Лед и пламя

Диана начинала понимать, что у нее нет пары, приблизительно за два дня до рождественского бала. Панси вовсю трещала о том, что ее — невообразимо! — позвал Уизли, предварительно не поскупившись на букет огромных красных роз, мерила свою нежно-зеленую мантию и каждые пять минут передумывала насчет прически, туфелек и аксессуаров. Блейз, с которым Диана и так почти перестала общаться, начал встречаться с Лавандой Браун. Дин Томас пригласил Парвати — эту красивую азиатку с идеальной кожей и по-восточному приподнятыми уголками глаз. Нотт шел с Дафной Гринграсс, а ее сестра Астория каким-то образом закрутила роман с пуффендуйцем МакЛеноном. Все разговоры в Хогвартсе, кажется, были только о предстоящем бале. Диана каждый день приходила в комнату, смотрела на свою мантию и мирно ложилась спать. Ее несколько утомляла эта суета вокруг бала, и она впервые за долгое время вспомнила про свое мужское тело, которое теперь казалось почти что нереальным. Еще она заказала в каталоге краску для волос, потому что розовая все никак не смывалась, но очень сомневалась, что ее успеют доставить до бала. Она все еще не морочилась насчет наряда, потому что мантия, купленная у Малкин, выглядела действительно очень даже презентабельно. Пару раз Диана задумывалась насчет платья, которые на бал надевали многие девушки, но каждый раз от этих мыслей на нее накатывал откровенный приступ лени, и дальше мыслей дело так и не сдвинулось. С Поттером они решили взять отпускные в затяжном конкурсе на лучшую гадость. Она крутилась как белка в колесе: бегала по учителям и выправляла оценки, патрулировала коридоры ночью, хотя это уже было почти что бессмысленностью, объясняла своим первоклашкам, как следует себя вести на балу — то есть что надо хотя бы иногда звать свою половинку на танцы и так далее. Он тоже был занят учебой и обязанностями старосты, помимо этого стал больше времени посвящать Уизли и Грейнджер, и они почти не встречались, потому что приходили в разное время и сразу же ложились спать. От этого Диане было чуть-чуть грустно. Скорее, конечно, скучно, но легкий оттенок грусти тоже присутствовал, потому что она как-то слишком быстро привыкла к тому, что подставы для него стали занимать непозволительно много времени в ее жизни. Пару раз она даже пыталась задуматься, как же так получилось, но к ответу Диана и вовсе пришла, решив не заниматься самоанализом. В конце концов, какая разница, если это уже произошло? Но после третьего такого бешеного дня, за который они ни разу не поговорили, она начала понимать, что перепалки с Поттером и вообще сам Поттер стали частичкой ее жизни. Еще не хватало зацикливаться на гриффиндорском идиоте, который, между прочим, всегда ее раздражал. *** — Ну и кого мне позвать? — спрашивала она у Панси за завтраком, надеясь, что подруга хоть на секунду избавит ее от болтовни об Уизли. За эти дни она уже и так узнала, что у него классные шутки, не менее классные рыжие волосы до плеч и голубые глаза, похожие на небо. Диана с тоской начинала думать, что рыжий придурок забрал у нее подругу и на ее место посадил влюбленную по уши дуру, у которой была гора информации только о нем любимом. Панси, на удивление спокойно поглощала яичницу с беконом. Диана тоже завтракала и лениво, как-то снисходительно, посматривала по сторонам. Вот идиотка Браун носится со своей новой кофточкой, вот и ее верная подпевала Патил, вот Уизли, от одного имени которого ее уже тошнит, Грейнджер с книжкой в руках, и, конечно, Поттер, вовсю смеющийся над трескотней рыжего придурка. Диана не понимала, почему смотрит именно на гриффиндорский стол. — Так никого не зови, — совершенно неожиданно предложила Паркинсон, запивая завтрак тыквенным соком. Диана отвела взгляд от стола львов и удивленно приподняла брови, с удовлетворением замечая, что к Панси, кажется, вернулась способность нормально разговаривать. — Разве так можно? — спросила Диана, заводя розовые волосы за ухо. — МакКошка же разве не говорила, что приходить можно только с парой? Панси снова довольно отпила из бокала и затем посмотрела на Диану своими огромными глазами, похожими на бездонные бочки. — Это она на четвертом курсе говорила. А сейчас — хоть с тенью своей иди, — и снова беззаботно принялась за