Обломки наших грёз

- Ли, слушай меня! Будем принимать меры. Киба резко подскочил на ноги и попытался охватить взглядом как можно больше тумана, начавшего вдруг движение, замыкающее этот "островок спасения". Ли тоже не медлил: он чуть ссутулился и достал единственное оружие - кунай. Мужчина лишний раз удивился, насколько кунай незаменим для шиноби. Да и не только для шиноби: в хозяйстве он тоже широко применим. Теория Кибы провалилась во всех пунктах и подпунктах: завеса дыма держалась около часа, и при этом в течении этих бесконечных шестидесяти минут она ни разу не дала засомневаться в своей бдительности к любому шороху. Для устрашения это препятствие ещё и удушило пролетавшую мимо птаху так, что та несколько минут содрогалась в предсмертной конвульсии, пока не умерла. Поучительно. Киба максимально незаметно вытащил кунай и метнул его в туман. Оружие стремительно понеслось в дымку, а взрывная печать вслед стали вздрагивала от скорости. «Три... Два... Один...», - про себя отсчитал Инузука и приготовился бежать. Взрыв осветил всё окружающее пространство так ярко, что шиноби закрыли глаза, привыкшие к ночной темноте. Но времени на это не было; Киба вырвался вперёд. Его силуэт поглотил дым, туман - всё вперемешку - за ним начал свой путь Ли. Оба понимали, что если разойдутся, то больше не повезёт Ли по той простой причине, что этот мистический туман пойдёт, без сомнений, именно за ним. Киба обладал хорошими сенсорными навыками, что не позволило бы на нём испытать эффект неожиданности, но Ли - это совсем другой случай. Они бежали слишком быстро, но Киба знал, чувствовал своей шкурой, что противник не отстаёт. Предположительно, их враг находился сейчас в разгорячённом состоянии, поэтому оба шиноби надеялись на его опрометчивые действия. Ли неожиданно затормозил и, обернувшись назад, отбил три летящих куная. Инузука одобрительно хмыкнул, но продолжил своё движение в надежде, что Ли осилит его скорость. Сомневаться в этом было не меньше, чем банальное невежество по отношению к навыкам наследственного зелёного зверя Конохи. Киба на ходу достал другой кунай с печатью, но остался шокирован той новостью, что печать промокла и уже не взорвётся. Он с досадой, но вместе с тем с каким-то азартом и удовлетворением, обратил взор на дорогу и тут же резко затормозил, что повторили на сей раз и Ли, и Геро. Из земли, из листьев на деревьях просачивались капли воды. Они набирали свой объём и постепенно росли, будто были живыми. Сколько их? Этим вопросом задался Ли, подойдя предельно ближе к Кибе, когда сотни и тысячи капель зависли в воздухе, чего-то выжидая. - Он использует влагу в воздухе? - Киба выгнул шею, осматривая капли со всевозможных ракурсов. - Не только из воздуха. Ещё и из растительности, - Рок Ли огляделся вокруг на столько, насколько это было возможно: повсюду виднелись сухие листья, вялая трава. Дело доходило до того, что иногда мелькали почерневшие ветви и стволы некогда здоровых деревьев. - Ещё и дождь обещали. - Мужчина оглянулся ввысь, где бесчисленные капли воды поблёскивали и отражали в себе всё, когда лунный свет их робко освещал. Завораживает... - Где он и чего он ждёт? - Не знаю. - Киба улыбнулся, словно им сейчас ничего не грозило. В конце концов, он уже соскучился по шумным боям не на жизнь, а на смерть, но сейчас сомневался, что данное "побоище" выйдет из ряда вон. - Может, нам попался гуманист? После этих слов, словно доказывая их ложность и вычурность, капли начали содрогаться и трепетать, как какие-нибудь фантики на ветру. По уму-разуму против таких капель отлично мог выступить приличный запал огня, но ни Киба, ни, тем более, Ли не обладали огненной стихией. В