Йен проснулся утром воскресенья, совершенно ни о чем не думая. Он перевернулся на кровати, как и всегда, и стал шарить рукой по прикроватному столику в поисках телефона, как это делал он каждое утро, чтобы послать сообщение Микки. Но потом он увидел пустую упаковку из-под презервативов.
Это отрезвило его. Обычно после ночи, проведенной с Микки, он чувствовал себя дико счастливым, но сейчас…
Он не мог поверить, что брюнет порвал с ним. Он думал, что их отношения лучше, сильнее этого. По крайней мере, он надеялся.
Он думал, что Микки был заинтересован в их совместном будущем так же сильно, как и он сам. Он ведь подавал знаки, Йен был уверен в этом.
Галлагер снова плюхнулся в кровать и выкинул коробку подальше.
В его голове возникла мысль позвонить Микки попозже. Может, стоило позвонить ему, чтобы понять, есть ли еще шанс между ними двумя. Йен готов был умолять, он все равно не настолько горд. Он бы боролся за их отношения.
Как он сможет смотреть на Ева на уроках, зная, что он все проебал? Как он будет с ним разговаривать, ведь мальчишка наверняка все еще хочет свести их двоих? Будет слишком больно слушать, как мальчишка уверяет его, что Микки будет отличным бойфрендом, а сам Ев — идеальным пасынком.
Йен мог бы сказать мальчику, что недавно влюбился в кое-кого, но тот разбил ему сердце, и сейчас он не готов к новым отношениям. И он бы не соврал.
Черт возьми, за все это время Йен окончательно влюбился в Микки.
Может, ему лучше пойти прямо домой к Милковичам и поговорить с Микки. Даже если тот и не захочет его видеть.
Йен прошел через множество разрывов, и все они были отстойными.
Но в этот раз его сердце просто разбилось.
Ему казалось, что все предыдущие расставания в его жизни были
правильной вещью. Было подходящее время, отношения просто уже изнашивали себя, и им было лучше расстаться. Кое-какие разрывы были легче, кое-какие — тяжелее. За некоторыми своими бывшими он изредка следил. Фейсбук позволял ему видеть, что они двинулись дальше, и у них все хорошо, они счастливы. Некоторых же бывших он сразу удалил из друзей без каких-либо сожалений, и сжег совместные фотографии и билеты в кино.
В любом случае, те расставания были
правильными.
А вот с Микки, все было
плохо. Неправильно.
Время было неподходящее. Между ними еще остались чувства. Было еще столько всего, что они должны были сделать вместе. Не было ни билетов, ни совместных фотографий в Фейсбуке, которые Йен мог бы удалить. Он мог и не говорить своим племянникам и племянницам, что Микки не придет домой на Рождество, потому что они и так никогда с ним не встречались и даже не подозревали о его существовании.
Будто взяли и оборвали что-то, что могло выйти потрясающим.
А еще Галлагер хотел кучу всего сделать с Евом, и вот от этого становилось тошно.
Надо как-нибудь сказать мальчишке, что он будет с ним рядом, если понадобится, даже если Ев и не знал, что у Галлагера также были намерения в будущем стать его отчимом.
Черт бы все это побрал!
Это был самый тяжелый разрыв Йена, без каких-либо сомнений.
Он потер лицо руками и решил, что хватит думать об этом. У него есть еще куча дел.
Он крутанулся на кровати и нашел свой телефон. Вместо того, чтобы послать Микки сообщение, он позвонил ему, отключив в настройках определитель номера, чтобы тот, увидев, что звонил Йен, не решил проигнорировать звонок.
Однако его сразу перенаправили на голосовую почту.
Йен понял, что Милкович просто отключил свой телефон. И нет, он не собирался оставлять ему десятки отчаянных голосовых сообщений, так что вместо этого он просто сбросил вызов.
