Белый, как первый снег

      На мои бедные уши обрушился нескончаемый поток отборного мата. Губы невольно тронула улыбка. Как же я был рад слушать Ская, кто бы знал. Я был рад, казалось, всему: тому, что жив, тому, что всё ещё существую. Незабываемые ощущения. Будто заново родился.       — Сэр… — я прервал Ская. — Мне пока… трудно разговаривать… Хочу спросить… Почему обо мне… говорят… по радио?       Высшее руководство на мгновение замолкло, переваривая сказанное.       — Савада, где ты сейчас находишься?       Я повернулся к водителю и передал ему телефон. Пусть сами разбираются, у меня ни на что не было сил. Я лишь устало откинулся на сидение и прикрыл глаза.       — Твой босс велел довезти тебя до участка в ближайшем городе, — наконец, оповестил меня водитель.       Я лишь кивнул головой. Меня знобило. Зубы противно так стучали друг об друга. И очень тянуло пальцы. Я даже не хотел смотреть на кровавое месиво, что было вместо ногтей. Просто хотелось спать. Так хотелось, что я с трудом удерживал себя в сознании. Я понимал: нельзя спать. Я боялся не проснуться.       Машина остановилась. Водитель открыл дверь со своей стороны и вышел. Хлопнул багажник. Спустя минуту он вернулся с тёплым пледом и передал его мне.       — Спасибо…       — Не за что, парень, — мы вновь тронулись. — Тебе спасибо, ты избавил нас от маньяков. Включить тебе печку?       — Если можно…       Заработал обогреватель. Я же завернулся в плед, забравшись с ногами на сидение. Стало теплее. Машина ехала по ночной дороге. Мы были совсем одни на скоростной трассе. Бог ты мой, куда же меня завезли? По обе стороны я через окно наблюдал хвойный лес. На небе уже показались звёзды, зазывно сверкая с небосвода.       — Можно включить музыку? — попросил я.       Голос наконец-то начал слушаться меня. Наркотик почти выветрился из крови с потом, когда я пытался выбраться из своей могилы. Это не могло не радовать.       Мой спутник включил радио, поймав какую-то волну. Из динамика полилась смутно знакомая мелодия. Я часто слышал её в магазинах.       — Да, мне нравится «Пина Колада», и бегать под дождём.       Я не слишком задумываюсь о здоровой пище, я люблю шампанское.       Я должен встретить Вас завтра в полдень, и разрезать красную ленточку.       В баре под названием «О`Малли», где мы спланируем наш побег.       Я тихо напевал вместе с певцом «Если вам нравится «Пина Колада», или же, как она иногда называется, «Спасение». Это помогало оставаться в сознании. Никогда не смотрел «Особо опасен», но эта песня... Можно же иногда дать волю чувствам? Особенно когда ты жалкий, грязный и уставший. Хотелось хоть немного забыться в простом ритме музыки.       — Скажите, что произошло вечером? — спросил я у водителя, когда песня закончилась.       — Ты о чём, парень?       — Обо мне передавали по радио, — объяснил я. — ФБР так решило?       Мужчина удивлённо посмотрел на меня, а потом покачал головой. Я ничего не понял. Что это значит?       — Вечером поднялась шумиха. Как я понял, Запаты сдались ФБР, но пригласили журналистов, пообещав сенсацию. На камеры они рассказали об агенте Саваде Цунаёши, которого они заживо похоронили. Мол, никто не успеет спасти тебя — прежде кислород закончится. Это показывали по ТВ в вечерних новостях.       Я поджал губу. Чёртовы Запаты! Свернуть бы им шеи, да ладно уж. Больше убивать их не хотелось. Я желал отмыться и попасть в тёплые объятия Скуало… Интересно, как там он? Волновался ли?       Мы подъехали к участку на окраине какого-то городка. Водитель помог мне подняться, и я, прямо так, в пледе, нетвёрдым шагом направился к участку. Там нас уже ждали — видимо, ФБР предупредило.       — Спасибо вам, — прощаясь с мужчиной, я протянул руку.       — Не за что, парень, — он пожал мою ладонь. — Будь осторожнее впредь.       И он ушёл. Я проводил взглядом мужчину, лишь сильнее укутываясь в плед. Как же хорошо, что не перевелись ещё такие люди. Невольно начинаешь верить в то, что для нашего мира ещё не всё потеряно. Где-то да есть ещё доброта.       Меня хотели отвезти к врачу в ближайшую больницу, но я спросил у дежурных полицейских, можно ли принять душ. Я был весь в земле, грязный. Те неохотно согласились и отвели меня в обшарпанную ванную, что прилагалась к участку. Но я был рад даже таким условиям.       С трудом раздевшись, я встал под горячие струи. Вода уносила в слив землю и потёки крови. Ужасно горели ободранные пальцы. Наконец, почувствовав себя чистым, я вылез из душа. Мне оставили полотенца и какую-то одежду с обувью. Наверное, кого-то из задержанных или самих полицейских, но я не буду привередой хотя бы сегодня. Надену то, что есть.       Едва я вышел из ванной, как меня сначала чуть не снесли, а потом прижали к себе так, что затрещали кости. По ноздрям ударил такой знакомый запах.       — Скуало, ты меня задушишь…       Альфа нехотя выпустил меня из своих крепких объятий. Он был весь какой-то взмыленный, уставший и осунувшийся. Я никогда не видел его таким…       — Что они с тобой сделали?!       Меня чуть не снесло звуковой волной. Многое, Скуало, многое. Но я не хочу при находящихся поблизости полицейских начинать свою душещипательную историю. Ладно я, но они тут все обрыдаются крокодильими слезами!       — Давай не здесь, — поморщился я, простукивая ухо. Нет, мой любимый определённо слишком громкий. С этим нужно что-то делать.       — Ладно, — с неохотой согласился Скуало. — Но мы сейчас нагрянем в больницу. Я хочу, чтобы тебя осмотрели и…       Чёрт, он увидел мои руки… Но прежде чем Скуало начал концерт, я развернулся и зашагал прочь. Поблагодарил на выходе дежурных, пообещав вернуть вещи, на что те махнули рукой. И я, и они понимали, что это лишь жест вежливости.       Ночь была звёздной. Я стоял на крыльце участка и любовался видом. Ночной запах с лёгким ароматом елей был божественен. Мне на плечи легла куртка, а сзади обняли, прижимая к себе.       — Цунаёши.       Я вздрогнул от столь официального начала. Скуало никогда не называл меня полным именем, а тут это прозвучало как-то странно, не к месту. Я невольно поёжился.       — Что?       Меня развернули к себе лицом. В ночи сверкнули серые глаза каким-то неестественным блеском. Меня поцеловали нежно, невесомо. Словно пробуя на вкус.       — Это прозвучит банально, но ещё минут сорок назад я думал, что ты мёртв, — прошептали мне в губы. — Думал, что потерял тебя.       Я был благодарен ночи за то, что альфа плохо видит меня в тусклом освещении фонарей. К лицу прилила кровь, а глаза заслезились.       — Скуало, я люблю тебя, ты знаешь? — прижавшись к его груди, прошептал я.       — Теперь знаю.       — А ты?       — Глупый, неужели ты так и не понял? — он приподнял моё лицо за подбородок и заглянул в наполненные слезами глаза. — Я бы не летел сюда на сумасшедшей скорости, не люби я тебя. Не смей больше исчезать из моего поля зрения.       Я лишь усмехнулся, вновь чувствуя вкус губ альфы на своих губах. Думается мне, исчезну из его поля зрения. И не раз. Например, сегодня ночью, в больнице, когда будут проводить обследования. Но не стоит же расстраивать сейчас Скуало, правда? Я просто хочу немного постоять в его объятиях, зная, что наконец-то любим.