яичницу. Диана задумчиво склонила голову. А, может, правда? *** Вечером она поняла, что у нее появилась свободная минутка, потому что она, наконец, разделалась с долгами по чарам и сдала придирчивой старушенции все эссе по трансфигурации. По всем остальным предметам у нее были достойные результаты, обход сегодня делал кто-то из равенкловцев, и Диана шла в их с Поттером комнату, предвкушая чтение книжки или бесцельное валяние на постели. Она даже не помнила, когда в последний раз уже проводила свое время в приятном ничегонеделаньи. Поэтому подходя к картине у комнаты старост она была в довольно-таки неплохом расположении духа и даже готова была на время перестать плеваться ядом в Поттера, если вдруг он окажется в комнате, хотя он и должен был мотаться со своими друзьями. И вдруг… — Ты козел, Поттер! «Мерлин, как же тонко подмечено», — с кислой улыбкой подумала Диана и аж замерла на месте, едва только осознала, что только что услышала. Она едва только сказала пароль картине, а звуки голосов уже долетали до нее. Почему-то стало жутко интересно, кому принадлежит этот высокий девчачий визг и по какому поводу в, между прочим, их общей комнате происходят разборки, достойные первой страницы журнала «Женский вестник». «Разогнать бы этот балаган к чертям собачьим», — подумала она несколько раздраженно, потому что только что рассчитывала на свободное время, но любопытство и типично слизеринское желание быть в курсе всех событий не дали ей просто пойти и наорать на них, чтобы они свалили. Вместо этого Диана достала палочку из кармана мантии, накинула на себя дезилюминационные чары и медленно, крадучись, зашла в общую часть гостиной. К счастью, в гостиной ничего разбито не было. Она зашла за угол и сразу увидела Поттера, который стоял к ней лицом. Он был без мантии и с наполовину развязанным галстуком, с покрасневшим лицом и горящими глазами. Напротив него, ближе к Диане стояла рыжеволосая девушка. «Эти Уизли решили меня в могилу свести», — ядовито сказала про себя Диана. — Ну и что, позволь спросить, я опять сделал? — Поттер зло махнул руками, и Диана даже поежилась. С такой злостью он не смотрел даже на нее. Посреди их гостиной стояла Джинни Уизли. Ее длинные рыжие волосы красиво спадали на спину, затянутую в зеленое коротенькое платье. Ярко крашенные губы кривились в злобной усмешке, глаза на мокром месте. Типичная девушка-истеричка. — И ты спрашиваешь?! — рявкнула Уизлетта. — Давай начнем с того, что за все время, проведенное в Хогвартсе, мы с тобой на свидание ходили два раза! Два, Поттер, а провели здесь четыре месяца! И оба этих раза за первые два месяца! «Да уж», — фыркнула Диана. Да он даже с ней виделся чаще, чем с Уизли. — Дальше чего? — проорал в ответ он. — У меня не было времени на свидания, блять, я староста школы, я работаю с первым курсом, в конце концов, я учусь!.. — То есть красить Малфой волосы в розовый цвет у тебя время нашлось, а сходить со мной на полчаса на свидание — нет?! Диана вздрогнула, когда упомянули ее имя. Черт побери, похоже, она — средство номер один, когда гриффам нечего сказать. Почему-то к щекам прилила кровь. Диана перевела взгляд с рыжей на Поттера. — Красить волосы Малфой — дело пяти минут, а с тобой нужно часа два! — рявкнул он. Уизли набрала в легкие побольше воздуха, как будто хотела выдать сразу огромную тираду, но вместо этого вдруг выдохнула половину только что набранного и уже куда спокойнее произнесла, хотя все еще кричала: — Да ты мне и пятнадцати минут не уделял! — Я уже сказал, что у меня не было времени, — четко выговорил Поттер относительно спокойным после жутких криков голосом и сел на диван. — Два месяца, Гарри? У тебя не было времени два месяца? — Джинни совсем перестала кричать и тоже села, только не на диван, а прямо на пол. Ее голос надломился. Повисло тяжелое напряженное молчание. Поттер смотрел своими зелеными глазами прямо в лицо Уизли и почему-то молчал, как будто бы ему нечего было сказать, и он внезапно признавал свою вину. Его губы легонько поджались и стали выглядеть куда тоньше, чем обычно. «Господи, Поттер, какой же ты дурак, — думала Диана с капелькой насмешки. — Очевидно же, что нужно что-то сказать, а ты сидишь и протираешь свои штаны. Все-таки придурок». Она перевела взгляд