Абсолютная покорность

Первым, что я увидел, когда открыл глаза, стал потолок гостевой спальни. Вполне привычный и обыденный вид, но изнутри терзало какое-то чувство неправильности всего происходящего, как если бы я четко помнил, что заснул в другом месте. Вот только я не помнил. В голове было пусто, в горле першило, словно я перебрал вина на одном из балов, и я бы даже решил, что так оно и было, если бы не данное самому себе однажды обещание никогда не пить на таких мероприятиях. Но если не вино, тогда что? Почему в голове такой туман, а самочувствие, будто я провалялся в лихорадке не меньше месяца? Возможно, я и вправду болел? При попытке вспомнить, что со мной случилось, голова взорвалась почти оглушающей болью, так, что я на секунду зажмурил слезящиеся глаза, но это, как ни странно, помогло. Воспоминания, поначалу бессвязными отрывками всплывающие в памяти, постепенно складывались во что-то более-менее осмысленное. Правда, пока это были по большей мере не факты, а чувства, но я давно привык оценивать мир через собственные ощущения и настроения других людей. Я помнил, что сделал что-то очень плохое, помнил чувство вины перед Эльеном, его гнев, а затем и холодность. Помнил, как долго он раздумывал над моим наказанием. Затем…Что же случилось позже? Ах, да, муж зачем-то позвал меня к себе, там был какой-то человек, брюнет с длинными волосами и хищным взглядом, я четко помнил его лицо, но имя крутилось на языке и никак не всплывало в памяти. И что же было дальше? Потом было чувство стыда, а затем боль, такая яркая и сильная, что я даже сейчас сжался при воспоминании о том ощущении, пожалуй, от него и нужно отталкиваться. Что причинило эту боль? Слова? Их точно сказал Эльен, не тот мужчина. Нет, муж не просто сказал, он что-то сделал. Черт возьми, мне надо вспомнить хотя бы собственные мысли! Ах да, вот отрывок: я почему-то думал, что обо мне говорят, как о рабе. «Единственное, что мне нужно от него — это покорность» — прозвучал в мыслях голос Эльена. Ну, точно, он говорил так обо мне. Муж хотел, чтобы я был покорным… Нет, не просто хотел, он приказал кому-то научить меня покорности. Тому мужчине. Так вот откуда то ощущение страха и беспомощности — мой муж отдал меня… Кому? Я слышал его имя раньше, в этом я уверен, оно так сильно напугало меня тогда. Это жестокий человек. Жестокий… Грино Вальди! Боже, как я мог забыть? В голове промелькнули отрывки воспоминаний о наемнике: вот мы с ним и его людьми едем в поместье, Грино показывает мне мою новую комнату, пощечина, вторая… А потом словно белым покрывалом затянуло память. Нет, что-то было ещё, я это точно знаю, ощущаю всем нутром, но что – не помню, хоть убейте. Хотя сейчас это и неважно, если все, действительно, правда, если это не страшный сон и не бред, то… Я сглотнул противный комок, подкативший к горлу при осознании, что все это: предательство мужа, поездка к Грино — не шутка разыгравшегося воображения. Но почему же тогда я здесь? Почему не в той тесной конуре? Как могло случиться так, что Грино не выполнил свое задание? Или это Эльен передумал? Впрочем, это вряд ли, зачем ему это делать? Столько вопросов, и так раскалывается голова. Скосив глаза налево, я замер, ещё больше удивленный представившимся мне зрелищем. Рядом со мной прямо в одежде спал Эльен. Его лицо выглядело осунувшимся и даже каким-то чуть-чуть постаревшим. Я не посмел потревожить его, таким измученным он выглядел, лишь протянул руку и зачем-то провел пальцем между его бровей, разглаживая залегшую там морщинку, которую я раньше не замечал. Хотелось разбудить Эльена, попросить обьяснить, что здесь творится и почему я дома, а