Бог Серебряной Реки

Когда до всех окончательно дошло произошедшее, гул в толпе усилился. Впервые за тысячу лет Ынхёк не принял дар! Пока жители оживлённо обсуждали, что бы это значило и что же теперь будет, Итук, опомнившись, подбежал к девушке, которая продолжала лежать на песке, уставившись неосмысленным взглядом куда-то в сторону. Осторожно подняв её с земли, он поинтересовался: -С тобой всё в порядке? Что произошло? Глаза девушки забегали и она сбивчиво зашептала: -Тысяча лет...Ли..Ли Донхэ...- после этих слов девушка вновь закрыла глаза и потеряла сознание, опадая на руки старейшины. Секунды размышлений и открывшаяся истина повергла Итука в шок. Передав девушку в руки отца, он занял своё место и попросил своего наместника, Кюхёна, ударить в небольшой гонг, дабы установить тишину. Когда толпа поутихла, старейшина откашлялся и заговорил: -Я полагаю, многие из вас знают, что этот год - особенный. Как гласит легенда, тысяча лет, упомянутая богом, истекла. Но что же будет с нами дальше? Если оставить всё как есть, на наши земли вновь падут проклятия, однако есть способ этого избежать, - все завороженно замерли, ожидая ответа, Итук помолчал немного и продолжил, -Ли Донхэ, выйди ко мне. Донхэ, стоявший до этого в сторонке вместе с Хичолем и наблюдавший за действом вместе со всеми, вздрогнул, все мышцы свело пришедшим из ниоткуда страхом, ноги подкашивались. Хичоль положил руку другу на плечо, шепнув: "Не бойся, иди. Всё будет хорошо," и слегка подтолкнул его в направлении старейшины. Когда Донхэ поравнялся с ним, Итук обратился к парню: -Сын мой, я знаю, тебе тяжело с этим смириться. Но твоя судьба была предначертана с самого рождения, ибо ты - воплощение Ли Донхэ, тысячу лет назад потерявшего своего возлюбленного. Если тебе страшно, помни, что ты делаешь это не просто так, а во благо своей родной деревни. Я даю тебе полчаса, чтобы тебя привели в надлежащий для обряда вид, - после этих слов Хичоль, выбежавший из толпы, подхватил Донхэ под руки и увёл в небольшую хижину, где с давних пор хранились ритуальные одежды. Он одел его в чёрный, почти прозрачный балахон, а на голову накинул белую вуаль, отдалённо напоминающую рыболовную сеть. Делая шаг назад и оценивающе разглядывая свой труд, Хичоль мечтательно протянул: -Дааа..не будь рядом Хангена, я бы точно в тебя влюбился. Ты сейчас словно невеста на выданье, глаз не отвести. Донхэ тяжело взглянул на него исподлобья, но, вздохнув, тихо бросил: -Спасибо. Когда Хичоль вывел его к реке, по толпе вновь прокатился гул, на сей раз удивлённо-одобрительный. Донхэ было не узнать, он словно сошёл со страниц сказки, самой настоящей. Он выглядел, словно прекрасный принц или даже принцесса, но уж точно не был похож на обычного портного. Донхэ подошёл к старейшине уже во второй раз, и тот судорожно сглотнул, едва поднял на него глаза. Отойдя от шока благодаря Кюхёну, который невзначай наступил ему на ногу, бросив испепеляющий взгляд, Итук снова заговорил: -Сын мой, настал решающий момент в истории деревни. Готов ли ты пожертвовать своей жизнью ради нас? И есть ли тебе, что сказать твоим близким? -Я сирота, и в деревне у меня нет родственников. Однако есть человек, которому я многим обязан. Хичоль, спасибо тебе за всё. Мои друзья - всё, что у меня есть. Ханген! - он крикнул в толпу и из неё вышел высокий белобрысый парень, -Хичоль, Ханген, - Донхэ повторил их имена, -спасибо вам за то время, что мы провели вместе. И, будьте счастливы, парни, - весьма двусмысленно добавил он, отчего оба залились краской. Хичоль смотрел на него почти по-отечески и едва держался, чтобы не заплакать. Итук, на время забывшись, тоже пустил слезу, растроганный словами парня. Донхэ глубоко вдохнул и как-то устало выдохнул:"Я готов". Под пристально-восторженными взглядами толпы Донхэ преодолел несколько шагов, что отделяли его от реки, повторяя путь Юны. Он шёл, словно завороженный, но холодная вода, коснувшаяся ног, отрезвила его. Страх неизвестности вернулся, но пути назад уже не было, и он просто шёл навстречу своей судьбе. Через некоторое время дно ушло из под ног, и Донхэ продолжил свой путь вплавь. Достигнув середины реки, он почувствовал, что что-то тянет его ко дну, так сильно, что он не мог больше держаться на поверхности, и через несколько секунд бессмысленной борьбы всё же погрузился в воду. Хичоль не сдержался и, наконец, зарыдал, поддерживаемый молчаливым Хангеном. Процессия медленно двинулась к накрытым столам - праздновать чудесное спасение девушки и оплакивать портного. Друзей у него было немного, но приветливого жизнерадостного парня любили все. Юна, очнувшись, без конца просила прощения у Донхэ за то, что он ушёл вместо неё. Хичоль тихонько рыдал, уткнувшись лицом в плечо Хангена. Старейшина молчал, подавленный, угрюмо понурив голову. Остальной люд что-то обсуждал, группируясь кучками у столов. Но был ещё один человек, который скорбил по ушедшему много больше основной массы. Высокий, статный мужчина, с длинными светлыми волосами, что ничуть не делало его женственным, сидел в углу одного из столов в молчаливом одиночестве. Иногда из его глаз скатывалась, не удержавшись, мужская скупая слеза. Он любил Донхэ, любил всем сердцем, но всё что он мог - наблюдать издалека. Даже сейчас, он не сказал ему ни слова на прощание, зная, что больше не увидит его, никогда...только стоял и смотрел в стороне, наедине со своим горем. Он очень жалел, что не провёл с Донхэ последние годы, но слишком велика была его вина перед ним, чтобы показываться тому на глаза. И вот, сегодня он потерял даже малейший шанс на прощение. Сегодня он навсегда потерял своего единственного сына.