***
Отдел с продукцией женской гигиены был просто всепоглощающим. Микки знал о месячных. В конце концов, он жил с Мэнди двадцать с лишним лет, и она никогда не была скромняшкой насчет красного Ниагарского водопада Сатаны. Она всегда была счастлива поделиться с ним тем, что у нее началась менструация, а однажды даже заклеила ему рот клейкой стороной (прежде неиспользованной, спасибо всем богам и богиням) прокладки в шуточном бою, и, естественно, тогда она выиграла. Месячные не были чем-то ошеломляющим для Микки. То, что доконало его — это изобилие видов прокладок и тампонов. Это, и, конечно же, цены. Он не мог понять, как «гигиенические салфетки» могут столько стоить. Это было странно и несправедливо. Но Микки старался как мог, проходя мимо полок в поисках тонких супер-прокладок с крыльями от бренда, рекламу которого он видел по телевизору (и раз они могли позволить себе столько рекламы, что даже Микки запомнил, значит, они выпускали качественную продукцию, да?), и, по-видимому, он выглядел настолько неуместно, что консультант магазина решила подойти к нему через три минуты. — Могу я вам помочь? — спросила она, и Микки подумал, что раз у нее прыщи на лице, то она сама проходит через пубертатный период и должна знать хоть что-то о месячных, несмотря на то, что выглядела ничем не старше Ева. И хотя, будучи из специфического района, он понимал, что работать в столь раннем возрасте — явление нередкое, часть него все равно кричала, что эта девочка должна быть в школе. — Я одинокий папа, и четырнадцатилетняя девочка сейчас течет кровью в мой туалет, — сказал Микки со вздохом. Ему было все равно, что прозвучало так, будто Прайа — его дочь. Та была бы недовольна в любом случае, даже если бы мужчина сказал правдивую версию — что прокладки ему нужны для девушки его четырнадцатилетнего сына, которая временно живет у них из-за того, что родители выгнали ее из дома из-за возможной беременности. — Это только вторые ее месячные, первый раз случился дома, и мы совершенно не были подготовлены. Ей не нравятся тампоны, и она хочет прокладки с крылышками, чтобы ничего не промокало. — Тогда ночные ультра-тонкие прокладки подойдут ей лучше всего, — сказала девочка и потянулась к фиолетовой упаковке. — Она уже вернется к маме, когда покончит со всем этим? — Я не знаю. Она взяла еще одну упаковку. — На всякий пожарный. Полагаю, вам еще нужен Мидол и мороженое? Если бы Микки был религиозным, он бы наверняка благословил ее, однако ограничился лишь тем, что последовал за ней в нужную часть магазина. Когда девчонка, наконец, покончила с ним, Микки стоял посреди магазина с двумя пакетами прокладок, двумя разными видами шоколадного мороженого, кучей таблеток, которыми можно было бы напичкать небольшой отряд солдат, и фиолетовой, напичканной пшеницей, плюшевой игрушкой в форме бегемота. Она пахла лавандой. — Лучше, безопаснее и милее, нежели грелка, — сказала девочка с ухмылкой. Прайа была в восторге, когда Микки постучался к ней и открыл двери настолько, чтобы кинуть ей упаковку прокладок и две пары нижнего белья. Пять минут спустя она вышла из комнаты, обернутая в два полотенца, потому что ее пижама все еще была грязной, и когда она пересекла гостиную, стиральная машина известила об окончании стирки.***