такие моменты Инузука просто сам сгорал от всей нелепости и безвыходности сложившейся ситуации. Вода начала своё неумолимое движение к двум шиноби. Она стала постепенно покрывать тонким, но цепким покрывалом их ноги и двигалась прямиком вверх. Все попытки стряхнуть её оказались с треском провалены. Тонкая плёнка с продвижением вверх росла в толщину, грозя превратиться в небезызвестную Ли водяную тюрьму. Так и случилось. Вокруг обоих мужчин образовалось два огромных пузыря, но техника очевидно разнилась с той, которую запомнил Ли: на этот раз чувствовалось, что внутри этой тюрьмы пленник погибнет скорее от высоко давления со всех сторон, чем от нехватки кислорода. Стенки пузырей старались стереть в порошок шиноби. Киба сквозь боль в голове, рёбрах, да и вообще во всём теле искал того, кто пытается сейчас вот так бесславно его убить. "Нет, это слишком слабо, чтобы загнать в могилу ветеранов", - мужчина улыбнулся и почувствовал, как стенки пузыря сжались ещё на пару сантиметров. Это заставило выйти из лёгкий воздух, который в сложившейся ситуации ценился Инузукой достаточно дорого. На его зажмуренном лице появилась новая ироничная улыбка. Казалось арсеналу улыбок Кибы не было конца. Особенно если дело касалось самоиронии. Он оглянулся на Ли, и увиденная мужчиной картина на секунду отвлекла от усугублявшейся боли со всех сторон. Кожа Ли налилась насыщенным красным цветом, какой можно встретить среди овощей; его стиснутые зубы и нахмуренные брови закрывали округлые сощуренные глаза; на лбу проступила жилка. В панике Киба заметил и пузырь, который был гораздо меньше по сравнению с его пузырём. И Инузука бы совсем испугался за напарника, если бы не интенсивное испарение воды и уверенный взгляд Ли - он открыл седьмые врата. Это было рискованным шагом, но Киба видел, что пузырь становился всё меньше и меньше, пока его пленник вновь не стал свободным. Ли протянул руку через стенку пузыря, за которую тут же ухватился Киба, ощутив на себе жар ладоней напарника. Совсем вскоре уже оба могли отдышаться, а остатки пузыря упасть на землю. Киба посмотрел вперёд, но из-за резких перепадов давления вся картинка становилась нечёткой и размытой. Ли закрыл врата. - Это всё, что ты можешь?! - Опрометчиво рявкнул Киба, но на деле понимал, что всё довольно неплохо сделано. - Я чувствую тебя, - почти прошептал Инузука и, резко обернувшись назад блокировал удар явившегося на свет противника. Ли опешил и не решился нападать. Тот, кого так хотел видеть Киба, показался на свету бледной Луны. Чёрные блестящие глаза отличались решительным и твёрдым взглядом, который говорил, что его обладатель не сделает ни шагу назад. Но Инузука удивил отнюдь не взгляд этих глаз, а мальчишка, который непоколебимо взирал ими на него. Ли не решался что бы то ни было предпринимать. Да и против кого? Против ещё совсем мальчишки, который так ловко смог манипулировать водой? Мальчишки, который по виду был ровесником его сына. Киба тоже приумолк и в рассеянье смотрел на врага, но по очевидной причине, так и резавшей глаза, это слово не вязалось с образом худощавого парня с рассудительным взглядом. Инузука отпрыгнул назад, увеличивая расстояние между ними на десять метров. - Нет. Это не всё, что я могу, - Нишики бесстрастно посмотрел на Кибу. - Киба, попытайся заново поймать след. Я останусь и задержу его. - Инузука согласно кивнул и скрылся вместе с Геро в лесу, хотя хотел ещё задержаться, чтобы удовлетворить своё любопытство по поводу способностей парня. - Поговорим? - На этот раз Ли обратился к Нишики, не предпринимающему никаких попыток помешать осуществиться этому импровизированному плану. - Ты ведь истощён, так? - Ли