Йен запрыгнул в душ с твердым намерением пойти домой к Микки. На самом деле, это было так же отчаянно, как если бы он оставил ему кучу голосовых сообщений, особенно учитывая, что Ев может обо всем прознать, однако Галлагер мог бы притвориться, будто пришел к нему, чтобы проверить, нормально ли Микки дошел до дома, так как телефон того был выключен.
Когда Йен переодевался, то подумал, что этот аргумент чертовски убедителен. Он и правда понятия не имел, нормально ли мужчина добрался до дома после того, как ушел так поздно. Конечно, они жили не в самом опасном районе города, да и тот Милкович, в конце концов, однако Йен наверняка все равно бы настоял на том, чтобы по прибытии домой брюнет послал ему коротенькое сообщение, что тот дошел без всяких приключений. Да Микки и сам бы, наверное, послал его, если бы они все еще были вместе.
Он схватил ключи от машины и направился прямиком к выходу из квартиры, однако застыл, когда открыл двери.
Около его квартиры лежала посылка — цветочная композиция в коробке. Йен тут же подумал о Микки — может, тот решил прислать это в качестве извинения, и на пару минут на лице Галлагера расцвела улыбка. Потом он поднял коробку и увидел записку между розовыми лилиями и розами.
Она гласила: «
Поздравляю с разрывом»
Йен чуть не уронил все, что держал в руках, и хорошо, что он этого не сделал, ведь на дне коробки было еще кое-что. Галлагер зашел обратно в квартиру и поставил коробку на кухонный стол. Его опасения насчет того, кто прислал ему посылку, оправдались, когда внутри коробки он увидел конверт, полный Полароидных фотографий, от которых Йена чуть не стошнило.
Там были обнаженные фотографии Джошуа.
— Блять, — прорычал Йен и перевернул фотографии лицом вниз. — Блядский блять! — его действительно чуть не стошнило оттого, что это значило.
Во-первых: это означало, что Джошуа как-то узнал о том, что Микки порвал с ним той ночью. Либо он следил за его жилым комплексом, увидел, что Милкович вышел из него в плохом настроении, и сделал выводы, либо он установил какие-то следящие устройства в квартире Йена, о которых тот не знал. В любом случае, оба варианта были ужасны.
Во-вторых: сейчас у Йена хранились порнографические фотографии своего несовершеннолетнего студента.
В-третьих: Джошуа совершенно отказывался принимать слова Йена всерьез, так что сейчас надо было разобраться с ним раз и навсегда.
Галлагер сделал пару глубоких, успокаивающих вдохов, прежде чем стал составлять план.
И ему повезло, что после того, как он успокоился, единственный план, который он смог придумать, включал в себя поход в дом Кларков и разговор с матерью Джошуа.
Он бросил коробку в мусорный мешок и направился к своей машине, попутно набирая сообщение Липу:
«В моей квартире возможно жучки, сможешь проверить?»
Затем он послал еще одно сообщение Фионе.
«
Могу я переночевать у тебя пару ночей? Не уверен, что у меня сейчас безопасно»
Конечно же, когда он добрался до машины, оба прислали ему утвердительные ответы.
Йен проехал пару кварталов вниз, к дому Джошуа, запомнив адрес с того раза, как давал его Мэнди. Боже, он надеялся, что Тара была там. Ему нужно было провести с ней серьезный разговор касательно поведения Джошуа.
У него закрутило в животе, пока он парковался на противоположной стороне улице, и чуть не струсил, пока подходил к нужному дому, зная, во что себя втягивает.
Он постучался и начал ждать и надеяться (хоть он и не религиозный человек), что ему откроет не сам Джошуа.
Открыла ему Тара, накинув халат поверх своей фланелевой пижамы.
— О! — удивленно сказала она, явно не ожидая увидеть у порога дома учителя своего сына, тем более ранним воскресным утром. — Мистер Галлагер, верно? Что привело вас сюда в такое время?