В пятницу утром Микки проснулся от поздравления с днем рождения от Йена, который не забыл напомнить ему об их вечернем свидании. Их свидании. В животе у него все перевернулось. Их свидание. Однако он отвлекся, когда в комнату стал заползать запах кофе и подгоревших блинов. Или французских тостов? В любом случае, запах явно намекал на то, что это подгорело. Он встал с кровати, оделся и последовал на запах, который привел его на кухню, где Ев и Прайа готовили то, что должно было быть праздничным завтраком. И хотя выглядело все так, будто уже завтра им снова придется идти в супермаркет за продуктами, Микки не мог их винить. Оба улыбались и смеялись, бегая по кухне, как это обычно делали Микки и Ев. Он подловил сына, когда тот выкидывал сгоревший блин (или французский тост, мужчина все еще не понял) в мусорку. — Доброго утречка, — засмеялся Микки и плюхнулся на один из барных стульев, продолжая наблюдать за детьми. Они явно уже подготовились к школе, и наверняка выйдут за дверь в ту же секунду, когда мужчина скажет им об их готовке, оставляя его одного со всем этим свинарником. И да, на кухне царил тот еще свинарник. Единственный чистый кусочек был угол стола. Дети как-то умудрились не обваляться в муке, хотя это и не удивительно. Все остальное же было готово отправиться в мусорку. — С днем рождения, — улыбнулся Ев ему в ответ, — старикашка. Тридцать три. Уже чувствуешь себя немощным? — Нашел седой волосок, когда переодевался сегодня утром, — солгал Микки и пожал плечами. Седина — это не новости. Он уже годами находил ее то тут, то там. — Мерзота, — сын поморщился, пока Прайа поздравляла мужчину с днем рождения. — Кстати, говоря о волосах. Когда будем стричься? Ев указал на Микки деревянной ложкой, которая вся была в жиже, и брюнет поморщился, когда с нее упала капля, заляпывая стол еще больше. — Я НЕ хочу снова папочкину стрижку. Я выгляжу, как идиот. — И даже в таком виде ты все равно умудрился найти идеальную подружку, — сказал Микки. — Спасибо, Микки, — просияла Прайа, пока стояла около плиты и переворачивала блины. В этот раз мужчина был в этом уверен. — Предательница, — пробурчал мальчишка и вынул заколку из волос, чтобы снова заколоть ее. Микки даже не заметил ее. — Господи, пацан, — сказал он и выдернул заколку из волос сына. — Все может быть гораздо проще, если ты просто дашь мне их подстричь. Ев выхватил заколку из рук. — Не-а. Я хочу нормальную стрижку, а не а-ля «папочка». Я устал выглядеть как идиот. — Ты выглядишь идиотом со своими волосами, что лезут тебе в глаза, будто ты из какой-то эмо-группы 2000-х. Еще черную подводку, и картина маслом просто, — Ев не понял отсылки. — А что, если на свой день рождения я хочу, чтобы ты подстригся? — Мой домашний арест заканчивается уже завтра. Тогда я и куплю тебе что-нибудь стоящее. И твой подарок не должен приносить тебе еще больше хлопот. — Прайе нравятся мои «папочкины» стрижки. Черт, да ты и заполучил себе идеальную подружку с этой самой стрижкой! Ев повернулся к Прайе и ткнул в нее пальцем. — Ни слова больше. Ты и так была на его стороне сегодня утром. Она подняла руки в знак поражения. — Это только между вами двумя, — она быстренько вернулась к плите и взяла лопатку, чтобы положить очередной блин в тарелку. В этот раз он вышел идеальным. — Я могу подстричь тебя как раз перед походом Прайи в больницу, и ты не будешь выглядеть за ужином как кузен Итт* (прим.переводчика — ой, я тут поржала: D Погуглите этого чувака, если не знаете, он из семейки Аддамс. У Микки есть чувство юмора, согласитесь). — Мне нравятся мои волосы! — А вот и нет, — хмыкнул мужчина. — Ты просто слишком упертый, чтобы согласиться со мной. — Ты меня спалил, — засмеялся мальчишка и стал помогать Прайе выкладывать блины. Микки разделил блины на три части и стал намазывать свою часть маслом. После этого завтрак шел как обычно, потому что Ев и Прайа понимали, что опоздают в школу, если не поторопятся.***