сделал осторожный шаг, который не вызвал у Нишики никакой реакции. - Ты в любом случае проиграешь. - Предлагаете опустить руки? - Не заставил ждать ответа парень. - Что-то вроде того... - Ли осторожно кивнул и остановил свой размеренный шаг. - Если бы я каждый раз, когда понимал всю безвыходность, опускал руки, то был бы давно уже мёртв. - Холодно заметил Нишики, словно говорил о привычных каждодневных для себя вещах. - Если бы все опустили руки, то все люди скороспешно канули в небытие. Если бы вы опустили тогда руки, были бы вы сейчас шиноби? Глаза Нишики блеснули, притягивая к себе внимание Ли, который не спешил давать ответ на эту провокацию. Он долго и упорно пытался вспомнить упомянутый парнем «переломный» момент в своей жизни. И после таких дум конечной точкой его рассуждений стало воспоминание об операции после поединка с Гаарой. Он посмотрел на Нишики полным непонимания взглядом. Этим воспользовался парень, который вновь растворился в воздухе. Ли стал озираться по сторонам: теперь им ещё больше овладевало неприятное чувство, связанное с этим странным, мягко говоря, парнем. Неестественная тишина окружила шиноби. Его противник ничем себя не выдавал, показывая искусное мастерство в скрытности, да и во всех других параметрах. Ли почувствовал стремительное утомление, вызванное непонятной для него причиной. Он, осенённый догадкой, резко обернулся назад и увидел необычную для себя картину: туман, клубившийся, словно жидкий азот, размыто представлял из себя образ человека, не наделённого никакими чёткими и ясными чертами. Этот дымящий силуэт больше напоминал призрака или кого-то из жанра мифологии. Рок Ли не решался нападать по одной и единственной причине: перед ним стоит ребёнок. Да, сильный. Да, талантливый. Но если вспомнить то, что у него собственный сын примерно того же возраста, - рука не поднимается нанести малейший урон этому мальчишке, который медленно, не торопясь проявлял свои черты сквозь серую пелену. Луна осветила Ли весь обзор, заставив его оробеть ещё больше. Нишики стоял, закончив поглощение чакры. Лунный свет открыл вид на его напряжённое лицо с намёком на боль, терзающую парня. Ли перевёл взгляд с лица на всё тело и увидел окровавленный правый бок и чуть разорванную одежду. Кровь текла, но Нишики словно не замечал того. Стоял и вкрадчиво смотрел в глаза Ли так, что последнему стало не по себе от этой картины. Сразу же пришло обоснование этого ранения: видимо, парень, являющийся тем самым туманом, не сумел вовремя обезопасить себя от взрывной печати Кибы. Ли нервно сглотнул: он не понимал, почему этот мальчишка продолжает стоять на ногах, ведь ранение не было элементарной царапиной. Хуже того возникало трипроклятое ощущение вины перед этим талантом. - Давай закончим? Ты ранен - я могу помочь. - Ли внимательно смотрел за застывшим лицом парня и не мог понять его реакцию на эти слова. - Если ты сдашься. - Оговорился шиноби Листа и замер в ожидании. Нишики начал складывать печати. Прекрасно понимая, что у парня планка ниндюзу поднята чуть ли не на феноменальный уровень, Ли стремительно подбежал к нему, но всё равно не успел остановить Нишики, прежде чем тот выпустил струю воды, откинувшую мужчину в одно из деревьев. Ли, впечатанный в ссохшийся ствол, вытер воду с глаз рукавом и сразу же начал искать парня. Долго рыскать взглядом среди ночной темноты не пришлось: противник лежал на земле. Он был без сознания, поэтому не показывал признаков жизни в своём измученном и израненном теле. Ли не успел подойти ближе. Лишь следил за тем, как мальчишка исчезал в дымке, окружившей его с ног до головы. Когда эта завеса исчезла, вместе с ней исчез и парень.