Йен действительно не хотел, чтобы до этого дошло.
— Нам нужно поговорить о вашем сыне.
Ее взгляд стал более осторожным после этих слов.
— Разве для вас в порядке вещей говорить с родителями вашего студента вне классных часов или у них дома? — язык ее тела полностью изменился — она натянула халат потуже и прикрыла дверь, явно говоря Йену, что тому не очень рады в их доме.
— Нет, — признался учитель, — но очень важно, чтобы мы поговорили сегодня, — он поднял мусорный мешок, что предварительно взял с собой. — Я проснулся сегодня утром, и это было под моей дверью.
Тара взяла его и заглянула внутрь, вытаскивая цветы.
— Вчера мой уже бывший парень расстался со мной.
Она не выглядела впечатленной.
— Кто сказал, что это от моего сына?
— Полароиды, что шли с ними в комплекте. Они могут вас немного расстроить…
Она покопалась глубже в мешке и уронила его, когда нашла фотографии.
— Вы… вы
извращенец! Я… я вас посажу…!
— Мэм, не я их снял, и мне они не нужны. Это он мне их прислал. Я пришел сюда сразу же, как только увидел их, клянусь.
Суматоха привлекла внимание Джошуа. Тот подошел к двери и заулыбался, когда увидел Йена около своей мамы.
— Йен! — засиял он, и мужчину передернуло от того, насколько мальчик его устрашал. Взгляд Джошуа упал на мешок около ног Тары. — О, вижу, ты получил мою посылку. Мне пришлось чертовски рано встать, чтобы доставить ее, но, честно, поздравляю тебя с разрывом! Это действительно лучшие новости, что я слышал за весь этот год…
Лицо Тары побелело, когда до нее дошла суть слов сына, подтверждая сказанное Йеном ранее.
— Ты же не серьезно, — выдохнула она и повернулась к мальчику. — Это ты прислал ему это? — она кинула фотографии в руки Джошуа, и тот разочарованно глянул на Йена.
— Я думал, ты поймешь, что эти фотографии предназначались только для одного тебя, Йен, — сказал он, и Тара практически зашипела на него:
—
Мистер Галлагер, — строго сказала она. — Для тебя — мистер Галлагер! — женщина повернулась обратно к учителю. — Мне так жаль. Я не… — она оглянулась, будто только что поняла, что они говорят о таких ужасных вещах на публике. — Может, вам лучше зайти? Если, конечно, вас это не смущает.
Йен кивнул.
— Боюсь, нам есть еще, что обсудить.
Тара вздохнула и открыла дверь шире, пропуская Галлагера внутрь.
Дом ничем не отличался от других таких же в этом районе — жилой и идеальный для семьи. По тому, что Джошуа говорил ему, Йен знал, что тот не единственный ребенок в семье, но двое его младших родственников еще учились в младшей школе, поэтому у Галлагера не было шанса встретить или учить их.
— Зачем ты это сделал? — спросила Тара своего сына, которого, кажется, совершенно не волновала сложившаяся ситуация. Он вел себя так, будто был в выигрышном положении.
— Я подумал, что покажу ему то, что он может иметь теперь, когда он снова свободен, — объяснил Джошуа. — Я буду отличным бойфрендом, да же?
— Как ты узнал? — спросил Йен, пока Тара открыла рот в изумлении, и мальчик просто улыбнулся ему.
— Камеры. Ты удивишься, что можно найти на YouTube. Как открыть замок, шпионские приспособления — все там, и все очень просто.
Это признание было устрашающим — Йен больше никогда в жизни не вернется в свою квартиру. Джошуа наверняка видел столько вещей.
Блять, он видел, как тот трахал Микки.
— Джошуа! — чуть ли не провизжала Тара, возмущенная по разумным причинам. Она посмотрела на мальчика, будто он и не был ее сыном вовсе. — Это нелепо. Нельзя так с кем-либо обращаться! У тебя просто дурацкая, небольшая влюбленность.