на рыжую. Уизли смотрела как-то устало и как-то отрешенно, словно уже выкричала весь свой гнев и теперь могла спокойно думать. — Я бы поверила тебе и отсутствию твоего времени, если бы не знала, что у тебя оно точно было и ты потратил его совсем не на меня, — она почти шептала. На несколько минут снова повисло молчание. Гарри теперь смотрел в одну точку в стене, Джинни спрятала лицо в руках, но не плакала. Диана внезапно ощутила позыв совести уйти, но ноги у нее почему-то не двигались. Как будто бы тело атрофировалось. — И когда это было? На что я его потратил? — почти что с безразличием спросил Поттер и опустил голову на запястья, а ладонями взъерошил свои и так взъерошенные волосы. Джинни подняла лицо. Ее глаза теперь смотрели не со злостью, а с грустью. — Когда ты взял моего неугомонного братика и Гермиону и пошел драться с тремя придурками, которые хотели изнасиловать Малфой, — она улыбнулась, а из глаз ручьем закапали слезы. Джинни утерла лицо руками и всхлипнула, на что Поттер хотел было встать и подойти, но она зло махнула рукой, и он остался сидеть на диване. Смотря на это и осознавая смысл слов, Диана почувствовала, что ее ноги подкашиваются. Она откинула голову назад и уперлась ей в стену, а в глазах подозрительно защипало. Так вот почему тот равенкловец приполз к ней на коленях. Она почему-то очень четко осознала, что больше не может слушать их, но ноги, да и вообще все тело совершенно не слушались, и она так и стояла, опрокинув голову назад, под дезилюминационными чарами, не смотря ни на плачущую Джинни Уизли, ни на Гарри Поттера. Мысли крутились словно змеи, и в голове тупо звучало как на бесконечном повторе: «пошел драться с тремя придурками, которые пытались изнасиловать Малфой». Она сжала руки в кулаки и постаралась не думать об этом, но это ни к чему не привело. — Джин, ты же знаешь, что я не мог по-другому, — сказал голос Поттера откуда-то издалека. — Они чуть не изнасиловали ее, а я же… я же гриффиндорец… Гриффиндорец, блять. Диана думала, что ему следует куда-нибудь засунуть свое благородство. Вместе с этим вдруг стало…приятно. И очень-очень странно. На каких мысленных установках он живет, если готов постоянно спасать своего злейшего врага? «Опять в долгу перед Поттером», — зло подумала она. — Я понимаю, Гарри, — Уизли хлюпнула носом. — Но я уже позвала на бал Симуса. Пришла вот сказать тебе о том, что мы расстаемся. Хотя ты, наверное, не очень расстроен, да и я плачу просто по привычке… Да и вообще люблю тебя по привычке. Послышался шорох, а затем тихи шаги к выходу. Диана не могла пошевелиться. Расстались. Они расстались. Поттер свободен. Почему-то из всего услышанного больше всего ее интересовало именно это, хотя раньше она вообще никогда и не задумывалась, что он с кем-то встречается. — Прости меня, — сказал он ей вдогонку как-то…вымученно. Уизли обернулась прямо в считанном метре от нее, и Диана затаила дыхание. — Да брось, все в порядке. Рано или поздно это должно было случиться, — она усмехнулась. — И, Гарри, позови Малфой на бал, а то я слышала, как она Паркинсон жаловалась, что ей идти не с кем. Драться же ты за нее ходил, сходи и потанцуй, что-ли… Не надо меня провожать, — отмахнулась она, когда он подошел и, наверное, положил руки ей на плечи. Неужели они так громко об этом говорили? Диане стало досадно. Портрет отъехал, и Джинни вышла. Поттер зашел обратно в гостиную, сел на диван и что есть силы ударил по чему-то. Затем Диана услышала, как шуршит какая-то упаковка, и снова тишина. Через мгновенье он пошуршал снова, на этот раз в одежде и, похоже, что-то достал. Она все никак не могла заставить себя выйти. Запахло сигаретами. Диана стряхнула с себя дезилюминационные чары. Опустила голову в нормальное положение и увидела, как Поттер стоит у открытого окна к ней спиной и делает одну затяжку за одной. Совершенно внезапно она вспомнила, что он уже курил при ней — в тот день, когда ее чуть не изнасиловали. — Никогда не думала, что ты настолько дурак, чтобы курить, — сказала она. Поттер развернулся так резко, как только было возможно это сделать, и, увидев Диану, округлил глаза. — Да, Поттер, я все слышала, — спокойно сказала Диана и подошла к дивану. — И считаю, что нам с тобой все-таки нужно поговорить.