Песнь ворона

2998 г. Т.Э., Минас Тирит — Фарамир, постой! Мне не угнаться за тобой! — Тебе следует бежать быстрее! — на бегу выкрикнул младший сын наместника и звонко рассмеялся. — Фарамир! — юная девушка, подобрав подол длинного платья, бежала вдоль одной из улиц Минас Тирита, безуспешно пытаясь догнать своего верного соратника по играм. — Ты не сможешь меня поймать! — со смехом произнёс Фарамир, заворачивая за угол. Девушка последовала за ним и тут же со всего размаха врезалась в какого-то человека. От падения девушку спасли сильные руки, вовремя подхватившие её. — Прошу простить меня, — смущённо пролепетала девушка, делая шаг назад. — Бранвен?.. Девушка наконец-то взглянула на того, кто стал невольным препятствием на её пути, и почувствовала, как земля уходит у неё из-под ног. Перед ней стоял Боромир, старший сын наместника. Рядом, глупо ухмыляясь, переминался с ноги на ногу Фарамир. — Милорд Боромир… — помертвевшими губами прошептала Бранвен и низко поклонилась. — Ещё раз приношу свои извинения… — Отец искал тебя, — ледяным тоном произнёс Боромир, обращаясь к брату и игнорируя слова Бранвен. — Тебе следует заняться чем-нибудь полезным вместо того, чтобы носиться по улицам города. Что подумают о тебе горожане? — Это ты их будущий правитель, братец, а не я, — ухмыльнулся Фарамир. — А значит, бояться и уважать в первую очередь они должны тебя. Мне же позволительны некоторые вольности. — Ты будущий военачальник Гондора, — отрезал Боромир, — и тебе следует вести себя соответственно. Ступай во дворец. Фарамир, виновато улыбнувшись на прощание своей подруге, развернулся и ушёл. Девушка с тоской смотрела ему вслед. Больше всего на свете ей сейчас хотелось последовать за ним, но она не смела сделать этого без разрешения Боромира. Тот же молча стоял перед девушкой, испытующе смотря на неё. Бранвен, жутко смущавшаяся его взгляда, так же молча рассматривала мыски его сапог. Смотреть ему в глаза она боялась, заговорить первой не решалась, справедливо полагая, что это будет неслыханной дерзостью с её стороны. Немногочисленные горожане, проходившие мимо девушки и юноши, с любопытством посматривали на них, однако ни с Боромиром, ни с Бранвен никто не начинал разговора — все лишь почтительно кланялись сыну наместника. — Я заметил, что вы довольно-таки дружны с моим братом. — Юноша наконец-то решил нарушить затянувшееся молчание. Девушке почудилась лёгкая неприязнь в его голосе, однако она нашла в себе мужество поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Ваш брат славный юноша, — тихо проговорила она, — и он очень добр ко мне, несмотря на моё… эээ… происхождение. При её последних словах по лицу Боромира пробежала лёгкая тень, словно бы они доставляли ему боль. Бранвен мысленно удивилась этому, не понимая, в чём же кроется причина перемены настроения юноши. — Однако, — продолжил Боромир, совладав со своими чувствами, — он порой ведёт себя неподобающе своему положению. — Вы хотите сказать, что сыну наместника не пристало водить дружбу с простолюдинкой? — вспыхнула Бренна. — Нет же, Бранвен, я вовсе не это имел в виду, — мягко произнёс юноша. — И я вовсе не хотел оскорбить вас своими словами. Он улыбнулся, отчего с его лица сразу сошли холодность и надменность. Бранвен устыдилась своей несдержанности. — Ваш брат — прекрасный юноша и достойный сын своего отца, — промолвила она, — из него получится прекрасный военачальник. А пока имейте снисхождение к его возрасту, ведь Фарамиру всего пятнадцать лет. — Фарамиру уже пятнадцать лет. — Боромир нахмурился. — Мы живём в непростое время, и он должен понимать это. Народ должен видеть в нём своего защитника и предводителя, а не легкомысленного мальчишку. Бренна молча смотрела на него. Боромиру недавно исполнилось всего двадцать лет, но в этом юноше уже чувствовались невероятная доблесть и отвага, и с первого взгляда было понятно, что в будущем его ждёт немало славных битв, из которых