Его улыбка трансформировалась в хмурое выражение лица.
— Это не просто какая-то влюбленность, — сказал Джошуа, четко выделяя каждое слово. — Я влюблен в тебя, Йен.
— А я влюблен в Микки, — резко ответил тот. — Он — единственный, кто мне нужен.
— Ну, теперь ты не можешь быть с ним.
— Точно так же, как и ты — со мной.
— Я могу быть с тобой, — поспорил Джошуа. — Я могу сказать твоему боссу или полиции, что ты
угрожал мне. И моей маме.
Боже, этот отчаянный акт все же бумерангом вернулся к нему и грозит все разрушить.
Йен пожалел, что не разобрался со всем этим раньше.
— Вы что сделали? — спросила у Галлагера Тара, и он пожалел еще больше.
Йен достал телефон из кармана и записал номер в блокнот, что лежал на столике.
— Вот номер моего босса, если вы захотите рассказать ей о моих действиях, — сказал он прежде, чем объяснить. — Джошуа атаковал сына моего бывшего, в знак предупреждения. Он сказал, что продолжит его избивать, если мы не перестанем встречаться. Вы должны понять, что я отношусь к этому мальчику, как к своему родному сыну, я
люблю его, как собственного ребенка, так что я сделал кое-что, чем отнюдь не горжусь. Я связался с людьми, которые могли бы вам навредить. Джошуа перестал избивать Ева, и ни одна из наших угроз не воплотилась в жизнь.
Тара пододвинула блокнот с номером к себе.
— Вы будете уволены за это, — сказала она, однако звучала безумно уставшей от всей этой ситуации. — Мне следует пойти с этим в полицию.
— Ваш сын уже пытался уволить меня и посадить за решетку.
Брови женщины сошлись на переносице. Йен не мог не посочувствовать этой женщине, которой приходится через все это проходить.
Ему не стоило так запускать эту ситуацию.
— Он сказал директору Айрес, что я состою в сексуальных отношениях с Евгением, чтобы меня уволили. Он не хотел, чтобы тот факт, что я — учитель, останавливал нас от того, чтобы быть вместе.
— Господи Иисусе, — сказала Тара.
Джошуа ухмылялся. Что ж, тут он почти получил, что хотел, несмотря на то, что Йен ясно выразился, что не заинтересован в мальчике.
Тара продолжила с тяжелым вздохом:
— Я поговорю с вашим боссом, — сказала она, — но не пойду в полицию. Я настою, чтобы вас не увольняли, однако хочу, чтобы Джошуа больше не учился в вашем классе.
— Мам! — ухмылка тут же исчезла с лица мальчика.
— Я также поговорю с терапевтом или консультантом. Ему нужна помощь. Вам бы тоже не помешал сеанс у профессионала.
Йен не мог с этим не согласиться.
— Но я вас понимаю. Вы сделали то, что должны были, чтобы защитить своего ребенка, — она покачала головой и посмотрела на Джошуа. — Не могу поверить, что ты набросился на другого человека. Я определенно не воспитывала тебя таким образом. Я очень тобою разочарована.
Вот оно, то самое слово, которого так боялся услышать от Фионы Йен, когда рос. Он наверняка услышал бы его, если бы вытворил что-то подобное в возрасте Джошуа.
Женщина вновь повернулась к Галлагеру.
— Евгений? Разве это не имя мальчика, который защитил Джошуа пару месяцев назад?
— Да.
Выражение разочарования наверняка еще долгое время будет находится на лице Тары.
— Как ты мог обидеть мальчика, который так рисковал из-за тебя?
Джошуа лишь пожал плечами.
— Ты учила меня бороться за то, чего я хочу, и я хочу Йена.