Чуть позже этим же днем Ев все еще отказывался подстричься, а прием Прайи прошел идеально. Ее тесты снова оказались отрицательными, а «утренние недомогания» девочки доктор объяснил тем, что она просто словила стресс из-за всей этой ситуации. Ев так и не разрешил папе подстричь его, прежде чем они направились вечером в ресторан. — Честное слово, сейчас ты вылитый солист бойз-бенда, — жаловался Микки и прошелся рукой по челке сына. — И, знаешь ли, отнюдь не хорошего. — Ты можешь это вмиг исправить, если дашь мне подстричься в парикмахерской, — сказал мальчик и пожал плечами, пока они шли бок о бок. — Пускай я буду выглядеть как солист хорошего бойз-бенда. — Как ты вообще на уроках сидел? Хоть что-нибудь видел через эту свою завесу? — Заколки Прайи — просто удобнейшие изобретения. — Клянусь Богом, если в итоге они будут везде разбросаны дома… Ев засмеялся. — Я уже потерял семь штук. — Вот же маленький говнюк. Ресторан находился неподалеку. Они дошли довольно быстро, и когда зашли внутрь, Ев тут же был утянут в объятья своих младших кузенов. Конечно же, детишки обожали своего большого кузена. Микки обожал наблюдать такие картины. Ев тоже обожал своих родственников. Он действительно будет отличным старшим братом когда-нибудь, даже если сейчас он еще не готов принять Карену. Первым к Микки подошел Колин. — С днем рождения, — сказал он и кивнул по направлению к двери. — Курнем? — Конечно. Братья, к которым подключились Игги и Тони, направились на задний двор, чтобы покурить. Было неплохо встречаться со своими родственниками время от времени. Микки не мог представить, каково было бы не видеть их слишком долго. Он никогда не сможет понять, как некоторые люди живут за тридевять земель от своих родственников. Для него было бы сложно даже жить в другом городе. Так что, он стоял в окружении своих братьев и болтал с ними о разной чепухе — о работе, последних оценках детей, подходящих подарках на годовщину. И когда они стали разговаривать о своих вторых половинках, Микки заметил рыжую фигуру, которая направлялась к ним с собственной сигаретой в руках. — А ты что тут забыл? — спросил он Йена, и секунду спустя ответ уже пришел к нему в голову. — Евгений. — Он меня пригласил, — подтвердил Галлагер. — Где он? — Внутри, со своими кузенами. — Хорошо, — рука Йена потянулась к талии мужчины, и тот отпрыгнул, зная, что они на публике. Рыжий кинул на него характерный взгляд, и брюнет оглянулся, понимая, что единственные, кто их видел, лишь его братья, так что он шагнул к Йену и кратко поцеловал его в губы. Смешки братьев заставили его покраснеть. Они уже давно знали, что Микки гей, однако никогда не видели, чтобы тот делал что-то романтичное или сексуальное с другим парнем. — Посмотрите, как он покраснел, — подразнил Колин. — Странно-то как! — Завали ебало, — пробурчал брюнет, прежде чем повернуться к ним. — Ев еще не знает, и я не хочу, чтобы это произошло сегодня, ясно всем? — Посмотри на себя, ты чуть ли не таешь, — ответил Игги со смешком. — Пацан далеко не такой гений, каким ты его описывал, если еще ничего не заподозрил, — он хлопнул Йена между лопатками. — Хорошо хоть, что ты чпокаешь его учителя, да? — рыжий на это хмыкнул. — Господи, все наоборот, да? Ты нагибаешь моего брата. — И собираюсь нагнуть еще парочку раз сегодня. — Прощай, аппетит. — Хей, если уж я смог вынести картину растянутой дырки твоей подружки, когда та рожала, а ты мотал срок в тюрьме, то и ты примешь тот факт, что меня нагибают, — затем Микки представил Йена Колину и Тони, и оба пожали ему руки, хотя и Тони после этого вытер руку о свои джинсы. — Плюнь на него, — фыркнул