он непременно будет выходить победителем. Ему суждено было увенчать себя славой, о его подвигах будут складывать легенды, Бранвен чувствовала это, но… Что-то в облике этого гордого, несколько надменного, почти никогда не улыбавшегося юноши внушало ей страх. Бранвен испытывала к нему чувство глубокого уважения и искреннего восхищения, лишённого какого-либо подобострастия, однако вместе с тем она боялась его. На вопрос, чем был вызван этот страх, девушка не могла ответить даже себе. — Вижу, мои слова о непростых временах расстроили вас, — продолжил Боромир. — Да, в ваших словах мне послышалась горечь, и это печалит меня, — грустно произнесла Бренна, смотря в сторону запада, на закатное солнце. — Но ведь надежда на лучшее есть всегда, верно? — она вопросительно посмотрела на него. Вместо ответа юноша взял её за руку и повёл вдоль улицы, к городской стене. Девушка с ужасом отметила про себя, что перчатки он снял, и теперь она чувствовала на своей коже жар, исходящий от его ладони. Бренне очень сильно хотелось освободить свою руку из плена его цепких пальцев, но это было бы неучтиво. Лишь бы матушка Телиэн ничего не узнала об этом… И наместник тоже… — Надежда есть всегда, Бранвен, — произнёс Боромир, когда они бок о бок стояли у городской стены и смотрели на Пеленнорские поля. — Главное — выбрать, на что надеяться… — А на что надеетесь вы, милорд? — рассеянно спросила Бренна. Ответа она не услышала, но, кажется, не придала этому значения. Погружённая в какие-то свои мысли, она устремила свой взгляд вдаль и не замечала ничего — ни того, что сын наместника внимательно смотрит на неё сверху вниз, ни того, что он до сих пор держит её за руку… Не заметила она и юную темноволосую девушку, которая пристально наблюдала за ними из-за угла.

***

3013 г. Т.Э., Лихолесье — Вам не надоел этот лес? За столько-то лет? — Кхира вопросительно посмотрела на молодого эльфа. — Надоел? — золотоволосый эльф по имени Мэинлир звонко рассмеялся. — Как он может надоесть? Бранвен грустно улыбнулась. Мэинлир был ещё совсем молод (по эльфийским меркам). Сколько раз на его веку лето сменяло зиму? Девятьсот раз, может быть — тысячу… Для человека это целая эпоха, для потомков же нандор тысяча лет не столь большой срок. Вероятно, Мэинлир за всю свою жизнь никогда не покидал пределов Лихолесья… Чувствует ли он себя несчастным из-за этого? Бренна взглянула в его молодое, безмятежное лицо. Вряд ли… Он искренне любит этот лес, эти вековые деревья, с ветвей которых свисал мох… Девушка протянула руку и провела ладонью по стволу древнего дуба, ощущая пальцами шершавость коры. Но ведь есть и другой мир за пределами лесного королевства! И он в сто, в тысячу раз прекраснее этих мест! Воздух там чище, огромные пауки не подкарауливают за каждым углом, и ещё там можно увидеть солнце… Здесь же постоянно царила зловещая полутьма — сквозь густые кроны деревьев, которые помнили ещё короля Орофера, не мог пробиться даже самый ничтожный лучик. Кхира (а именно так предпочитал называть её Мэинлир) искренне не могла понять, как можно любить этот ужасный лес. Как такие прекрасные существа, живущие здесь, не умерли от тоски и чувства безнадёжности, которым был буквально пропитан воздух этого места? Хотя когда-то этот лес не был таким жутким и угнетающим, это было прекрасное, цветущее место… Но эльф ведь так молод, он не мог помнить те времена… — Кхира… — Эльф осторожно тронул её за руку. — Ты чем-то опечалена? — Опечалена? — девушка горько усмехнулась. — Я нахожусь в плену у Лесного короля — этого вполне достаточно, чтобы печалиться, не находишь? — Но король Трандуил довольно добр к тебе, — возразил Мэинлир. Добр… Да, добр. Её не истязали, не подвергали пыткам, еду в её камеру приносили три раза в день, и это были не какие-нибудь объедки, а изысканные яства… Но эта доброта ничего не стоила Трандуилу. Бранвен поверила бы в его милосердие, отпусти сын Орофера её на волю. Но