***

Сакура, утомлённая после нового тяжёлого дня, сидела в компании Ино и Мебуки на кухне. Она уже и забыла какого это есть дома, а не в кабинете госпиталя. Да и к тому же в окружении близких людей, а не господ из столицы, скрупулёзно наблюдавших за её деятельностью. Касуми резвилась с стариком Кизаши, отвлекая его от прочтения новой колонки в свежей газете. Иногда она приближало своё лицо к лицу дедушки и сравнивала оттенки собственных волос и полуседых косм Кизаши. Девочка закружила голову старику всей своей бижутерией, половина из которой была конфискована из комнаты матери. Она разряжала своей энергией всё напряжение. Касуми никто не решался рассказать всю правду: не решались чернить любимого брата в глазах девочки, но это не могло продлиться долго. Рано или поздно она узнает, и Сакура до ужаса боялась реакции дочери, зная привязанность Касуми к Шиначику. Но и причина информационной изоляции девочки была не только в её реакции. Сакура продолжала верить, что её сын не виноват и что когда-нибудь правда всплывёт на поверхность. Она ждала этого "когда-нибудь". За окном начало моросить. Мелкие капли на больших стёклах создавали атмосферу настоящей осени. - Наруто совсем дома не видно, - Ино посмотрела на недвижимую Сакуру, которая резко приподняла голову и устремила на подругу взгляд. - Да. - Согласилась она и сделала глоток чая. - Самый занятой человек Конохи. Приходится носить ему нормальную еду, а то знаю я его: лапша быстрого приготовление и алкоголь вместо чая - на большее он не способен. В плане собственного здоровья он безнадёжен. Ино и Мебуки синхронно улыбнулись: нечасто в последнее время им удавалось видеть Сакуру в таком состоянии, в котором она могла поговорить о чём-то кроме пациентов, убийств, обследований... - Да, я помню тот случай, когда ты уехала на неделю в Чиёду для практики юных медиков. Он разрывался между домом и кабинетом. - Мебуки обнажила ряд белых зубов. Сакура тоже не сдержалась: её губы изогнулись, образуя лёгкую, не обременённую проблемами улыбку. - Звонила мне каждый день по два раза в три часа, чтобы я следила за ним, как за маленьким ребёнком. - Для этого был повод. - Вставила слово Сакура. Её отсутствующий взгляд сменился на взор активного участника некой викторины. - И не говори! - Мебуки рассмеялась. - Наруто всегда был взрослым ребёнком, как и твой отец... Только его наклонности к рамену и лапше быстрого приготовления чуть не привели его к гастриту. Думаю, это лишь научило бы его заботится о своём здоровье. Помню, когда я ему сказала это, он на меня посмотрел, словно я говорила на другом языке, и ответил: "Не волнуйтесь, Мебуки-сан! Сакура-чан бережёт моё здоровье, как зеницу ока!" Тогда ты для него была "Сакурой-чан"... - Да уж... - Ино внимательно слушала эти занимательные истории о Хокаге Листа. Её всегда интересовали сплетни о людях, имя которых прогремело на весь мир. - Идеальная пара. Разве Наруто смог бы стать Хокаге, если бы не ты за его спиной? - Сакура удивлённо посмотрела на подругу, речь которой была направлена к ней. - Ох, только не говори, что не понимаешь о чём я! Я прекрасно помню, как ты его поддерживала в его временных депрессиях, вызванных завалом бумаг и кучей проблем на первых порах. Уже молчу о его переутомлениях. Где бы не был он - ты всегда стояла рядом и поддерживала любое его начинание... - Ино мечтательно улыбнулась, закрыв глаза. - Идеальная пара. - Повторилась она. Сакуре лишь оставалось молча согласиться с мыслями вслух подруги. В гостиной послышался трезвонящий голос Касуми и смех Кизаши. Сакура чуть откинулась на спинку стула, чтобы увидеть в арку, как проводит время дочь и отец: Касуми везде, где было место на голове у дедушки, развесила заколки и резинки с блестящими камушками. Она держала перед лицом старика округлое зеркальце и готовила пустить в ход косметику. - Папа! Не позволяй ей делать, всё, что она хочет! - Дала совет Сакура и умилённо улыбнулась от этой картины. - Ино, твоя порода, - усмехнулась она, глядя на любовь дочери к роскоши и красоте. - Не вижу