Лед и пламя

Голова кололась на хрупкие осколки, которые смешивались меж собой и неприятно скреблись по остаткам мозга. Бам-бах-бабах, тик-так, бум, бац! По ней били молотком, топтали, прыгали, обрушивали тяжести и с садистским удовольствием наблюдали: а что же произойдет? Диана застонала. Боже. Так плохо. Почему так болит голова? Отчего мутит и дико ноет, зудит между ног? А в горле так сухо, будто бы весь воздух выкачали. Она не пила, это совершенно точно, но симптомы как после похмелья. Глаза распахнулись резко и против воли. Над головой был выбеленный потолок, а еще видны обрывки стен и клочья картины, что открывает дверь. Диана склонила голову набок, посмотрела направо и увидела на полу скомканную, валяющуюся клочьями одежду — рубашка, юбка, белье… И все в диком кавардаке. Боль унялась, голова кое-как сложилась из осколков воедино, но между ног все так же мучительно зудело. Диана простонала еще раз и пожалела себя, затем развернулась налево — и сердце ухнуло окончательно. У Поттера растрепанные волосы, закрытые глаза и расслабленное лицо с легкой, спокойной улыбкой, на лбу нет морщинок, выдающих тревоги, а губы нежные и полные, как две спелые вишни. На нем нет одежды, и она видит его ключицы и красивую загорелую кожу до самого пояса, скрытого покрывалом. Все-таки это был не сон. Грубые толчки, громкие стоны и движения сильных рук. Она помнила все до мельчайших деталей — сначала она была снизу, а потом сверху, сбоку, на корточках, на коленях лицом к нему, на коленях спиной. Она помнила его блаженное лицо, пошлые дерзкие слова, полустоны и властные, наглые рывки в ее тело, как будто бы оно уже принадлежало ему. Она занималась сексом с Гарри Поттером. Это, определенно, не может быть правдой. Однако между ног страшно ноет и тянет, и она едва ли сможет ровно ходить первое время… Почему-то осознание этого неожиданно понравилось и завело. Гарри Поттер отымел ее так, что она не может ровно ходить. Мерлин, это не может быть правдой. Диана закрыла глаза и, протяжно зевнув, забылась во сне. Воскресенье — день тяжелый. *** — Я дала Гарри Поттеру, — глядя на себя в зеркало, повторяла Диана, пока чистила зубы. Поттер все еще дрых на диване, а она продремала с час и больше не могла уснуть. В голове что-то рушилось каждый раз, когда она повторяла эти слова. Диана выплюнула зубную пасту и прополоскала рот водой, закрыла кран, вытерла лицо полотенцем и оперлась руками о раковину, рассматривая себя в зеркало. Розовые локоны. Которые Поттер вчера наматывал на кулак. Надкусанные губы — которые она закусывала во время очередных слишком глубоких проникновений. Грудь — на ней едва заметные красные пятна в местах, где он слегка не рассчитывал силу. Ключицы — и следы от его пальцев. Но самое страшное — яркий и кричащий за километр засос на самом видном месте шеи. — Ненавижу, — прошипела Диана и, закутавшись в халат, вышла из ванной. — Вчера ты говорила иначе, — насмешливый голос из общей части гостиной. Диана вышла на звук, хотя поначалу хотела остаться и проигнорировать. Ей было несколько стыдно — вчера она действительно почти что умоляла его о грубости, сама. В голове мысли связывались в узел, и она совсем не знала что сказать. Ни намека на заранее приготовленные остроты, как это было всегда раньше. И увидеть его как-то странно и страшно, как будто увидеть — значит подтвердить и заверить то, что произошло вчера. Она выдохнула. Поттер сидел на диване в брюках и не спешил надевать рубашку. Его глаза зажглись огоньком, когда она вошла в своем шелковом халатике. Оставшаяся одежда все также грудами валялась на полу, правда, она составляла единственный беспорядок помимо скомканного пледа, под которым они спали. — Доброе утро, Поттер, — почему-то сказала она, смотря на него как-то совершенно по-новому. Никогда бы она не могла подумать, что Поттер такой хороший любовник. — Доброго утра, любовница, — словно прочитал ее мысли он. Ноги у Дианы подкосились. — Заткнись, — бросила она, морщась. — А что, я не прав, это называется по-другому? — он