— Мистер Галлагер, — снова поправила его Тара. — И я никогда не учила тебя обижать кого-то, чтобы получить желаемое. Я никогда не учила тебя шпионить или принуждать кого-то к отношениям с тобой. Не могу поверить, что это случилось, — из ее рта снова вырвался горестный вздох, когда она снова посмотрела на Йена. — Есть что-то, что я еще должна знать? От вас обоих?
Учитель покачал головой.
— Думаю, это все.
— Вы хотите посмотреть на его компьютер, чтобы узнать, куда он установил камеры?
Йен снова покачал головой.
— Я сегодня съезжаю из своей квартиры и больше никогда туда не возвращусь. Однако видео…
Тара махнула рукой.
— Моя кузина — компьютерный гений, — сказала она, пока Джошуа нахмурился. — Я попрошу ее все удалить после того, как прочешу комнату Джошуа на наличие каких-нибудь карт памяти.
— Мам, — снова поспорил мальчишка, однако Тара была непреклонна.
— Даже не начинай. Я вообще подумываю о том, чтобы отправить тебя в Окленд к бабушке. Ты ничего не можешь сделать с мистером Галлагером с другого конца земного шара.
Для Йена, Окленд — самое место для Джошуа. До Новой Зеландии были часы полета.
— Если это все, мистер Галлагер, то думаю, вам нужно идти. Видимо, сегодня у меня множество дел, — она поторопила его к выходу и сунула камеру Полароид в руки. — Пожалуйста, выкиньте ее по пути. Порнография — это не то, для чего мы ему ее подарили на день рождения. Я в первую очередь позвоню вашему боссу утром в понедельник.
Таким образом, Йен снова оказался по ту сторону двери, слыша, как Тара закрывает двери на всевозможные замки. В руках у него была провокационная камера, а сам он мог остаться без работы в течение последующих нескольких дней.
Тот еще дерьмовый денек.
Йен вытер камеру от своих отпечатков пальцев, на всякий случай, прежде чем выкинуть ее в ближайшую мусорку.
Хоть что-то хорошее от этого дня.
Когда он залез обратно в машину, его телефон зазвонил, однако номера он не узнал. Он ответил и был приятно удивлен услышать голос Мэнди на той линии.
Он понятия не имел, откуда Милковичи узнавали информацию о нем.
— Как ты там? — спросила Мэнди, и Йен завел машину, чтобы убраться от этого места подальше, учитывая разговор, что состоялся ранее.
— Ты и сама знаешь, — сказал Йен, когда припарковался на другой улице.
— Микки рассказал мне, когда пришел домой. Как у тебя дела?
Что ж, по крайней мере он понял, что до дома Микки добрался в здравии. Это было хорошо.
— Бывало и лучше. Просто куча дерьма сейчас навалилась.
— Это ты о Микки?
— Нет. Подросток-сталкер.
— Это… мило.
— А еще меня возможно уволят в понедельник. Сегодня тот еще денек.
— Если тебе от этого легче, то не думаю, что день Микки проходит лучше твоего. Я сказала Еву, что Микки с кем-то расстался, взяла Прайю и ушла. Один Бог знает, какую взбучку Ев ему там устроил.
Йену от этого не стало ни капли легче. Вся суть их секретных отношений была в том, чтобы Еву не было больно в итоге. Наверняка Ева ранит мысль о том, что Микки с кем-то расстался, в то время как мальчик не был в курсе, что тот вообще с кем-то встречался.
— Ты сказала ему, что это был я?
— Нет. Я хочу, чтобы тот дал взбучку Микки.
— Я собирался поехать к ним, — признался Йен.
— Я бы не стала, — сказала Мэнди, и Галлагер услышал, как та закурила. Он похлопал по собственным карманам в поисках сигарет. — Пускай сегодня Микки и Ев сами разберутся между собой. Им нужно многое обсудить.
— Тогда завтра?
— Попробуй в среду. Дай Микки немного остыть, подумать здраво. Я думаю, что ты ему действительно нравишься — ему просто нужно время, чтобы пожалеть о том, что он тебя бросил.