не в логове у Грино, но в то же время хотелось продлить это мгновение, когда я мог касаться его, не опасаясь, что меня оттолкнут. Я осторожно прикоснулся к складочке у губ и едва не упустил тот момент, когда князь медленно открыл глаза и посмотрел на меня в упор. Почти тут же отдернул руку, прокляв себя за неуместные желания и беспечность. Прежде мы с мужем частенько просыпались вместе и подобные касания не были такой уж редкостью, но то было раньше. До того, как я узнал, что являюсь для мужа лишь игрушкой. На несколько секунд в комнате воцарилась тишина, и я, не зная, как должен вести себя… как бы Эльен пожелал, чтобы я себя вел, отвел взгляд и пробормотал: — Прости…те, — это было так непривычно. Я никогда не обращался к мужу на «вы» наедине, но откуда я мог знать, что именно он подразумевал под словом «покорность»? К тому же сейчас, когда в голове все ещё звучали некоторые его слова, я чувствовал себя неуютно, находясь с ним наедине. Словно это одновременно был и мой муж, и чужой человек. И как вести себя с ним теперь, я не имел ни малейшего понятия. Тишина, повисшая после этой фразы, была какой-то словно звенящей. Я был уверен, что сейчас услышу резкую отповедь или же и вовсе буду проигнорирован. Но то, что случилось дальше, заставило меня вздрогнуть от неожиданности. Быстрым движением Эльен схватил меня за руку, а затем медленно, как-то нерешительно поднес её к своему лицу. И только спустя несколько мгновений я понял, что он просто-напросто вернул мои пальцы на то же место, где они были, до того, как я отдернул ладонь. Князь не сжимал крепко, так что я с легкостью мог бы забрать руку, если бы захотел, но я только смотрел в его глаза, пытаясь разобрать их выражение и понять, что муж хотел мне показать этим жестом. Вот только там смешалось столько всего, что я и предположить не мог, что же он сейчас чувствует. То ли гнев, то ли разочарование, то ли отчаяние. Так было неуютно и страшно под этим взглядом. И отчего-то почувствовать Эльена никак не получалось, словно он намеренно пытался подавить свои эмоции, и от этого становилось только страшнее. И я решил прямо спросить, лучше уж так, чем неизвестность: — Почему я здесь? – голос со сна прозвучал хрипло, почти неразборчиво, так что я и сам не был уверен, что Эльен меня услышит. Но повторять не стал. — Потому что месяц уже прошел, — тихо ответил мне Эльен. А потом, слегка повернув голову, на секунду прикоснулся губами к моим пальцам. Я замер, словно кролик перед удавом, не зная, как реагировать на этот жест. Эльен мог быть и нежным, и заботливым, но никогда раньше он не целовал мне руки. Не то чтобы мне этого хотелось, но… Да и не пристало так себя вести старшему! И потом, с чего он делает это сейчас? Я совсем не мог понять. Как мне вести себя с ним теперь, что говорить, что делать? — Почему я не помню этого? – наконец, выдавил я из себя. — Потому что Грино стер тебе память, — ответил Эльен, а затем, прикрыв глаза и глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, начал говорить: — Вальди выполнил мой приказ, сделал все именно так, как я говорил. Выбил из тебя все чувства, превратил в бессловесную куклу. Ничего страшнее я в своей жизни не видел. К счастью, у него был способ, чтобы исправить последствия моей глупости. То заклинание, что он наложил на тебя, когда вы только приехали к нему в поместье – благодаря ему он смог стереть тебе память об этом месяце, — все время пока Эльен говорил, я чувствовал, как он мягко поглаживает мое запястье. Смысл слов мужа доходил до меня с каким-то запозданием, я слышал его голос, но вникнуть в то, что он говорил, никак не получалось, словно речь