ничего плохого. – Задумчиво ответила Ино, хотя такая манера не сочеталась с предполагаемой. Сакура сразу заметила, что подруга уняла свой энтузиазм и говорила так, словно хотела сказать совсем иное. Ино опустила глаза вниз на чашку, чем выдала себя с потрохами: она боялась затронуть больную в последнее время тему для своей подруги. Мебуки, пусть и не так явно, но тоже казалась взволнованной. По её ожидающему взгляду было видно, что она ждёт, когда Ино решиться что-то сказать. - Сакура, - блондинка глубоко вздохнула и наконец-то посмотрела подруги в глаза. – Касуми ведь ещё ничего не знает? - Пока что я не собираюсь ей ничего говорить. – Отрезала Сакура. Она вновь откинулась на спинку стула, чтобы увидеть счастье в глазах своей дочери, её лёгкую и беззаботную улыбку, услышать искренний смех… «Разве я могу всё это прервать? Она совсем ребёнок». - Но так нужно, - Сакура обернулась лицом к матери и поняла, что только что воспроизвела свои мысли вслух. – Ей будет намного больней, если она это услышит в не пойми какой форме от чужих людей. А подумай, что будет, когда Шиначику поймают и вернут в Коноху, - тогда уже тяжёлая правда будет неизбежной… - Мебуки сделала паузу, чтобы уловить ответную реакцию Сакуры к этим словам, но та впала в прострацию: её взгляд застыл на одной единственной точке и оставался недвижим достаточно длительное время. – Быть может, она к тому времени успеет свыкнуться с этой мыслью и… - пожилая женщина прервала предложение, сделав вдох, – и ей будет не так больно видеть его в сопровождении охраны и с закованными в наручниками запястьями. Мебуки уже успела пожалеть, что внесла свой вклад в виде новой горки соли на ранах дочери. Но, тем не менее, о благополучии внучки она тоже думала, поэтому осознавала важность своих слов. Она затаила дыхание, боясь реакции на свою речь. Мебуки посмотрела на Ино, ища в ней поддержки, но и та заняла выжидательную позицию. - Я уже говорила своё мнение по этому поводу, - Сакура стряхнула пелену с глаз. Ино вновь упёрла взгляд вниз. - Сакура, я, конечно, могу тебя понять, но… и ты меня пойми, - Узумаки такое начало разговора лучшей подруги не пришлось по душе, но она решила выслушать её. – Ты не видела того, что видела я. Я тоже не могла в это поверить: Шиначику вырос у меня на глазах. Но в тот вечер… - Ино подняла в глаза. Её брови сдвинулись у переносицы – плохой знак. – Это… Я не могу просто это тебе сказать. Женщина сдалась. Перед её глазами мимолётно проносились те картинки, на которые она набрела в голове у Шиначику: мрачное здание архива, битые стёкла, дым, а дальше… дальше он просто напал на принцессу и убил её. Ино помнила, как девушка пыталась достучаться до своего убийцы, но вчерашний беззаботный мальчишка по-настоящему озверел: не слышал её криков, не видел слёз, глаз и горящего в них страха перед порогом смерти. Он не боялся пачкать руки в крови и решать чью-то судьбу. Ино всё помнила. И высказать всё мешало то, что она тоже мать, тоже любит своего ребёнка и верит в его непогрешимость в таких масштабах. Её сердце так и разбивалось только от мысли, что Сакура узнает о таких подробностях, во всех красках. Было уже достаточно поздно. По улицам у дома Хокаге уже никто не ходил. Лишь облака на небе оживлённо спешили – как всегда. Сакура ждала, когда что-нибудь станет известно: может быть, по обычаю, придёт рядовой шиноби и скажет, что Шиначику пойман. Или же… что он сбежал. Что для Сакуры окажется больнее: исчезновение сына в огромном мире или же его суд во главе с непреклонным феодалом? «Как всё сложно», - подумала она. Женщина уже не понимала, как будет лучше, а как – хуже. Но остаться при своих убеждениях, когда весь мир вторит обратное – ещё сложней. - Что ж, уже поздно, - Ино встрепенулась и отвела взгляд от стрелки часов. – Я, наверное, пойду. Мебуки и Кизаши тоже решили не задерживаться. Вскоре дом оказался почти пуст. Сакура не могла найти себе места: тревога и какое-то предчувствие не давали ей покоя. - "Я не могу просто это тебе сказать", - она повторила слова Ино, и ей стало