нет, ей было суждено встретить старость, а затем и смерть в его темнице. Единственной радостью до недавнего времени для Бренны были ежедневные прогулки, но теперь даже они стали ей в тягость. Прохаживаться по одним и тем же тропинкам изо дня в день надоело ей до зубного скрежета. К тому же её ни на секунду не оставляли в одиночестве — девушку всегда сопровождали трое или четверо эльфов. На взгляд Кхиры, это было чересчур, но король Трандуил, вероятно, считал иначе. Вот и сегодня девушка брела по тропинке в компании Мэинлира, сменившего на этом посту Гэлиона, а чуть поодаль, на почтительном расстоянии, за ними следовали трое лучников. — Наверное, король Трандуил считает меня опаснее всех здешних пауков вместе взятых, раз приставил ко мне столь многочисленную охрану, — не сдержалась Бранвен от язвительного замечания. — Ты несправедлива к нему, — тихо возразил эльф. — Он просто заботится о твоей безопасности. — О да, его доброта не знает границ! — Девушка неспеша шла по тропинке, расшвыривая ногами опавшие листья. — О гномах, которые вторглись в его владения, он тоже заботился? Тогда, пятьдесят пять лет назад? — Откуда ты знаешь? — Мэинлир заметно смутился. — Здесь не любят вспоминать об этом… Кхира почувствовала себя виноватой. О Эру, да он совсем ещё мальчишка… — Прости… — тихо пробормотала она. — Мне не следовало… — она не договорила, но эльф прекрасно её понял. — Я знаю, ты огорчена, поэтому не всегда можешь совладать со своими чувствами… Он неуверенно улыбнулся, а Кхире вдруг пришла в голову невероятная, совершенно безумная идея. Она остановилась и посмотрела на лучников, которые шли следом за ними. Они держались на некотором расстоянии от них, но наверняка слышали каждое слово, произнесённое ими. У эльфов ведь невероятно острые слух и зрение… Может, они не разберут слов, если понизить голос? В любом случае, больше такой возможности могло и не представиться, так что стоило рискнуть. Хоть Мэинлир и был её стражем вот уже несколько дней, его в любой момент мог сменить Гэлион, а с ним уже вряд ли получится договориться… — Послушай, Мэинлир… — девушка осторожно взяла эльфа за руку, чем смутила его ещё больше. — Ты никогда не покидал пределов Лихолесья? — Нет, — осторожно ответил тот, не понимая, к чему она клонит. Девушка покосилась на лучников. Кажется, они не проявляли интереса к их беседе. Что ж, прекрасно. — Так я и думала, — всё тем же вкрадчивым тоном продолжила она. — Я знаю, ты привязан к этим местам, но, поверь мне, мир гораздо более велик и прекрасен… Там, за пределами Лихолесья, ты можешь увидеть цветущие сады, необъятные поля, реки и озёра с прозрачной водой… Воздух там чистый, солнце не прячется за кронами деревьев, а звёзды… О, они не менее прекрасны, нежели те, к которым ты привык! Неужели тебе никогда не хотелось увидеть всего этого? Глаза эльфа округлились. — Кхира, я не понимаю, к чему ты клонишь… — пробормотал он. — Она предлагает тебе бежать, — раздался сзади чуть насмешливый голос. От неожиданности девушка вздрогнула и отскочила от эльфа, споткнувшись при этом об узловатый корень и грохнувшись на землю. Она была так потрясена внезапным появлением Леголаса (а этот прекрасный, мелодичный, чуть насмешливый голос принадлежал именно ему), что не нашла в себе сил подняться и продолжала сидеть на земле, испуганно таращась при этом на лесного принца. Он наверняка слышал каждое её слово: и то, как она завуалированно предложила Мэинлиру бежать, и то, как нелестно отзывалась о Трандуиле… Что же теперь будет? Девушке было страшно даже думать об этом. Однако Леголас вовсе не выглядел недовольным или разгневанным. В его взгляде, устремлённом на Бранвен, можно было увидеть лишь насмешку и малую толику тщательно скрываемого сострадания. Возможно, сегодня её и не скормят паукам, промелькнула у Бренны шальная мысль. — Да, Мэинлир, король Трандуил разозлится и огорчится, узнав, что ты не оправдал его доверия, — произнёс