Среда. Йен мог подождать до среды.
— Спасибо.
— Мне надо идти. Позвони, если тебе что-то нужно, окей?
— Хорошо. Спасибо, — снова сказал Йен, и на этом их разговор закончился.
Среда, — подумал он, и посвятил оставшийся день выходного переезду к Фионе.
***
Оказалось, что у Йена будет еще куча свободного времени сделать тот звонок или поехать к Микки до среды.
Йен понял, что Тара все же позвонила директору Айрес, когда та ждала его утром в понедельник.
— Доброе утро, — поздоровался он, хотя выражение ее лица отчетливо говорило, что утро какое угодно, только не доброе. — Я уволен?
Он вытащил из кармана ключи от своего кабинета и протянул их, однако Лея отошла, и вместо этого дала ему открыть двери.
— Начиная с завтрашнего дня ты отстранен на две недели без зарплаты, — сказала она ему. Когда он поднял брови в изумлении, она продолжила: — Мы не смогли найти тебе замену на сегодня.
— Оу.
— Тебе повезло, что она попросила не увольнять тебя, Йен, потому что мне бы следовало это сделать.
Йен прошел к своему столу и стал доставать все необходимое из своей сумки.
— Я знаю.
— И единственная причина, почему она попросила меня этого не делать, потому что это именно то, чего Джошуа и добивался.
— Я знаю.
— Ты должен был прийти прямо ко мне, когда началась вся эта каша.
Было бы лишним снова повторять «я знаю». Она знала, что он знал, поэтому Йен промолчал.
— Консультант направил их к терапевту не из школы, и Джошуа больше не в твоем классе.
Не Окленд, конечно, но тоже неплохое начало.
— Хорошо.
— И тебе запрещается быть с любым из студентов наедине до окончания учебного года, только если дело не касается их заданий, — она указала на дверь. — Она должна быть открыта всегда, я буду проверять, — Лея вздохнула, и выражение ее лица смягчилось. — Я знаю, что обстоятельства экстремальны, и не сомневаюсь, что начиная с этого момента ты все сделаешь правильно, однако моя работа здесь заключается в том, чтобы прикрывать обе наши задницы.
Йен кивнул. Он понял.
— Спасибо за все, что вы делали для меня в последнее время, — искренне сказал он. — Влюбленность этого мальчика вызвала столько неприятностей…
— И твои действия ничуть этого не облегчили, Йен, — указала Лея, и прозвучала так, будто недовольная мамаша отчитывала сына.
Хотя с ее словами не поспоришь.
— Учителю, что будет тебя заменять, будет дано свободное пользование твоим кабинетом, так что забирай все личные вещи и то, что нужно тебе для занятий когда придешь через две недели.
— Хорошо. Спасибо еще раз.
***
Тишина и спокойствие продлились ровно пять минут.
Йен собирал то, с чем не хотел расставаться, или то, что понадобится ему для уроков, когда он вернется, когда Ев появился в его дверном проходе, лицо абсолютно пепельного цвета.
— Ев…
— Ты уходишь? — спросил Ев и шагнул в кабинет. Он закрыл двери прежде, чем Йен мог его остановить. — Это из-за моего папы? Ты уходишь из-за него?
В глотке у Йена пересохло — Ев
знал.
— Ты не можешь уйти, потому что он порвал с тобой. Он любит тебя, и я… — слезы стали собираться в уголках глаз мальчика. — Охренеть как тупо, что вы с ним больше не вместе, и это больно, но если ты уйдешь, то больше не будет ни одного шанса, что вы с ним снова сойдетесь.
— Откуда ты узнал? Тетя Мэнди тебе сказала…?
— Папа. Ты уходишь?
Микки… Микки, блять, рассказал Еву. После всего, через что они прошли, включая разрыв, он все равно в итоге все рассказал Еву.