выгнул бровь, и зеленые глаза снова блеснули. Диана на мгновенье сжала губы. — Это был просто секс, — отрезала она, — он ничего не меняет. Поттер привстал с дивана, и она почему-то уперлась взглядом в его грудь, все такую же провокационно обнаженную и по-юношески поджарую. Мысли в голове кричали — беги! — но она стояла как вкопанная. Встрепанные волосы и зеленые глаза уже близко. — Конечно, — легко согласился он, уже вставая напротив нее и по-хозяйски кладя руку на плечи. — Ничего не меняет. Она сама не поняла, почему снова обнимала его, почти пожирая тело глазами, почти раздевая взглядом. Поясок ее халатика скользнул вниз также легко и непринужденно, как после этого рука Поттера скользнула по ее груди. Диана задохнулась — она не понимала, что все это значит и как ей быть, почему она позволяет худшему врагу трахать себя снова, но томление между ног было почти невыносимым. — А раз он ничего не меняет, ничто не мешает нам переспать еще раз, — уже на ухо прошептал он ровно за мгновенье до того, как опрокинуть ее на диван спиной назад. *** — Поттер, я тебя ненавижу, — шептала Диана, когда они лежали вдвоем на диване после бурного секса, усталые и потные. — Это неправда, — с безразличием ответил он, смотря в потолок. — Это правда, — упрямо сказала она, думая, что сейчас было бы совсем неплохо встать и громко хлопнуть дверью, показывая всю степень своей ненависти. Тем не менее встать или даже пошевелить пальцем было тяжело, и она чувствовала еще больший зуд между ног. Диана говорила, что ненавидит его, однако снять его руку о своих плеч было невозможно. Поттер ее обнимал, он лежал рядом с ней и дышал с ней одним воздухом, а она не находила сил это как-то изменить. — Правда в том, что мы с тобой переспали, и тебе это понравилось, — усмехнулся он. Едва уловимым движением руки Поттер взял со стола палочку и призвал что-то шуршащее и небольшое квадратной формы, а затем чиркнул, и Диана почувствовала запах сигарет. — Дай мне, — требовательно сказала она. — Курящие девушки меня не возбуждают, — фыркнул он, показушно закидывая пачку сигарет куда-то за диван и не менее показушно затягиваясь. Диана разозлилась бы, если бы не это чувство между лопаток, и не эта приятная сонливая слабость. Да и курить хотелось не то чтобы очень… — Пассивное курение не менее вредно, чем активное, — бросила она лишь только, однако, не настаивая. С ума сойти, часы бьют уже двенадцать, а она проводит свое воскресенье с Поттером, и не находит сил ни на что другое. Что самое странное и ужасное, ей казалось, что за день они еще не раз займутся сексом. И что самое непонятное — она была не против такой перспективы. Поттер выкурил сигарету в молчании, видимо, не считая должным комментировать ее реплику. Затем, уничтожив окурок, палочкой развел створки окна и, что удивительно, накрыл ее тело одеялом поплотнее. Волнуется? Этот мир точно сошел с ума, если Поттер укрывает ее от ветра. Хотя он уже давно рухнул в тот момент, когда она впервые застонала под ним, а когда второй раз отдалась ему, от мира не осталось даже клочьев. Они строят новое пространство — и, похоже, в нем все по-другому. Это так странно. — Ты вставать вообще планируешь? — спросила она, когда его вторая рука оперлась о спинку дивана в жесте расслабленности и наслаждения жизнью. — Планирую, — отвечал он с улыбкой, которую она слышала в его голосе. Это новый мир, в котором Поттер способен ей улыбаться. — А что еще ты планируешь? — спросила она, ощущая странную легкость общения и непривычность, ведь в нем отсутствовали привычные колкости и язвительные словечки. — Планирую пригласить тебя на бал, Малфой, — засмеялся Поттер, и она впервые поняла, что слышит его настоящий искренний, чуть хрипловатый смех. Он приглашает ее на бал. Черт, этот новый мир так кардинально не похож на старый… — Думаю, тебе нужно будет потрудиться, чтобы получить мое согласие, — прошептала она потолку. Нельзя так просто и резко все менять. Секс сексом, но они же не могут начать общаться хорошо и непринужденно так… сразу?