Леголас, однако в его голосе не было злости, скорее весёлое недоумение, и это вселяло некую надежду. — Прошу прощения, милорд, — прошептал эльф, потупив взор. Бренна почувствовала угрызения совести. Мэинлир выглядел таким несчастным, таким потерянным… И всё это по её вине. Ну зачем, зачем она завела этот разговор! Бедный мальчик, что же теперь с ним будет… — Возвращайся во дворец, — вздохнул принц. — На первый раз ты прощён, я ничего не расскажу отцу. Но впредь не совершай таких ошибок. Не стоит верить всему, что тебе говорят… Особенно смертные. Иди. Мэинлир с самым несчастным видом поклонился Леголасу, затем бросил на Бренну страдальческий взгляд и удалился. — Вы тоже можете идти, — обратился принц к лучникам. — Я сам позабочусь о нашей пленнице. Те также молча поклонились и последовали за Мэинлиром. Леголас и Бранвен остались наедине (если не считать многочисленных пауков, которые наверняка бродили где-то неподалёку). Девушка, которая так и продолжала сидеть на земле, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Смотреть на Леголаса она не решалась, но буквально кожей чувствовала на себе его взгляд. Лесной принц действительно внимательно рассматривал свою пленницу, словно в её облике появилось что-то, что ранее было недоступно его взору. — Да-а-а… — наконец насмешливо протянул он, медленно обходя девушку кругом. — И откуда в столь юном создании столько коварства? Бранвен подняла голову и робко посмотрела на него. — Я не понимаю, о чём вы, милорд, — еле слышно прошептала она. — Неужели? — Леголас изогнул бровь и улыбнулся краешком рта. Девушка, не в силах произнести хоть слово, кивнула. — Играть чувствами несчастного Мэинлира — тебе не кажется, что это несколько… подло? — Эльф, который больше не улыбался, вперил в неё взгляд, от чего Бранвен поёжилась. — Не знаю, о каких чувствах вы говорите… — пробормотала девушка. Эльф вздохнул и протянул ей руку. Бренна недоверчиво посмотрела на него. Он что, предлагает свою помощь? Но она вполне способна сама подняться на ноги… Но, тем не менее, она взялась за его тёплую ладонь. Принц рывком поставил её на ноги. Девушка поспешно, как ей казалось, отняла свою ладонь, но Леголас не мог не заметить, что она сжимала его пальцы на мгновение дольше, чем требовалось. Это несколько озадачило его. — Ты ещё не поняла, что отсюда невозможно убежать? — спросил он. — Кое-кому однажды это всё же удалось, — брякнула Бренна и тут же прикусила язык, но было уже поздно. Леголас, тем не менее, не разозлился. Усмехнувшись, он неторопливо пошёл вперёд. Он шёл, не оглядываясь, словно ему было совершенно наплевать на то, что его пленница в любой момент может попытаться сбежать. Принц словно забыл о её существовании. Бранвен пару мгновений смотрела в спину удаляющемуся эльфу, а затем, не понимая, зачем она это делает, побежала за ним, путаясь в своём плаще и спотыкаясь о корни. Догнав Леголаса, она пошла рядом с ним, стараясь не отставать. Бренна сама не понимала, почему не попыталась убежать, а предпочла держаться рядом с этим эльфом. В конце концов девушке почти удалось убедить себя, что ей просто страшно оставаться одной в этом лесу. Уж лучше общество этого принца, чем встреча с пауками. — Мэинлир славный юноша, — как ни в чём не бывало продолжил Леголас, словно они вели мирную беседу за чашей вина в одном из чертогов его отца, — но ему пока не достаёт мудрости. Я говорил отцу, что не следует доверять ему тебя, так как я заметил, что он с некоторых пор испытывает к тебе некие чувства… Но отец не послушал меня. И вот чем это обернулось… — Вы действительно защитите его от гнева короля? — робко поинтересовалась Бранвен. — Мне бы не хотелось, чтобы он пострадал… из-за меня. — Ты не очень-то думала о его судьбе, когда предлагала бежать, — хмыкнул Леголас. — Доведённый до отчаяния человек редко думает о чувствах других, — горько улыбнулась Бренна. — Я вела себя недостойно… И сейчас сожалею об