Это его ужалило.
— Почему?
— Ты. Уходишь? — повторил Ев.
— Я не ухожу, — сказал Йен, и Ев выпустил облегченный вздох. — Меня просто отстранили на две недели, начиная с завтрашнего дня. Что твой папа рассказал тебе?
— Почему тебя отстранили?
Йен застонал.
— Пожалуйста, ты можешь мне ответить, Ев?
Мальчик тоже застонал и плюхнулся на свое обычное место.
— Он рассказал мне, потому что ему уже было тошно от того, что он мне врал, и еще потому, что он хочет быть с тобой.
Сердце Галлагера подскочило в глотку.
— Он…?
— Можешь пойти к нему, когда будешь свободен. Хотя, теперь ты будешь свободен все время, раз тебя отстранили, — заметил мальчишка. — Кстати говоря об этом, почему тебя отстранили?
— Потому что я поступил неправильно. Твой папа хочет сойтись со мной?
— Да, — Ев широко улыбнулся. — Вы с папой можете снова быть вместе.
Их бурный разговор прервал стук в дверь. Директор Айрес не стала дожидаться разрешения и открыла ее, чтобы заглянуть внутрь.
— Извините, — сразу же сказал Йен. — Я просто… я знаю, что мне нельзя закрывать двери…
— Тебе нельзя? — спросил Ев, выглядя расстроенно. — Простите, я не знал. Это моя вина, директор Айрес. Я закрыл ее прежде, чем он мог мне сказать, и практически заставил его поговорить со мной.
— Дверь остается открытой, — повторила Лея, и Йен закивал головой.
Дверь останется открытой. Абсолютно.
— Не опоздай на занятия, Евгений.
— Не опоздаю, — пообещал он.
— Мы говорим об его оценках, — твердо сказал Йен, и Ев подхватил ложь, хотя и было ясно, что Лея на это не купилась.
— Об оценках, которые упали из-за травмирующего события в жизни моей семьи, да, — согласился мальчик, и директор Айрес кинула на них предупреждающий взгляд, прежде чем снова вздохнуть.
— Не опоздай, Евгений, — повторила она и вышла из кабинета.
— Итак, — начал Ев, будто их и не прерывали. — Прайа снова живет со своими родителями. Прошлой ночью мы с ними ужинали. Все обсудили. Они разрешили нам встречаться, только наши оценки не должны снизиться, и Прайа должна пить таблетки. Нам никогда нельзя заниматься сексом в их доме, и надо подождать месяц, прежде чем таблетки начнут действовать, однако теперь они хотя бы разрешили нам ходить на свидания. Больше никаких шушуканий за их спинами.
— Это хорошо. Я действительно рад, — сказал Йен, и Ев кивнул головой, будто не зная, что еще сделать. — Прайа счастлива?
— Да, я думаю. — мальчик пожал плечами. — Она любит своих родителей, даже несмотря на то, что они те еще придурки. И папа ее понимает — что разбивает мне сердце еще сильнее, потому что Терри делал ему больно столько раз, и я не хочу, чтобы и Прайа через это проходила. Особенно чтобы ее ранили те люди, которые должны ее любить.
Им не удалось поговорить дольше, потому что прозвенел звонок.
***
— Мистер Галлагер?
Йен глянул, когда раздался тихий голос Ева. Не было на него похоже — чтобы он говорил в классе, когда ему не задавали прямого вопроса, а особенно когда тест начался две минуты назад и все должны сидеть тихо.
— Евгений?
— Я думаю, мне нужно в медпункт, — он уже откладывал свою ручку. — У меня весь день болело сердце. У меня сейчас…
— Я думал, ты уже бросил затею свести меня с твоим папой, — вздохнул Йен. И хоть он и не был против увидеть Микки в школе раньше положенного, делать это под предлогом того, что у Ева проблемы с сердцем, было неправильно. В этот раз он на это не поведется. — Садись и закончи свой тест.
