунд воцарилось молчание, после чего, Эрже грустно улыбнулся и произнес: — Отказаться от титула? Я могу сделать это, но кем я останусь? Бесполезным и никчемным прожигателем жизни? Сомневаюсь, что Милану будет хорошо с таким мужем. — Во-первых, князь, тебе давно пора понять, что муж любит тебя не за то, что ты такой красивый и богатый, а вопреки тому, что ты самонадеянный осел, — слова Грино звучали едко и насмешливо, но сейчас эта насмешка вызывала не злость и раздражение, а улыбку, — Ему будет плевать на твое положение, к тому же, он, наверняка, будет счастлив избавиться от такого бремени, как звание младшего мужа. Красивой куколки при старшем. Хотя тебе лучше спросить об этом у него. — Да нет, я тоже уверен, что он будет рад, – пожал плечами Эрже, — Я не признавался себе, но в глубине души чувствовал, что его тяготит нынешнее положение вещей. — Ну а тебе самому все это нравится, князь? Все эти политические игры, где тот, кто вчера был твоим союзником, готов вонзить тебе кинжал в спину? – голос наемника прозвучал почти грустно, и Эльен вскинул на него удивленный взгляд. Создавалось ощущение, что наемник знает, о чем говорит, хотя, казалось бы, откуда об этом знать бандиту? — Я не знаю, — ответил князь на заданный вопрос, спустя несколько секунд раздумий, — Меня с детства готовили именно к этому, с детства твердили, что сын семьи Эрже просто не может быть никем иным, кроме как приближенным короля. Я просто никогда не задумывался, что может быть иначе. — Так подумай, князь, подумай, прояви хоть раз в жизни ответственность, – жесткий тон Вальди заставил князя вздрогнуть, — Осознай, что в твоих руках не только твоя жизнь, но и жизнь человека, который тебя любит. Прекрати разыгрывать из себя беспомощного дурака, включи голову и реши, что и как в своей жизни ты готов изменить ради того, чтобы он был счастлив. На этот раз, князь, это будет только твой выбор. К тому же, я заранее тебя предупрежу, чтобы ты не строил пустых надежд, как бы ты не поступил сейчас, ваши отношения уже никогда не будут прежними. Возможно, тебе в какой-то степени удастся вернуть доверие, и то на это ты потратишь не месяц, и даже не год. Но того мальчика, который заглядывал тебе в рот и ловил каждое твое слово, уже не будет. — Я понимаю… — устало спрятав лицо в ладони, пробормотал князь, — Теперь понимаю. — Хорошо, что хотя бы теперь ты это понимаешь, — пробормотал наемник себе под нос, — Эрже, помоги мне его подержать, – произнес Грино, заходя за спинку кресла, на котором сидел Милан, и кладя руку на висок юноши. Эрже не до конца понял, что от него хотел главарь, но все же положил руки мужу на плечи. А спустя пару секунд увидел, что Грино имел в виду. Как только наемник начал произносить первые слова на незнакомом князю языке, Милан тут же выгнулся дугой в руках князя, и только навалившись на мужа практически всем телом, тому удалось не дать юноше вывихнуть себе суставы. Еще несколько секунд продолжалась эта пытка, а затем бьющееся под князем тело затихло, и Милан, издав едва различимый стон, потерял сознание. Князь скользнул беглым взглядом по лицу любимого и отметил про себя, каким бледным и осунувшимся оно выглядит. Хрипло сглотнув от вновь нахлынувшего чувства вины, он мягко отвел прядь с виска, на котором раньше была руна. Знак исчез. — Теперь пусть выспится до вечера, когда очнется, последнее, что он будет помнить, это как я привез его в поместье. Эрже лишь кивнул, соглашаясь со словами наемника, и, аккуратно подняв мужа на руки, перенес его на кровать, заботливо укрыв одеялом. Так хотелось сейчас нежностью и заботой загладить свой проступок, но даже в самых смелых мечтах Эльен не предполагал, что одного его раскаяния будет достаточно. В глубине души, выслушав все аргументы Грино, он уже принял свое решение. — Теперь, князь, у тебя есть полдня, чтобы обдумать то, как ты собираешься просить прощения у мужа, и то, как вы в дальнейшем будете жить. А я поехал, я больше ничем не смогу тебе помочь. Да и не хочу, если честно. — Постой, а как же… — Эрже замялся, — твое вознаграждение, ты ведь хотел бы что-нибудь? Сейчас можешь просить что хочешь, и того будет мало. Ты вернул мне жизнь, и даже больше, – грустно улыбнулся князь, вспоминая свое обещание пожертвовать жизнью ради любимого. В новом свете каждый поступок и каждое слово Грино обретали свое, особое значение. — Твой домоправитель уже дал мне тот миллион, что ты обещал. Деньги интересуют меня далеко не в первую очередь, я же говорил об этом. — Но тогда зачем ты все это делал? – недоуменно спросил Эльен. – Ты бандит, ты можешь быть очень жестоким и уж точно не похож на благодетеля и защитника угнетенных. Зачем ты потратил столько времени, чтобы помочь? — Хмм… — Грино задумался на несколько секунд, словно и правда подыскивал ответ на этот вопрос. – Будем считать, что вы с мужем мне напомнили кое-кого, и это воспоминание было приятным. Большего я тебе все равно не расскажу, князь. Эрже не нашел, что на это ответить и лишь кивнул, переводя взгляд на лежащего на кровати мужа. Он слышал, как тихо прикрылась за Вальди дверь, но не стал поворачиваться. Сейчас самым главным было придумать, как сделать так, чтобы муж смог поверить в его искренность. Все остальное до поры до времени не имело значения.