этом. Надеюсь, это мимолётное увлечение быстро сотрётся из его памяти. — Увлечение? — переспросил эльф. — А что, если это не просто увлечение? — Тем хуже для него, — мрачно отозвалась девушка. — Любовь редко кому приносит счастье. Особенно любовь к смертной… — Странно слышать столько горечи в словах столь юного создания, — заметил принц. — А вы разве не согласны со мной? — Бранвен, вспомнившая взгляды, которыми он одаривал Тауриэль, внимательно посмотрела на него. Леголас ничего не ответил и отвернулся, словно избегая её взгляда. Так они и шли, в абсолютном молчании, думая каждый о своём. Бранвен размышляла, действительно ли Мэинлир влюбился в неё, или же… Она подозревала, что он неравнодушен к ней, иначе не решилась бы втянуть его в эту глупую затею с побегом, но и подумать не могла, что его чувство настолько глубоко, что это заметил даже Леголас. У неё не было причин не верить ему, ведь лесной принц не понаслышке знал о любви, Бренна чувствовала это. Причём любовь эта явно была безответной. Из разговоров охранников, доносившихся до Бранвен, она знала, что Тауриэль нет во дворце уже несколько дней и её отсутствие явно печалит лесного принца. Однако от Кхиры ещё в первую их встречу не ускользнуло, какими взглядами эльф одаривал рыжеволосую красавицу… В этом взгляде было столько грусти и боли, что Бранвен, впервые за всё это время, почувствовала к Леголасу нечто вроде сострадания вместо привычных страха и ненависти. Каждый день видеть того, кого любишь больше всего на свете, и понимать, что вам не суждено быть вместе, — что может быть ужаснее этого… Девушка тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. — Я вижу, ты боишься меня, — произнёс вдруг Леголас. Бренна вздрогнула. Мысли он, что ли, читает? — И мне хотелось бы знать причину твоего страха, — продолжил эльф. Девушка хотела снова было солгать, сказать, что она нисколечко его не боится, но поняла, что не в силах этого сделать. В последнее время в её жизни было столько лжи, что она устала от неё, она чувствовала, что вся эта ложь давит на неё, лежит камнем на сердце. Да, она боится его, боится до дрожи, сумеречные эльфы всегда по непонятной причине внушали в неё страх, а этот прекрасный, но вместе с тем какой-то «холодный» эльф внушал ей просто необъяснимый ужас. Однако именно ему ей вдруг захотелось открыться, рассказать всё-всё, а там будь что будет. Но, испугавшись этого своего порыва, девушка просто произнесла: — Да, я боюсь вас, милорд. Боюсь, как не боялась никого в жизни. Вы пугаете меня, но, тем не менее, вы достаточно добры ко мне, два раза спасли от пауков, не рассердились из-за моей сегодняшней глупой выходки… Не спрашивайте меня о причинах этого страха, я и сама их не знаю! Выпалив это, Бранвен замолчала и перевела дух. Леголас с грустной улыбкой смотрел на неё, затем вдруг протянул руку и коснулся её волос. Девушка недоумевающе смотрела на него, пока не поняла, что он просто решил достать сухой опавший лист, запутавшийся у неё в волосах. — Мне хочется верить, что рано или поздно твой страх исчезнет. — Разве что только после моей смерти… — еле слышно пробормотала девушка. — Смотрите, милорд! — вдруг вскричала она, указывая куда-то в сторону. Леголас проследил за направлением её пальца и увидел, как сквозь листву пробивается тоненький, еле заметный солнечный луч. Бранвен, позабыв обо всём на свете, бросилась в ту сторону. Луч внезапно стал ярче, и Бренна, счастливо смеясь, подставила ему лицо. Леголас потрясённо застыл на месте. В девушке произошла разительная перемена. Она словно ожила: на бледном лице появился румянец, глаза засияли, словно ночные звёзды… Бранвен повернула к нему своё улыбающееся лицо, и эльф вдруг понял, что она красива. Невероятно красива. И от осознания того, что ей предстоит состариться и умереть в темнице его отца, ему стало невероятно тоскливо. — Нам пора возвращаться во дворец, — безжизненным голосом произнёс он. Улыбка на