— Сэр, серьезно, никто не захочет это видеть. Я только испугаю людей, — встал мальчик, и если бы Йен присмотрелся, то увидел бы, как быстро сошла краска с лица Ева, прежде чем боль в сердце и головокружение не заставили его потерять равновесие.
Дети в классе вздохнули — один даже закричал — однако весь этом шум потонул в звуке удара головы Ева о стол, когда он стал падать на пол.
— Господи, черт! — зашипел Йен и вскочил на ноги, подбегая к падающему мальчику.
Около Ева уже была Прайа, которая трясла его за плечо.
— Ев. Ев?
— Клянусь богом, Ев, если ты снова притворяешься… — он прервался на полуслове, когда увидел стекающую с его виска кровь. Он повернулся к студенту, находящемуся ближе всего к двери. — Позови медсестру. Быстрее!
Йен по опыту знал все о повреждениях головы. Он знал, что они быстро кровоточат, особенно при жаре, а еще он знал, смотря на Ева, что тому понадобится сделать швы. Он вызвал скорую прежде, чем к ним подоспела медсестра.
Все, что случилось позже, было суматохой и беготней. Он оставил студентов в классе и поехал с Евом в скорой, и то, его взяли только потому, что он часто выпадал из сознания. Было пугающе смотреть на такого Ева — бледного, с краской только от собственной крови, и не знать, что с ним происходит.
Его выгнали из комнаты, куда повезли мальчика, и он остался в коридоре, дожидаясь новостей, или Микки, или того и другого.
Микки пришел первым, такой же напуганный, как и Йен.
— Как он? — спросил он, и Галлагер тут же притянул его к себе.
— Они мне не говорят. Я не член семьи.
— С какого, блять, хера, — пробурчал брюнет ему в плечо. Он довольно неохотно отстранился. — Мне надо найти доктора, или сестру, или еще какого-нибудь говнаря.
Йен указал на комнату, куда увезли мальчика.
— Они там.
Микки взял рыжего за руку.
— Тогда пошли.
Когда им, наконец, разрешили увидеть Ева, тот уже лежал в кровати с перевязанной головой, однако был в сознании и не выглядел так, будто собирался снова отключиться.
— Ему потребовалось несколько швов, — сказал им доктор, — но ничего серьезного. У него небольшое сотрясение, так что мы хотим оставить его на ночь, чтобы понаблюдать. Он сказал, что все дело в его низком кровяном давлении — поэтому он потерял сознание. Вы рассматривали операцию, чтобы вылечить его сердечное состояние?
Операция. Это последнее слово, которое хотели бы услышать любые родители, особенно если она включала в себя сердце. Йен не был родителем Ева, однако даже его передернуло от этого слова.
— Нет, — сказал Микки, когда Ев покачал головой. — В этот раз просто не повезло.
— Согласен, — сказал мальчик. Только когда доктор ушел, Ев улыбнулся улыбкой в тысячу Ватт. — Только посмотрите на себя, два голубка, — подразнил он. — Стоите, печетесь о своем птенчике.
— О да? — хмыкнул Микки. — Погоди, вот только твоя мама услышит об этом.
— Черт подери!
Мужчина аккуратно провел рукой по волосам сына, стараясь не задеть швы.
— И угадай что?
— Что?
— Швы означают, что тебе надо будет побриться. Это тебе не папочкина стрижка. Это уже стрижка-в-отделении-скорой-помощи.
— Вот же черт меня подери! — выругался Ев.
— Кстати говоря, — вздохнул Микки, — нужно сказать Прайе, что ты не умер.
— Еще скажи ей, что вы двое снова вместе. То есть, это же так, да?
Йен посмотрел на Микки, чтобы дождаться подтверждения, и тот дал его, поцеловав рыжего в щеку, прежде чем достать телефон и уведомить Прайю.