страшно. Неужели её сердце врёт ей? Неужели её сын… Она встряхнула головой, отгоняя мысли, наводящие ужас. Сакура подошла к софе, где уже спала Касуми. «Устала», - подумала Сакура и постаралась максимально осторожно поднять на руки дочь. Малышка с затуманенным взором обняла шею мамы и уткнулась сопящим носиком в её плечо. Сакура одной рукой выключить свет и закрыть дверь гостиной. Она зашла в комнату дочери, где тускло горел ночник, а кровать была полностью готова принять в свои объятия сонного ребёнка. Женщина умудрилась переодеть в пижаму девочку, которая уже была не в силах держать голову прямо: она отчаянно пыталась удержать сознание, однако глаза сами по себе закрывались, и голова, совсем не отдавая в том отчета, падала на бок. Когда держать в руках эту усталость стало невозможным, Касуми упала на подушку и смогла предаться сну. Сакура умилённо улыбнулась; она натянула одеяло на дочь и поцеловала ту в лоб. «Разве я могу тебе сказать всё, как есть? Будешь ли ты тогда спать так же крепко, как сейчас? Услышу ли я тогда твой смех, Касуми-чан?» - Спрашивала себя Сакура, вспоминая советы Мебуки и Ино. В них был здравый смысл, но, по мнению женщины, в ничтожно малых количествах. Дождь уже начал отбивать настоящую дробь в окнах. Луна скрылась за облаками, будто некая зрительница, которой наскучило представление. Или же театр закончился и смотреть на него уже было пустым делом. Так или иначе вечер, плавно перешедший в ночь, готовился плавно стать утром.

***

Нишики приоткрыл веки, но всё вокруг плыло и не желало становиться чётким и понятным для парня. Он долго всматривался в окружающую обстановку и пытался понять, где он находится: у своих, у чужих, может, вообще на том свете. Но нет: на том свете не так холодно, не так сыро и за стеной не пытаются кого-то в чём-то переспорить. Нишики повернул голову и стал прислушиваться к голосам: - Во что ты его ввязываешь?! - Прозвучал женский голос, но сделал это, словно где-то в горах, проносясь эхом в голове. - Или ты, может, забыл, что ему всего шестнадцать? Или ты забыл, что он не приспособлен к миру шиноби? Или ты забыл... - Замолчи! - Зло рявкнул мужчина, что возымело эффект: на мгновение воцарилась тишина. - Неужели ты не видишь, к чему это привело? - Манера женщины смягчилась, но всё же в ней звучали упёртые ноты. - Минута - и он бы умер... Мамору, я ведь знаю, что он дорог тебе, так почему ты так пренебрежительно относишься к его жизни... Пелена с глаз спала и Нишики понял, что он дома: земляной потолок, такие же стены и пол, в которых прорастали корни растений. Не удивительно - его дом находится под землей. Из мебели всего-то кровать, тумбочка и мелкий шкаф. Горели свечи. В сущей сырости тонкое одеяло огораживало парня от неприятной, но приевшейся зябкости, которую он ощущал здесь столько же, сколько помнил себя. Тёплый свет свечей заставлял его тело покрыться мурашками. В соседней комнате не прекращали споров те же два голоса: женский и мужской. Нишики, даже не прислушиваясь, знал, кто эти люди: Мамору, с которым они некогда вторглись в Коноху, и Юкими, бывшая глава клана. Это показалось ему странным: обычно Юкими никогда не шла наперерез кому-то, тем более одному из руководителя Совета, но сейчас пыталась что-то отстоять, что-то доказать, да так настойчиво, будто спасала свою жизнь. Нишики даже посетила мысль, что она в таком состоянии может и глотку перегрызть, при этом не посмотрит, кто ей попался под руку. - Он... - послышались всхлипы. - Прекрати. Нишики попытался дотронуться до бока, но руки, как и всё тело, онемели. Суставы и мышцы болели. Всё тело сводила судорога. Чакра на нуле, сил почти нет, тяжёлое ранение, причитания Юкими – он сразу понял, что находился на грани смерти. - Очнулся? - Мамору появился в узком проходе. Нишики вымученно улыбнулся. Растолкав мужчину в сторону, в комнату ворвалась та самая Юкими, которая, подбежав к постели, присела, чтобы выровняться на один уровень с лицом Нишики. В её глазах озарилось чуткое материнское беспокойство, которое трогательно