лице Бранвен потухла. Вместе с тем испарился и луч — вероятно, солнце скрыла набежавшая туча. Не говоря ни слова, девушка прошла мимо Леголаса и, горестно сгорбившись и низко опустив голову, поплелась во дворец — дорогу за эти дни заточения она изучила не хуже местных жителей. Лесной принц шёл следом за ней, чувствуя себя каким-то потерянным. Чувство, на мгновение нахлынувшее на него при виде её улыбки, было непонятно ему и оттого пугало. Сейчас он понимал, что находится в шаге от того, чтобы отпустить её на все четыре стороны. Нет, нельзя. Нельзя позволить ей уйти. И дело не только в его отце, который справедливо посчитает это предательством. Она не сможет самостоятельно выбраться из Лихолесья — огромные пауки, орки, рыщущие у границ лесного королевства… Её нельзя отпускать одну, это слишком опасно. …По пути во дворец Лесного короля им встретился Гэлион, который приветливо улыбнулся Кхире и что-то сказал Леголасу. Тот кивнул и повёл свою пленницу дальше. Тёмный, длинный коридор, ведущий к камере, стал для Бренны почти родным. Она уже знала каждый поворот, каждую дверь, встречающуюся на пути, и потому безмерно удивилась, когда они повернули не направо, а налево. — Куда вы ведёте меня, милорд Леголас? — встревоженно спросила она, смутно догадываясь, что он ответит. И точно: — К моему отцу. Он желает тебя видеть. — К в-вашему отцу? — заикаясь, спросила она. — Но зачем?! Леголас и сам не знал, для чего она понадобилась королю. Может, он снова будет пытаться узнать правду о ней. Или ему каким-то образом стало известно о том, что произошло в лесу… От этой мысли принц почувствовал себя скверно. Он знал, что это разозлит отца, и тогда эта несчастная смертная на себе испытает всю силу его гнева. Нельзя было допускать этого. — Милорд, — горячо зашептала девушка, схватив его за руку, — прошу вас, пожалуйста, не отдавайте меня ему! Он наверняка всё знает, я уверена! Её глаза лихорадочно блестели, и эльф снова поймал себя на том, что сравнивает их со звёздами. Нет, не сейчас. Не время. — Не бойся, — мягко произнёс он, — я буду рядом. Отец не причинит тебе зла. Путь от входа в чертог короля Трандуила до трона показался девушке бесконечно длинным. На трясущихся ногах она шла вперёд, готовая в любую минуту лишиться чувств. Леголас, желая поддержать и приободрить девушку, положил руку на её дрожащее плечо, однако она, кажется, этого даже не заметила. Трандуил, сидевший на своём троне с высокой резной спинкой, благодушно взирал на приближавшихся сына и пленницу. Кажется, он ничего не знал о том, что произошло несколько часов назад в лесу. Что ж, тем лучше для Кхиры. Лесной король лениво поднялся с трона и начал спускаться по ступеням навстречу Леголасу и Бранвен. — Здравствуй, дитя, — протянул он. — Здравствуйте, владыка Трандуил, — прошептала девушка и низко поклонилась. — Сын, оставь нас, — произнёс король, насмешливо глядя при этом сверху вниз на Бренну, которая стояла перед ним, низко опустив голову. — Отец, позволь мне остаться, — попробовал было возразить принц. Трандуил медленно перевёл на него взгляд и недоумевающе изогнул бровь. Сын решил перечить ему? Ему? Леголас не отрываясь смотрел на отца, и в его взгляде читалась мрачная решимость. Трандуил был в замешательстве. Чем эта смертная вызвала такое отношение к себе? Что произошло за эти несколько дней? Неужели его сын снова… Нет, это невозможно. — Оставь нас, Леголас, — медленно, с плохо скрываемой яростью, повторил король. — Да, отец, — голосом, лишённым какого-либо выражения, произнёс принц, заметив, что при этих его словах Бренна, так и не решившаяся поднять головы, вздрогнула. …Уже отойдя на приличное расстояние, Леголас обернулся. Бранвен стояла перед его отцом, который, заложив руки за спину, взирал на неё сверху вниз. Смертная казалась такой несчастной, такой потерянной, что у эльфа на мгновение сжалось сердце от жалости. Он обещал ей, что будет рядом. Он обманул её.