брюнет. — Не уверен, что он знает, будто нельзя стать геем от простого касания. Готов к Аду? — День рождения Милковича не может быть хуже, чем Рождество у Галлагеров. — Это мы еще посмотрим. Йен мягко ему улыбнулся, так, как еще никогда прежде не улыбался. — Я надеюсь. Прозвучало с большой долей надежды. Неужели он только что ненамеренно пообещал присоединиться к Галлагерам на Рождество? Братья закончили свой перекур и вместе направились в ресторан, и когда двери открылись, Микки не смог спрятать ухмылки от Йена. Было громко. Внутри был детский сад, где около двенадцати детей бегали туда-сюда и орали как потерпевшие, пока Ев с Прайей пытались их угомонить. Не все дети были Милковичами, и поэтому, наверное, никто из родителей не жаловался на шум. Хотя, если честно, это бы не помешало. Тони был владельцем этого ресторана, и родителям нравилась шумная атмосфера, им нравилось видеть, что их дети хорошо проводят тут время. — Йен! — закричал Ев, когда увидел своего учителя. Вскоре родители позвали своих деток за стол. Ну, за три длинных стола с табличкой «зарезервировано». Мэнди и мамаши уже сидели за столом, смотря за детьми, пока отцы ушли курить. — Йен, привет! — сказала Мэнди, когда Микки указал ему сесть на место напротив нее. Сам брюнет сел рядом, и он прямо почувствовал, как воодушевились мамаши рядом с ним. Это означало, что Ев уже все им рассказал, либо они все узнали про Йена от Мэнди и Игги. — Хей, Мэнди! — сказал Галлагер в ответ, совершенно не понимая, во что себя втягивает. — Тот самый Йен, легендарный в будущем отчим, о котором Ев никак не заткнется? — спросила Мия, подружка Игги. — Тот самый, — ухмыльнулась Мэнди. Ев прибежал к столу с кучей детей позади него. Некоторые из них, те, что постарше, поздравили Микки с днем рождения. Мужчина поблагодарил их и представил Йена девушкам, сидящим за столом, пока Ев и Прайа занимали свои места. Там были Мия, Ханна (которая оказалась здесь только потому, что эту неделю она проводит с детьми, и так уж получилось, что и день рождения Микки совпал) и Эбигейл, жена Тони. Затем Ев стал объяснять, чей кузен был чьим, и тут все запуталось. Было слишком много имен, чтобы Йен мог всех запомнить. Колин подозвал к себе их официантку на вечер, которая позвала еще одну, чтобы помочь. Родители стали заказывать своим детям еду, кроме Микки, ведь Ев уже был достаточно взрослым, чтобы заказывать за себя. — Все заказывают как всегда, — сказал Микки Йену на ухо, наклоняясь ближе из-за шума. — Мы все время здесь кушаем. — Понятия не имею, что заказать, — признался Галлагер, листая меню. У него не было времени проглядеть его, потому что Колин сразу стал делать заказ. — У Колина семейная скидка, так что заказывай самое дорогое, — сказал мужчина так, чтобы все за столом услышали, и положил полотенце, что кинул в него Колин, на стул Галлагера. — Мое любимое — это стейк из свиных ребрышек. В этот раз Колин указал на него вилкой. — Это второе в его списке, что он любит в себя принимать, — сказал Игги, и Ев, который разговаривал с официанткой, разразился смехом. Ребенок чуть помладше Ева глянул на мальчишку: — Что это значит? — Ничего, — сказала Эбигейл и потрепала мальчика девяти лет по голове. — Какая жалость, что он не наслаждается первым в его списке так часто, — пробурчал Ев, понятия не имея, что рука Йена под столом сжала бедро Микки. — Разве этого нет в меню папы? — спросил старший ребенок Колина, и все за столом посмеялись. — Знаешь ли, далеко не все такое любят, — объяснил Колин. — Говори за себя, — пожал плечами Йен и убрал руку из-под стола, сжав бедро мужчины крепче в последний раз. — Согласна, — сказала Мэнди, подмигнув Галлагеру через стол. И она заказала стейк из свиных ребрышек. Йен сделал то же самое и повернулся к Еву, чтобы спросить у него, как прошел прием у доктора в обед.***