подчеркнули слёзы. Она взяла холодную руку парня и поднесла к своим губам. Нишики не стал препятствовать: знал, что он для этой женщины единственная отрада. Юкими было около сорока пяти. Она не отличалась ни шелковистыми волосами, ни завораживающими глазами - скорее, ей сопутствовала простота и душевность, притягивающая к себе людей. Она давно считала себя отжившей своё время старухой, поэтому забыла, что значит жить в своё удовольствие. Поэтому она искала тех, на кого можно вылить свою избыточную любовь и заботу. И нашла таковых в лице всего клана и в особенности Нишики. Он, конечно, привык к строгости и воздержанности за годы тесного общения с Советом и Мамору в том числе, поэтому редко высказывал в ответ на заботу Юкими свою благодарность, хотя определённо её испытывал. Для Нишики эта женщина навсегда останется в памяти с копной своих непослушных и вьющихся волос, ласкающими чёрными глазами и плеядой веснушек на щеках. - Только не плачь. - Предупредил Нишики в привычной фамильярной манере. На "вы" он обращался лишь к Мамору и изредка к кому-нибудь из Совета. - И без того тошно. - Что они с тобой сделали?.. - Продолжила причитать Юкими, не обращая внимание на это фырканье. Мамору, стоявший у прохода, неодобрительно глядел на все эти "щенячьи нежности". Его высокий силуэт отбрасывал не менее длинную тень. Мужчина стоял на этот раз без привычной маски на лице. Так сказать, в "штатском". Он выглядел достаточно молодо, если убрать на его лице с чётко очерченными линиями губ и скул всевозможные тени. Около тридцати трёх - точно никто не знал. Его крепко сложенное тело, опёршееся о косяк арки, внушало одним своим видом дюжую силу шиноби. - Где Меюми? - Вдруг спросила Юкими и пытливо посмотрела на Нишики. Видя, что тот не собирается говорить ничего, она перевела взгляд на мужчину. - Заняла место принцессы. - Холодно ответил Мамору. - Кто её убил? - После недолгого молчания спросила Юкими, но в этот раз даже Мамору отвёл взгляд и задумчиво всматривался в огонёк свечи. Женщина без особых подсказок знала, что Мамору как член Совета не любил сам пачкать руки. Значит, оставался лишь Нишики. - Ты делаешь из него бездушную куклу! - Не начинай, - попытался оборвать тираду Мамору, но женщина слишком неистово отреагировала на эту новость. - Ты говорил, что Совет работает на благо клана! Тогда почему вы убиваете своих же?.. Ты пользуешься его преданностью в своих целях! И это ты называешь благом, Мамору?! Что ж, наши понятия блага значительно разняться, и я боюсь представить, к какому будущему вы ведёте! - Это был наш выбор. - Прохрипел Нишики, которому хотелось тишины и спокойствия в своём нелёгком положении. Он сжал ладонь Юкими сильнее. Женщина почувствовала, как парень медленно поглощал её чакру, чтобы восполнить нехватку своей. - Меюми сама хотела участвовать в этом задании. - Нишики замолчал, но все ждали продолжения. Он упёр взгляд в скучный цвет однородной стены, где торчали большие корни деревьев и маленькие корешки кустарников. После того, как он снова был в "поднебесной" - так называли его соклановцы те места, над которыми были не слои почвы, а солнце, небо и облака - Нишики удручало эти скучное однообразие. - Её участь во многом лучше, чем большинства, кто здесь гибнет, не неся никакой пользы клану. А таких много... Разве ты не знала, что здесь долго не живут? - Он глубоко выдохнул, что ему далось с трудом, и закончил: - я устал. Нишики выпустил руку женщины и закрыл глаза. Забвение пришло сразу же во многом благодаря элементарному упадку сил. Вскоре он, находясь уже одной ногой во сне, слышал лишь тихое перешёптывание Юкими, пытавшейся как-то повлиять на твёрдого в своих убеждения Мамору. Дело касалось цели Совета, о чём мужчина не любил распространяться. Голоса начали пропадать. Последней мыслью Нишики было то, что он наконец-то остался один, но прикосновение тёплых и нежных рук к его лицу заставило убедится в обратном. Сил удерживать сознание не оставалось. Нишики заснул под неразборчивое тихое пение Юкими и ощущением полного покоя и тепла...