Белый, как первый снег

      Разум был кристально чист. Не знаю уж, было ли тому причиной ограничение кислорода, но сложенные на животе руки дрожали. Как бы я не храбрился, а умирать было страшно. И этот поганец Скуало не давал мне покоя. Боже ж ты мой, лишь на смертном одре я понял, что эта сволочь меня разложила на своей кровати, а его истинных чувств я так до сих пор и не знал. Я его очередное увлечение? Игрушка в руках? Или же меня искренне любят?       Как же много вопросов. И я хотел узнать, прислушался ли к моим словам Джули. И Запаты… Неужели им это сойдёт с рук? Я в ужасе представил, как меня хоронят уже в настоящем гробу, а не сколоченном из досок. Только вот снятый с гроба американский флаг будет некому передать — мой единственный родственник, да и то не кровный, находится сейчас в клинике с ребятами, у которых не все дома. Оркестр будет играть похоронный марш, а я…       Да нет же! Почему я должен сдаваться? Я почти ничего не сделал в своей жизни, не залетел от своего альфы — чёрт бы побрал эти противозачаточные — вот беда же, не заделал ему дитятко. Нет уж, моя жизнь только началась, я же сам всегда ненавидел тряпку в себе. Я больше не тот бесхребетный сопляк, живущий настоящим.       Я понимал, что надеяться стоит только на себя. Наверняка меня закопали где-то вдали, в укромном месте. Я один-одинёшенек. Меня не спасут, если это не сделаю я сам.       Убрав руки с живота, я ощупал одежду. Какая-то рубашка и хлопковые брюки. Значит, хоронить голым они меня не стали. Уже хорошо… Боже, как же страшно. Я могу храбриться, но мне страшно. Но и панике поддаваться нельзя — так быстрее расходуется кислород. Кричать тоже нет смысла — лишь усилю собственную панику. Цуна, дыши глубже. Да-да, хороший мальчик.       Я не был героем «Убить Билла», где омега мстил своему альфе из фильма в фильм, пытаясь добраться до него. В одной из кинолент его закопали заживо, но он смог откопаться. Но я — не он. Я человек из плоти и крови. Получится ли у меня?..       Я обшарил руками крышку гроба. Они довольно хреново сколотили доски. Дилетанты. Будь на мне кольцо или пряжка ремня — да хоть ключи! — я бы расковырял ими, но мои похитители предусмотрели почти всё. За исключением решительности омеги, которому есть, что терять. Ухватившись за «крышку», я попробовал расшатать её. Тело ещё не слишком меня слушалось, но отходняк давал о себе знать. Чёрт, если я не выберусь на воздух, то… Я не желал пока думать о выкрутасах желудка.       Ох, доска поддалась… Я уже было хотел сдвинуть её, но вовремя опомнился. Сверху на меня будет падать земля. Такими темпами она забьёт мне ноздри прежде, чем я смогу выбраться. Не думаю, что меня закопали глубже, чем на полметра, но… Нет, Цуна, не думай о худшем!       Я расстегнул две пуговицы на рубашке, но никак не удавалось её стянуть. Нет, Цуна, не паникуй… Дыши глубже… Да, так. Умница. А теперь подумай, как снять рубашку…       Скрестив на груди руки, я ухватился пальцами за плечики рубашки и стянул её с себя через голову, завязывая рукавами над головой. В этом мешке было трудно дышать, но, думаю, это спасёт от удушья при падении земли в лицо.       Я сбил крышку ногами. Дилетантски сколоченные доски мало того, что сломались под весом земли, так ещё после мощного толчка… Я перевёл дух. Кислорода из-за резких движений стало меньше. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее. Время было против меня. Я это понимал.       Земля посыпалась мне на лицо настолько стремительно, что я невольно запаниковал. Нет, Цуна, нет! Думай об одном бессовестном альфе, который не сказал самых важных слов тебе и только тебе. Как только «крышка» сломалась, я, работая плохо подчиняющимися пальцами, стал загребать руками землю от головы к ногам. Тело пока ещё плохо подчинялась мне. Этот скотский наркотик! Я был зол. Зол, как никогда. Я ненавидел Запат. Хотелось свернуть обоим шеи.       Места становилось мало. Я всячески пытался прессовать землю в разные стороны. Что будет, когда место кончится? Не хотелось об этом думать. Боже мой, за что так со мною поступила Судьба? Неужели я не заслужил хоть грамм счастья? Простого, человеческого счастья.       Дыхание было сбивчатым. Я дышал урывками. Занимаясь перетасовкой земли, было сложно экономить кислород. Слишком страшно под землёй, в собственном гробу.       С третьей попытки мне удалось сесть. Земля тут же заполнила пустое место. Сместилась в мою пользу — моя маленькая победа. Но не стоило медлить и расслабляться. Стараясь дышать спокойно, я попытался встать. Мне это почти удалось.       