Все направились в разные стороны после ужина. Мэнди взяла Ева и Прайю без единой жалобы, в основном потому, что содействовала первому свиданию Микки и Йена. Также потому, что она была единственной из всей их семьи, кто знала, где жил Микки, потому что она и сама скрытничала. Терри без труда мог выйти на братьев, однако никто из них не знал, где жили Мэнди и Микки. Но на самом деле, она согласилась побыть нянечкой на этот вечер потому что это означало, что ее любимый брат наконец-то шел на настоящее свидание. Микки обычно не относился к тому типу людей, что ходят по свиданиям, так что она поняла, что это довольно большой шаг в отношениях ее брата и Йена, однако она притворилась, будто два друга просто пойдут выпить по пивку, и старалась слишком сильно не улыбаться своему племяннику. Микки и Йен пошли в противоположное от Мэнди, Ева и Прайи направление, чтобы найти бар, в котором они могли бы спокойно отдохнуть. Они не пошли в гей-бар. Ведь они не собирались танцевать или кого-нибудь подцеплять. Они просто хотели провести вечер в компании друг друга. В итоге, они выбрали какой-то хипстерский бар, в котором было не очень шумно и не много народу. Это был простой слабо освещенный бар со своими закоулками для тех, кто хотел уединиться, и такое место подходило им идеально. Йен заказал первую порцию напитков, в то время как Микки нашел им небольшую кабинку, где они могли бы посидеть. Она была идеальна для того, чтобы просто насладиться присутствием друг друга, и обстановка была расслабляющей: пара свечей на столе, какая-то абстрактная картина, которую Микки никогда не понял бы в любом случае, и зеркало на противоположной стороне стены. Микки поймал их отражение в зеркале, спустя час и пару напитков. То, как они улыбались друг другу — это было прекрасно.***
Микки выгнулся дугой и схватился за простыни, когда Йен проскользнул в него пальцем. Его мокрый рот, танцующий язык, кончик пальца, ищущий его простату — все тело Микки пульсировало наслаждением и жаром. Он распластался под Йеном и мог лишь хватать ртом воздух, пока рыжий свободной рукой прошелся по его груди и стал играть с сосками. Он затрагивал каждый нерв в теле брюнета, обхватив член ртом и добавляя второй палец. Большой палец Йена был прижат к его промежности, дразня простату также и снаружи. Микки дернулся, когда Галлагер переместился с его члена к яйцам, облизывая, целуя и вылизывая их так грязно, оставляя их обоих в изнеможении. Брюнет мог только представить, как сейчас выглядело лицо Йена, все красное, с мокрым подбородком. Его пальцы беспощадно трахали его дырку, заставляя Микки скулить, и он застонал, когда рыжий протолкнул в него третий палец. — Йен, — выдохнул мужчина и вплел свои пальцы в его волосы, когда Галлагер снова вернулся к вылизыванию его члена. Йен застонал, посылая по телу Микки просто нереальную вибрацию. — Блядский сука. Он просто не мог поверить, что смог найти кого-то столь потрясающего, кто еще и действительно хотел быть с ним. Йен вытащил свои пальцы и стал проделывать цепочку поцелуев по потному телу Микки, быстро покусывая соски и разводя ноги брюнета. Они снова поцеловались, пока Галлагер тянулся к тумбочке за презервативом. Микки позволил себе провести руками по плечам Йена, просто наслаждаясь тем, что он может, прежде чем Галлагер натянул латекс, вылил немного смазки на член и пристроился ко входу Микки. Мужчина со стоном