шла вовсе не обо мне. Не знаю, наверное, я должен был ощутить радость от этих слов. Я ведь ещё тогда, месяц назад, смирился с тем, что стану покорной куклой, но внутри было как-то пусто и холодно. — Я помню все, что говорил тебе в тот день, когда отдал Грино. И про то, что мне нужна от тебя лишь покорность, и про то, что Грино может использовать любые методы, — голос Эльена звучал глухо, но он ни на секунду не отвел взгляд от моего лица, — Будь это в моих силах, я многое бы отдал, чтобы не говорить тех слов, но я не маг, да и магам такое не под силу. Поэтому мне остается только умолять тебя простить меня. Если, конечно, сможешь… Или хотя бы просто знай, что я ни секунды не считал тебя рабом или игрушкой. Даже если я сам этого не понимал, ты настоящий был мне в сотни раз дороже, чем покорная кукла, в которую тебя превратил Вальди. И сейчас дороже. Не нужно мне покорности, ничего уже не нужно. Просто будь рядом. Я отдернул руку и, прижав её к груди, зажмурился. Внутри родилось что-то такое горячее и болезненное от этих слов. Так хотелось им поверить, но всего этого было так много, так слишком… Страшно. А что, если это жестокий розыгрыш? Что, если я открою глаза, и всего этого уже не будет? Ни Эльена рядом со мной, ни его слов, ни заверений? Или если все это не больше, чем пустые обещания, ложь? Конечно, Эльен не стал бы так жестоко лгать, но…Я ведь точно так же был уверен в том, что он не станет жестоко меня наказывать, и в том, что любит. Я так запутался… Где-то в груди разлилась тянущая боль. Хотелось сжаться в комок и прижать руки к животу, чтобы защититься от этого ощущения. Я не сразу понял, что это не мои чувства, а когда понял, с удивлением открыл глаза и взглянул на Эльена. Не знаю, что я ожидал увидеть, но на лице мужа не было практически никакого выражения, он смотрел не на меня, а куда-то вдаль, я бы даже назвал весь его вид безмятежным, если бы не дымка, заволокшая его глаза. Это немного пугало. Несколько минут я не решался одернуть Эльена, а он все так же молча смотрел в пустоту. Вот только его боль в груди нарастала, будто снежный ком, не давая мне толком сообразить, что же должно означать это чувство. Наконец, я набрался смелости и тронул его за руку. Но, вопреки моим ожиданиям, муж не дернулся и не очнулся, а все так же не глядя на меня тихо заговорил: — Я предчувствовал, что ты не сможешь это простить. Да о чем я? Никто бы не смог, – Эльен усмехнулся, но так горько, что я ощутил, как сжалось что-то в груди от этой усмешки, — Но возможно ты все же согласишься дать мне ещё один шанс? Доказать, что те мои слова были ложью, показать, как ты на самом деле ценен для меня? – меня все больше поражало то направление, что принял наш разговор. Мы с мужем никогда не говорили о чувствах. Почему же в таком случае именно сейчас? Но от последовавших за этим слов, я застыл, неверяще глядя на Эльена: — Как я люблю тебя… И в этот момент к шоку, испытываемому мной, примешался почти нечеловеческий страх, исходящий от Эльена. Я поднял взгляд, и на этот раз увидел в его глазах подтверждения тому, что почувствовал благодаря своей эмпатии. Страх, первобытный, безотчетный. Такой можно увидеть в глазах уличной собаки, которая подходит к человеку в надежде получить пищу, в глубине души почти уверенная – побьют. Но чего боялся Эльен? Впрочем, у меня было предположение, вот только оно было слишком фантастическим, чтобы оказаться правдой. Мой муж, мой князь Эльен Эрже боялся быть отвергнутым. Всего месяц назад я бы отдал все на свете, чтобы услышать от него эти слова, чтобы убедиться в их искренности, но сейчас это было столь неожиданно, так не к месту, что