Лед и пламя

Они с Поттером гуляли по Хогсмиду. Как это вышло, никто из них не знал, но оно вышло, и менять ничего никто из них не хотел. Диане ветер задувал за мантию, щеки краснели, глаза немного слезились, но было легко и приятно, хотя сначала осознание неожиданного соседства приносило дискомфорт. Она то и дело поправляла распущенные волосы, которые норовили залезть в глаза. Поттер шагал рядом, он был выше ее на голову, и изредка она смотрела в его зеленые глаза, поднимая подбородок. По бокам виднелись пышные заснеженные улочки, снежинки кружились вокруг в хороводе, а солнце на хмуром небе едва-едва заметно подавало признаки жизни. Магазинчики вовсю шумели предрождественской суетой, повсюду мелькали гирлянды, мишура и венки из еловых ветвей, а раздобревшие люди сновали туда-сюда в каком-то удивительном расположении духа: легко расставались с деньгами на подарки, приветливо улыбались продавцам и даже не хамили. Предрождественская атмосфера всегда была такой, но этот год был особенным — первым после войны, а потому особенно счастливым. Люди будто не верили самим себе, будто боялись, что мигом все обернется назад, и над их близкими снова зависнет угроза гибели. На Поттера косились как-то особенно восторженно, его узнавали на улицах, кричали громкие слова и искренне улыбались. Парочка девушек в коротеньких мантиях с чарами нагревания даже хотели подойти, но видели Диану и почему-то не делали этого, как будто бы она им мешала. Они ведь даже за руки не держались, просто шли рядом и перебрасывались скупыми словами, все больше молча и почему-то тоже улыбаясь. — Может, сюда? — лениво предлагал изредка он, а она смотрела на магазинчик, куда он указывал, придирчиво и все мотала головой. Она сама не понимала, чего хотела. Просто гулять здесь — может, целую жизнь, но для этого нужен какой-то предлог, и она придирчиво искала его глазами, перепрыгивая взглядом с одной заснеженной крыши на другую. Витрины мерцали огнями полусонно или быстро, торопливо зазывали или, наоборот, безучастно позволяли пройти мимо. Снег под ногами Поттера скрипел как-то выразительно, у нее на душе цвели цветы, а глаза искали предлог визита. — Сюда, — наконец, торжественно провозгласила она и остановилась, когда снег уже полностью осел на его вихрастых волосах, делая его похожим на старика. Поттер посмотрел на нее, проследил взгляд, остановился, поднял глаза на вывеску «Мадам Делафея», разглядел узкую винтовую лесенку, визитную карточку на двери, золоченые ручки на дверях и пышные длинные платья на манекенах. Он было хотел пойти в сторону магазина, но Диана резко схватила его за руку и остановила. Это движение вышло само собой. Он удивленно приподнял брови. — Я же говорила тебе, что ты еще не получил моего согласия на бал, — ласково сказала она. Поттеровы зеленые глаза смеялись. Она смотрела на него как в первый раз: снежинки в волосах, румяное лицо, пухлые губы и смуглая кожа. — И что же ты хочешь? — он сказал это так, будто бы был влиятельным человеком, который с легкой добродушной усмешкой позволял даме своего сердца любые капризы. Хотя Диана и не была никакой, к чертям, дамой сердца. Она вообще не понимала, что делала с ним в этот день в Хогсмиде. Наверное, ей было скучно. — Правильнее было бы спросить, чего я не хочу, — отвечала она, приподнимая бровь. — Малфой, прекращай говорить намеками, не раздражай меня, — фыркнул он. Диана выдохнула. — Я не хочу, чтобы ты видел мое платье, — получай прямоту, раз она тебе так нужна. И снова мурашки от его кривой полуулыбки. — То есть ты хочешь, чтобы я постоял рядом с завязанными глазами, а в конце просто за него заплатил? — хмыкнул он почти добродушно. Диана нагло приподняла уголок губ и посмотрела на него своими бесстыжими глазами: она видела, совершенно точно знала, что он не сердится. — Именно так. Он засмеялся громко и искренне, засмеялись сами его глаза, сама его душа. — Будь по-твоему, — сказал он. Диана победоносно улыбнулась. *** — Я получил согласие? — спрашивал Поттер Диану, когда она выходила из магазина, а он шел рядом и держал большой сверток с упакованным в нем платьем, туфельками и прочими принадлежностями. Он не знал, что им двигало, но вывалить за ее одежду целую кучу денег было почему-то невыразимо легко. Диана лукаво приподняла брови в ответ. У нее было отличное расположение духа. — Ты надеялся меня подкупить? — вопросом на вопрос ответила она и даже не обернулась, поднимая голову и зная, что он пойдет следом. Почему — не зная. Снежинки кружились в воздухе, и она остановилась, вытянула руку, позволяя им упасть на руку и тут же растаять. Глаза невольно проследили падение, и она подняла голову, просто вдыхая чистый зимний холод в легкие и думая, что этот день вряд ли может стать еще прекраснее. Люди обходили их, странно посматривая, поэтому Диана чуть отошла в сторону с прохода. Небо — темное, хмурое, и облака нависают пухлыми подушками, а на душе у нее цветут розы, как будто бы летом. Она не знала, почему так, почему они вместе гуляют этим зимним днем и почему им вдвоем так… хорошо? Наверное, стоит перестать отрицать очевидное. Рука Поттера легла на ее руку поверх снежинок так органично, что она не нашла в себе сил ее