На плечи обрушился, казалось, неподъёмный груз из свежей земли. Та падала на меня стремительно, неумолимо. Настал последний бой. Рвано выдыхая, я совершил гребок руками. Сверху больно прилетел увесистый ком земли. Я рыл как крот. Было страшно. Я поддался панике.       Макушки коснулось что-то холодное. Я замер. Прошло пару мгновений. Я пропустил пару ударов сердца, прежде чем сообразил, что это холодный воздух! Желудок заурчал. Наружу попросилось его содержимое. Не желая захлебнуться в собственной рвоте я, усиленно работая руками, расчищал себе путь.       Стало как-то легче. Я сорвал с головы рубашку и, откинув её куда-то в сторону, каким-то чудом выбрался из могилы, падая на землю. Меня долго рвало. Наркотики всегда пагубно сказывались на моём организме. Меня трепало мелкой дрожью. Не ломка, но мерзкий и ненавистный мною отходняк. Так холодно, так одиноко… Папа…       На глаза наворачивались слёзы. Я жив. Боже мой, я жив. Мертвецам не бывает так плохо.       Я лежал на земле, наслаждаясь осенними холодами и северным ветром. Жив, чёрт вас всех дери! Жив…       Прошло какое-то время, а я разглядывал звёзды, собравшиеся в какое-то созвездие. Никогда не интересовался астрономией. Но звёзды были такими… Такими… Я жив… Я правда жив? Мне это не снится? От рыданий содрогалась грудь. Но я был жив. А звёзды сегодня удивительно прекрасны. Как никогда. Стоит почаще смотреть в небо.       Спустя какое-то время я понял, что дальше так лежать не стоило. Иначе всё было тщетно. Я поднялся на локтях и попробовал встать на ноги. Меня шатнуло. Но я не сдавался. Одна нога. Вторая. Упёршись руками в колени, я встал.       Вокруг меня были какие-то деревья и тишина. Лишь свист ветра давал о себе знать.       Я подошёл к своей могиле. Меня чуть качнуло в сторону, но я удержался на ногах, чуть не рухнув в яму. Встав на колени, я нагнулся и ухватился за рубашку. Вывернув её, отчищая от земли, я нацепил на себя этот клочок одежды. Но он не грел. Совсем-совсем. Я был на грани воспаления лёгких.       Обняв себя за плечи, я двинулся, куда глаза глядят. Лучше, чем ничего. Куда-нибудь да выйду. Меня шатало из стороны в сторону. Было так плохо, что хотелось умереть. Где-нибудь в тепле и под одеялом. И чтобы Скуало вновь устроился по правую руку…       Неровный строй деревьев становился реже. Вскоре я оказался у трассы. В ночи я просто стоял на дороге. Не было машин. Куда же Запаты меня завезли?       Я чихнул. Меня передёрнуло. Но делать нечего. Я повернулся и направился вперёд по дороге. Было так холодно. Ветер завывал где-то в ушах, касаясь обнажённой шеи и рук. Хотелось тепла и ласки. Как же я хотел объятий любимого человека.       Я уже не чувствовал свои босые ноги, но упрямо продолжал идти вперёд. Внезапно сзади меня осветили фары. Я поморщился от яркого света. Машина было проехала мимо, но остановилась. Стуча зубами, я, что есть сил, припустил к ней.       — Эй, парень! Садись, подвезу.       Водитель открыл дверь с противоположной стороны. Я устроился на переднем сидении, стуча зубами от холода. Я продрог. Замёрз так, что было больно двигаться. Кожа на руках раскраснелась.       — Тебе включить обогреватель?       Я лишь закивал головой, откидываясь на сидение.       — Внимание! — раздался из магнитолы голос ведущего радио. — Если кто-нибудь видел шатена, на вид лет восемнадцать-двадцать, высокий для омеги, то звоните в эфир или 911. Все мы обеспокоены жизнью отважного Савады Цунаёши. Этот агент ФБР…       Водитель смерил меня заинтересованным взглядом. Я хмыкнул. Что там у них происходит? Почему обо мне говорят даже по радио? Не удивлюсь, если здесь замешаны Запаты.       — А ты случайно не…       Я требовательно выставил ладонь.       — Пожалуйста… дайте мне телефон. Мне нужно... сделать звонок.       Водитель вытащил из ячейки телефон и протянул его мне. Я по памяти набрал номер Скуало, но он был занят. Зашипев, я попробовал позвонить Фону и Джули, но те не брали. Та же история была и с Белом с Мармоном. Оставалось только набрать Ская или позвонить в эфир. Я выбрал первое.       Скай моментально принял вызов.       — Да?! — гаркнул он.       — Босс… — я невольно улыбнулся. — Хотите... поговорить с живым мертвецом? Вам тут... звонок с того света...       Боже мой... Я жив. Я шучу...       Слушая голос Занзаса, я наслаждался жизнью. Я и правда жив. Не в этом ли истинное счастье? В жизни. В нашем с вами существовании.