Когда ему исполнилось шестнадцать /сборник драбблов/

Был ли это ад? Ад на земле, ад настоящий? Казалось, бездомные – кто их хватится, они не нужны никому, но все же они были людьми. Винсенту было плевать, конечно, таков уж был Винсент, но он знал: остальные подумают именно об этом. О том, что он потерял контроль. Запомнят это не как ошибку, случайное прекращение существования тех, кто и не жил-то никогда, а как что-то более ужасное, что-то… Мерзкое. - Ты должен взять ее под контроль, Винсент! Голос Джека не было слышно из-за назойливого шепота Цепи, а вокруг будто еще ветер ревел – Винсент еле смог прочесть по губам Безариуса, что тот сказал. Прочел – и ужаснулся: он не мог. У него просто не было сил, он не знал даже, как это сделать; нет, знал, но… Но этого было недостаточно. Слов Деймоса было не разобрать, но скрип костей его резал Винсенту по ушам. Хотелось схватиться за голову, встать на колени, лишь бы скрыться от этого ужасного звука – но это не помогло. - Давай, сконцентрируйся! - Я не могу! – пробормотал мальчик, чувствуя, будто это его кости скребут по земле, заворачивают камни… Будто это его крылья хотят отрубать головы всем, кто только близко окажется. Бездомные и любопытные уже поплатились, да и они все равно были не жильцы – глупо было нападать на того, кого приютили Баскервили. Глупо ли было Винсенту выходить в город одному, даже не скрыв повязкой алый глаз? Возможно, но это не меняло того, что на Винсента напали люди темные, уродливые душой, и их было совсем не жаль. Но в нескольких шагах стоял Джек, и Джек оставался единственным живым посреди этого моря крови. - Голову! Голову! Голову! – трещал глас Деймоса в голове у Винсента, заволакивал разум и почти заставлял рыдать от отчаяния. Не было сил. Не было возможностей. Винсент еще не научился контролировать свою Цепь, и теперь… Он мог убить Джека. - Винсент, почувствуй ее! Стань ею! Но разве мог Винсент стать Деймосом, если Деймос уже заставил его стать собой? - Уйди, Джек! – крикнул что есть сил Винсент, чувствуя, как земля под ногами ходит ходуном; но Джек остался. Винсент видел его прекрасные зеленые глаза, его длинные волосы, мягкие и такие красивые… Видел его лицо, его крик – и все же поднял руку, нет, Деймос заставил ее поднять. Костяные крылья вновь раскрылись за спиной Дитя Несчастья, и по щекам его побежала слеза. Он не хотел, он желал, чтобы этого не произошло, больше всего на свете, но, но… Но Деймос был сильным, и с этим почти нельзя было совладать. - Принеси мне его голову, - прозвучали связные слова впервые в голове Винсента, и Деймос будто обдал его ледяным дыханием позади. – Голову! Голову! - Прости, Джек, - пробормотал Винсент, зажмуриваясь, и услышал свист воздуха, что просачивался меж острых костей. А потом услышал тихое, взволнованное «Винсент». - Винсент? Винсент?.. Он покорно открыл глаза. Деймос замер в паре мгновений от Джека, замер, будто окаменел, и Винсент вздохнул, удивленно на свою руку глядя – он смог?.. У него получилось остановить свою Цепь?.. А потом услышал хруст сзади и понял: нет, у него не получилось. Это Бармаглот грыз начавшую вырываться, как бешеную, Цепь. А Глен стоял позади, молча наблюдая. Винсент почти не почувствовал, как Джек осторожно его обнял, подхватил, прижал к себе, не давая упасть, согревая, что-то успокаивающее шепча. Он видел только Глена перед собой, грозного Глена, который медленно шел к Дитю Несчастья, пока его Бармаглот ломал хребет Деймосу. И ему было очень страшно. - Ты… Сбросишь меня в Бездну? – спросил он, чувствуя, как губы обсыхают, и, не моргая, позволил холодной руке Освальда коснуться своего лба. Глен покосился на чью-то худую руку, что лежала рядом, и наступил на нее каблуком сапога, вновь заставляя Винсента услышать ужасный хруст костей. Все так же промолчал, посмотрел на Джека строго, но осторожно поднял мальчишку. Заставил вновь внимательно на себя смотреть. - Это была моя ошибка, дать тебе эту цепь. У Винсента вновь подломились колени. - Деймос мертв. Тебе нужно время, чтобы восстановится, - отстраненно произнес Глен, снимая свой плащ, и укутал в него Винсента. Бармаглот взревел в последний раз и растворился в золотом свету, а Винсент вздохнул – и потерял сознание, чувствуя, как всего его прошибает боль от головы до кончиков пят.