одернуть. На сердце стало теплее. Что они делают? — Я готов отдать не только деньги ради твоего танца, — тихо сказал он ей в спину, и это прозвучало так искренне, но одновременно так уверенно, с такой убежденностью. Диана лениво обернулась. И утонула в его глазах, в этих зеленых и таких красивых глазах, которые только и созданы для того, чтобы в них тонули. Все слова, подколки тут же выветрились из головы, и она не смогла даже открыть рта, просто смотря в них и видя что-то, чего раньше не было. Она все не могла понять, почему глаза Поттера такие зеленые — и почему она, когда в них смотрит, замолкает, а сердце бьется сильнее. — Я хочу напиться, Поттер, — смогла прошептать она, совсем погибая. Еще немного — и она точно захлебнется в этих зеленых океанах. Ей срочно нужен спасательный круг. *** — Виски, — требовал Поттер где-то часа через три, когда они сидели, уже порядком нетрезвые в уютном неприметном баре, где ему подавали алкоголь. Диана сидела за столиком на мягком диванчике с высокой спинкой в сексуальном платье с открытыми плечами. Шелковое и серебряное с зеленью, она не знала, какой черт дернул ее надеть сегодня именно его, потому что сейчас внезапно ощущала себя неуютно в нем. Хотя… Сейчас она уже ничего не ощущала, лишь дурман в голове — пьянь. Поттер сидел прямо перед ней, и она начинала думать, что решение напиться было самой большой глупостью в ее жизни, потому что все тормоза сбивало полностью, и она слабо контролировала себя, свои слова и поступки, ощущая лишь безразличие и легкость. — Предпочитаю абсент, — Диана сказала хрипло и грубо, опираясь на локти и кривя спину. Она не смотрела на Поттера. Перед ней стоял стакан с парой глотков еще недопитого огдена, и она смотрела на янтарную жидкость, думая, выпить ее залпом или растянуть удовольствие на несколько раз. Подташнивало, но тошнота приятно смешивалась с легкостью мышления и развязанным языком, эйфорией, вседозволенностью, так что можно было ее, пожалуй, потерпеть. — Абсент, — требовал на ее слова Поттер у официанта, легко подзывая его взмахом руки. Он не выглядел пьяным. Глаза все такие же огромные и красивые, спина более-менее ровная, одежда аккуратная, движения спокойные и плавные. — И все-таки я больше предпочитаю виски, — сказал он, отпивая из стакана большими глотками, когда официант разлил по стаканам абсент. Глаза его смеялись как всегда, он смотрел на Диану и явно видел, что она пьяна. Диана почувствовала уязвленную гордость. То есть Поттер сможет выпить стакан, а она — значит — нет? И что это он смотрит так насмешливо? Она придвинула к себе стакан, поджав губы и с вызовом. — Думаю, тебе уже хватит, — Поттер хмыкнул, отодвигая стакан. Диана клацнула зубами. — Верни немедленно, — почти прорычала она, испепеляя его. Поттер встал, правда, она не сразу поняла это. — Не верну, тебе и правда хватит, — спокойно сказал он. — Официант, счет, пожалуйста. — Ты! — подскочила Диана резко и, пошатываясь, подошла к нему, тыча пальцем. — Ты не посмеешь! Ноги еле держали ее, она пару раз пошатнулась, пока до него дошла, однако уязвленная гордость не позволяла уступить просто так. Тем более этот чертов самовлюбленный придурок смотрит на нее свысока и указывает, что надо делать, а что нет. — Малфой, уймись, — он был уже близко. Диана вдруг почувствовала его руки на себе, и вся решимость вмиг пропала. Она подняла голову и осознала, что он держит ее на руках. Глаза закрывались, но она сумела обвить его шею перед тем, как закрыть их. А затем открыла снова и увидела его лицо совсем близко со своим: он нес ее куда-то, куда неважно, и смотрел почему-то в лицо, так что их взгляды встретились. Диана пару мгновений пыталась не видеть. Однако взгляд как приклеенный возвращался, дурман в голове усиливался, и она смотрела в эти невероятные глаза, хотя прекрасно знала, что еще немного — и она утонет в них навсегда, что они скоро станут ее наркотиком, от которого она не сможет отказаться… Она и напиться хотела для того лишь, чтобы их забыть, однако алкоголь только усилил мазохистские наклонности. Эти темные зрачки сводили ее с ума, она умирала и возрождалась заново, но готова была умирать вечно. А волосы? Растрепанное воронье гнездо, как можно не влюбиться в него? А эта гладкая смуглая кожа, которую хотелось вечно гладить? Неужели нельзя пройти мимо и не заметить его, или он — ее личный сорт героина? Диана подняла руку, закусила губу и провела это рукой по его щеке. — Ты красивый, Поттер, — шептала она, заплетаясь. — Не знаю, как я раньше этого не замечала. Он молчал, внимательно ее слушая, и в какую-то секунду Диана поняла, что они остановились, впрочем, ее это мало волновало, потому что мир давно сосредоточился на одном его лице. — Я дура, знаешь, да? — усмехнулась она. — Ведь я хотела напиться, чтобы не влюбиться в тебя. А ничего не получилось. Понимаешь, Поттер? — она в отчаянии округлила глаза, как будто бы задыхалась. — Не получилось. Я утонула в твоих глазах, почему ты не выдаешь спасательные жилеты тем людям, которые в них смотрятся? И она закрыла глаза. Просто закрыла глаза и больше их не открывала, а Поттер шел в замок как полный идиот со спящей девушкой на руках и улыбался он как полный идиот.