Когда ему исполнилось шестнадцать /сборник драбблов/

На улице было так тепло. Зима была далеко, и трава только начинала зеленеть, но солнце уже грело. Можно было совсем не боясь выйти на улицу в обычной своей одежде и не простудиться; это время года было особо любимо Джеком. Он сам по себе был таким… Весенним. Если бы Освальда спросили, кто такой Джек, он бы сказал, что это – весенний юноша. Джек был так красив. Освальд знал о его прошлом; что же, он был уверен, что за Джека платили действительно немало. В любом случае… Все это никак не сказалось на красоте Джека. Освальд видел его столь прекрасным, столь утонченным и столь лукавым в то же время, что невольно ловил себя на мысли: а если бы он когда-то ходил по борделям или темным переулкам, где мог бы быть Джек? Что бы тогда? Он бы смог тогда смотреть Джеку в глаза так же, как и сейчас? А еще иногда Освальд думал, каково это – провести с Джеком ночь. Ему казалось, что это было бы просто невероятно и незабываемо, но Освальд не любил Джека так, как любил Винсента. Ему было интересно; но он никогда бы не посмел что-нибудь предложить Джеку. Если честно, Освальд немного боялся того, что Джеку тоже приходят подобные мысли. Но оттого только сильнее Глен начинал верить, что не любит никого, кроме Винсента. Ведь мысли Глена были о Винсенте, а если же о Джеке… Сразу отвечала совесть: так нельзя. И тут же подключался разум: не стоит. Не оставалось в стороне и сердце: разве ты его любишь? Любопытство – не порок. Как и мысли с вопросами «А что, если?» - Я тебя нашел. Освальд открыл глаза. Джек стоял около него, и Глен повел плечами, чуть затекшими. Оставалось надеяться, что на плаще не останется рисунка коры, к которой Освальд прислонился. - Радуешься теплым денькам? – присел рядом Джек, и Освальд чуть подвинулся. - Не сказал бы. - Птицы явно радуются, - осторожно снял с темных волос Глена желтую птичку Джек. – Ты будто принцесса какая-то. Канарейка вздрогнула, повернула головку – и легко клюнула Джека в палец, роняя желтые перышки. Джек вздохнул. - Тебя искал Гил, - проронил он, к плечу Освальда прижимаясь. - Пора ему немного отдохнуть, - ответил Освальд, позволяя другу улечься себе на колени. - И правда, - рассмеялся тот. У Джека были зеленые-зеленые глаза, словно весенние листья. А у Освальда было чистое-чистое сердце. Он мягко провел пальцами по золотым волосам, а Джек зажмурился. Он был красив; на редкость красив, и, сложись все иначе, красота бы эта принадлежала только Освальду. Но Освальд не был печален. В конце концов, он любил Винсента, и Винсент был столь же прекрасен, как и Джек; хотя это, конечно, было вовсе не так важно. Все было еще проще. Освальд просто хотел, чтобы Джек был рядом, и Джек был. А восхищаться его красотой можно несмотря ни на что: тут ни любовь к Винсенту, ни прошлое Джека помешать просто не в силах.