я просто не мог поверить ни ему, ни его чувствам, которые сейчас были столь сильными, что я ощущал их почти как свои собственные. Но и промолчать, ощущая его страх, я не мог. Отчего-то понимал, что это его сломает и лишит надежды, а я не смог бы видеть его сломленного, даже несмотря на ту обиду, что ещё испытывал в глубине души. — Я не отвечу тебе сейчас, Эльен, — осторожно, едва касаясь, провел по его щеке, будто бы напоминая: я все ещё тут, рядом, не отказался от тебя и не ушел, — Возможно, позже, только не сейчас, ты веришь мне? – он лишь кивнул и тяжело сглотнул, прикрыв глаза. Наверное, старался скрыть от меня ту бурю эмоций, что захлестнула его. Вот только я-то все равно ощутил, как почти нечеловеческое облегчение смешалось с горьким разочарованием в нем. Впрочем, первое было все равно сильнее, последнее лишь легкой болезненной искоркой проскользнуло по краю сознания, — Хорошо, я согласен дать тебе шанс. «Сколько угодно шансов» — вслух я этого, конечно, не произнес. Ради него я готов был стать безмолвной куклой, ради него готов попробовать поверить снова, довериться. Впрочем, кого я обманываю, я бы не смог уйти, даже если бы он не просил прощения и не признавался в любви. Я становлюсь таким безвольным и слабым, когда речь заходит об Эльене. Противно от самого себя, но все же в этот раз у меня есть хотя бы капля надежды, если, конечно, мой дар не врет. Забавно, что эта способность, которую я ненавидел всю жизнь, сейчас стала той ниточкой, что дала мне надежду и веру. Не будь её, не знаю, смог бы я когда-нибудь поверить в искренность мужа или нет. — Спасибо… — выдохнул Эльен, когда, наконец, смог управлять своим голосом. – И ещё, я не знаю, как ты к этому отнесешься, если мои планы тебе не по нраву, просто скажи, и я не буду ничего менять, – князь замолк на несколько секунд, собираясь с мыслями, и я не стал мешать ему, молча ожидая продолжения. — Я хотел бы, чтобы мы с тобой уехали отсюда. — Уехали? – немного помедлив, переспросил я. — Я не совсем понял, что ты имеешь в виду. Переехать в другое поместье? Или что, Эльен? — Нет, не в другое поместье… — протянул муж, а затем, словно решившись на что-то, заговорил уверенней и громче: — Помнишь, когда-то ещё до свадьбы, мы с тобой говорили о том, как хорошо было бы побывать в разных странах, посмотреть на чужие обычаи? Я предлагаю сделать это сейчас. Мы сможем поехать куда тебе захочется, остаться пожить там или путешествовать по разным странам, можем вернуться назад в любой момент. Все будет, как пожелаешь. Вся эта информация не укладывалась у меня в голове, словно весь такой привычный и опостылевший уклад жизни рушился одним махом. И я все никак не мог сообразить, хорошо это или плохо. Сотни доводов и возражений всплывали у меня в голове, но я выбрал самый очевидный из них. — А как же твой пост, карьера, поместье? На кого ты собираешься все это бросить? — Поместье можно оставить, вдруг захотим вернуться? А пост и карьера… В любом случае, ты мне дороже. К тому же, один человек заставил меня задуматься над тем, действительно ли мне нравится все это, и я неожиданно для себя понял, что нет. Я не рассказывал тебе, что в детстве мечтал стать архитектором? Конечно, у меня не было и шанса, но раз уж у нас появилась возможность изменить наши жизни, то почему бы и нет? К тому же там, за границей, ты уже не будешь моим младшим. Я замер, затаив дыхание, от этих слов. Как это не буду, о чем он? Неужели солгал? Но, черт с ними со словами, мой дар ведь не мог ошибиться? — Ты не так понял, — тепло улыбнулся Эльен, заметив мое состояние, и успокаивающе погладил по волосам. — Будешь мне просто