Когда ему исполнилось шестнадцать /сборник драбблов/

Джек был слишком близок Освальду, чтобы мучить его своими темными мыслями. Правильно было бы промолчать; но Джек был рядом, и Джек был нужен Освальду. Он не мог молчать, потому что никогда еще его сердце не болело так сильно. - Ты такой мрачный, Глен, - пробормотал Безариус, забирая из окостеневших рук бокал вина. Освальд не пил; он редко брал в рот что-то крепче виноградного сока, но теперь очень хотелось. Слишком много мыслей было, и все они доставляли боль даже не душевную – физическую. Освальд рассыпался в прах на глазах, но… Он, кажется, понимал, почему. Не из-за сил Бездны, бушующей внутри. Просто к этому времени Глен понимает слишком много, и мироздание пытается защититься – так понял это Освальд, и иных мыслей в голову не шло. Ему просто хотелось плакать, но глаза были слишком сухи – и оттого было еще больнее. - Осталось четыре месяца, Джек. Всего четыре месяца, - произнес он бесстрастно, сухо, как только мог, но Джека было не обмануть. Таким уж был Джек, и горечь в голосе Глена он чувствовал, как никто. - Винсент?.. – сползла улыбка с его лица. – Да, всего четыре месяца. - Мне больно, Джек. Освальд холодной рукой сжал мраморные перила, будто силясь их сломать, и вздохнул. - Мне больно не от горести расставания с ним. Мне больно оттого, что это… Несправедливо. Джек отвел взгляд, губы поджимая. Глаз его теперь не было видно, и Освальду это не очень нравилось, но… Любое недовольство глушилось эмоциями, столь сильными, что Освальд никогда, кажется, таких не испытывал. Ему нужен был Джек. - Ты… Разве не ты сам говорил, что Дети Несчастья становятся искажениями из-за Гленов? – еле слышно ответил Безариус, сжимая в руке бокал Глена. – Что именно поэтому они… Должны быть… Отправлены обратно? - Да, - кивнул тот каменно. – Но… Я не уверен уже, что это действительно так. Руки Джека дрогнули, и он посмотрел выше, голову поднимая. Коса его хлестко ударила по мраморным перилам; бокал в его ладонь почти что хрустнул, покрываясь мелкими трещинками, и он уронил его случайно, разбивая. - Ты… Ты говоришь, что… - Да, - отступил назад Освальд, взгляд сам уже опуская. – Это… Не должно было быть так. Он не мог смотреть Джеку в глаза, просто не мог. Освальд сбросил в Бездну Лейси просто за то, что у нее были алые глаза; но он не любил Лейси так сильно, как любил ее Джек. И груз вины Глена, что давил на плечи, тянул к земле все эти годы, стал еще больше. На один огромный камень. Губы его дрогнули; Освальд не умел плакать, хотя очень хотел, ведь тогда бы ему стало хоть немного проще. Он так хотел просто расплакаться, как Джек, Алиса или Винсент, чтобы хоть немного вышло, хоть немного отпустило, – и не мог. Это было его наказанием за неверные решения, что он принял, Гленом будучи. Решения, что когда-то казались единственным верным выходом. - Прости меня, Джек. Он ладонями прикрыл лицо, запуская пальцы в темные локоны, и рвано вздохнул. Ему просто хотелось уметь плакать. - Я сожалею том, что сделал, - подал голос Глен вновь, - но даже теперь ничего изменить не могу. Я не смогу спасти Винсента. И Джек тяжело вздохнул в ответ. Он видел Освальда таким, каким он был теперь – не сломанным еще, но на грани, и выдержать взгляд его было невероятно тяжело. Джек чувствовал гнет силы Глена, просто стоя рядом; а Освальд уже рассыпался на части. Как телом, так и душой. - Гилберт, - тихо пробормотал Безариус. – Он не сбросит Винсента в Бездну, если ты скажешь, что… - Он сделает это, Джек. Это очень просто, гораздо проще, чем ты думаешь, - развел Глен руками. – Он поймет это только тогда, когда придет его черед передать Бармаглота. - Леви не понял, - покачал головой Джек. - А ты уверен? – надрывно ответил Освальд, глаза прикрывая руками вновь. – Если бы не он, не было бы Алисы и Воли. Он просто хотел закончить эксперимент! И повисла тишина. Джек наступил на кусочки бокала, что лежали у его ног, и те с тихим звоном рассыпались в пыль, в свете луны блистая. - Глен… Освальд, - качнул он головой, приближаясь к другу. – Ты просишь у меня помощи? Он осторожно коснулся запястий Глена, отнимая руки его от бледного лица, и тот поджал губы, словно боясь ответить. Рядом могла быть Присяжная, и Джек это понимал. Но Освальд внимательно посмотрел ему в изумрудные глаза, ловя момент, и медленно моргнул, наконец-то своей болью хоть с кем-то делясь.