мужем. Необязательно будет слушаться, сможешь дерзить, пререкаться. Разве ты не хочешь, чтобы все было так? На равных. Я прислушался к собственным чувствам. Это казалось необычным, почти диким, но в то же время рождало где-то в животе приятное волнение, словно изнутри кто-то щекотал мягким перышком. Не будет больше приказов, не придется больше сдерживаться, бояться того, что кто-то может подумать о моем поведении, терпеть волны презрения от придворных. Всего того, что тяготило меня все то время, что я был мужем Эльена. Разве так бывает? — Хочу, — произнес я с улыбкой, — Очень хочу. Это было бы просто замечательно, но действительно ли это будет приемлемо: взять и все бросить? — Я не вижу для этого никаких препятствий. Эта жизнь тяготила и тебя, и меня, так ради чего нам мучиться дальше? Почему бы просто не пожить в собственное удовольствие? Тем более, что средства и возможности позволят нам безбедно существовать ещё довольно продолжительный срок, пока мы не сможем сами наладить свою жизнь. — Хорошо… — с облегчением выдохнул я. Все ещё опасаясь, что все, что я услышал, окажется сном или жестокой шуткой. – Хорошо, только куда поедем? — Куда захочешь, это не имеет особого значения. Хочешь, карту принесу, выберешь? – с улыбкой произнес Эльен. — Лучше принеси мне список университетов, — хмыкнул я. — Это зачем ещё? Хочешь учиться? – с интересом спросил Эльен. — Нет, я-то уже знаю, чем займусь, и этому учиться мне не нужно. По крайней мере, не в университете. — И чем же? – тут же поинтересовался муж. — Пообещай не смеяться, тогда скажу. — Обещаю, да и чего тут смеяться-то? – Эрже удивленно покачал головой. — Занятие немного не мужское, надо мной все в семье смеялись, хотя получалось у меня очень хорошо, — я сделал глубокий вдох, перед тем как признаться в собственном необычном увлечении, — Мне очень нравится шить. Ты же знаешь, что мой отец занимается тканями? И иногда из обрезов оставались небольшие кусочки, с которыми я любил играть. А потом няня научила меня сшивать их вместе. Сначала я, конечно, просто баловался, но годам к двенадцати попросил научить меня шить одежду. Мне это очень нравилось, особенно придумывать разные фасоны платьев, но, когда мне исполнилось семнадцать, отец сказал, что пора завязывать с этим бабским ремеслом, и меня стали учить экономике и торговле. Не то, чтобы мне запрещали шить, но я сам так устал от насмешек домашних, что желание взять в руки иглу, или хотя бы карандаш, чтобы начертить эскиз, не возникало. — Хорошо, поедем туда, где ты сможешь шить, – задумчиво протянул Эльен. К моему удивлению, он не смеялся и даже, кажется, не был разочарован, — Между прочим, во многих странах самые известные модельеры – мужчины, так что то, что вдалбливали тебе в голову – глупость. — Спасибо, — тихо пробормотал я, действительно чувствуя благодарность к мужу. Мне нужно было услышать, что он верит в меня и не считает мое увлечение недостойным. Ещё несколько минут мы пролежали молча, а потом я собирался было снова спросить у Эльена насчет наших планов, но вовремя заметил, что глаза мужа закрыты, а дыхание стало размеренным и спокойным. Я лишь улыбнулся и не стал будить его. Несмотря ни на что, ощущение нереальности происходящего никуда не пропало. Мне все так же сложно было поверить, что все, что я сегодня услышал от Эльена – правда, но стоило хотя бы попытаться, в конце концов, мне нечего терять. События того дня, когда он отдал меня на перевоспитание, мало что изменили для меня, я по-прежнему люблю своего мужа и по-прежнему готов многим ради него пожертвовать. А потому, мне не остается ничего другого, кроме как доверится судьбе и Эльену.