обхватил пояс Йена ногами. Он обожал момент, когда Йен наполнял его. Галлагер сел на свои ступни, и брюнет догадался, что тот сделал это, чтобы наслаждаться видом, однако ему самому было плевать, как он выглядел. То, что Галлагер прижимался к нему, уже было для него невъебенно охуенно, так что он насадился на него, и Йен прижал его еще ближе. Сидеть на коленях у рыжего было чуть более интимно, чем ожидал Микки, однако это также означало, что у Йена не было полного контроля над процессом. Для Милковича было легче подниматься и насаживаться на него, в то время как для Галлагера было удобнее вжиматься в него. Все были в выигрыше. Их руки обхватывали тела друг друга, прижимаясь ближе, бедра двигались в едином мягком ритме, который заставлял Микки задыхаться. Они легко двигались в едином такте, будто их тела предназначались друг другу идеально — подходили, будто так и должно быть. Дыхание застревало у них в глотках, запах пота смешивался от любого контакта. Микки мог жить только ради таких моментов. Он задрожал, когда Йен обхватил его член и сначала стал медленно дрочить ему, набирая все больший ритм, в то время как шлепки их тел разносились уже по всей комнате. Меньше всего это было похоже на тупой трах, что был у Микки раньше. То, чем они сейчас занимались, было чем-то другим, и Милкович не смел даже думать об этом, чтобы не испортить момент. Он просто еще сильнее сжался вокруг Галлагера и полностью ему отдался. Хватка Йена усилилась, и Микки поплыл. Он зарылся ему в плечо и низко застонал, пока наслаждение омывало все его тело. Микки дрожал сквозь оргазм, играясь с волосами Йена, в то время как тот держался за его плечо. Он вдохнул аромат Микки, прижавшись к виску, проводя рукой по бедру мужчины и хватаясь за остатки собственного оргазма. И брюнет держался за него, оставляя поцелуи везде, до чего только мог дотянуться. Он не знал, то ли это он сам потянул Йена на себя, то ли тот повалился на него, однако вскоре Микки оказался лежащим на спине, а Галлагер распластался у него на груди, оба удовлетворенные и запыханные. Чуть погодя Йен перекатился с Микки и потопал в ванную, чтобы снять презерватив и принести им влажные салфетки, чтобы вытереться. Когда они закончили, Микки перевернулся на живот и лег на подушку. — Думаю, я только что испытал духовный опыт, — выдохнул он со смешком, и Йен засиял ему в ответ, устраиваясь рядом на простынях. Черт бы всех побрал, Галлагер выглядел охуенно после секса. Его лицо, шея и грудь горели, а кожа сияла при лунном свете, и выражение его лица было мягким и наполненным удовлетворением. — Всегда пожалуйста. Брюнет лишь покачал головой. Он знал, что у него самого было точно такое же выражение. — Мне нравится, как ты на меня смотришь, — сказал Йен и потянулся, чтобы обвести пальцами контур улыбки на лице мужчины. — О да? И как же я на тебя смотрю? — Как студент, который всегда получал лишь двойки и тройки, смотрит на свою первую пятерку с плюсом. Микки отпихнул его руку. — Ты такой чудаковатый. — Дебби и Джейсон, наконец, выбрали дату, — упомянул Галлагер и провел пальцами по спине мужчины. Микки растаял и подарил Йену улыбку, когда тот наклонился и поцеловал мужчину в плечо. — Я хочу, чтобы ты пришел. — Уже, спасибо большое* (прим.переводчика: игра слов — come переводится как прийти и кончить, так что можно сказать, что Йен сказал Микки, что хочет, чтобы тот кончил, на что Микки ответил, что он уже, собственно, кончил). Йен засмеялся и лег ближе. — Я имел в виду, чтобы ты пришел, как моя пара на их свадьбу. Я хочу, чтобы ты встретился с моей семьей как мой парень. Если идея того, чтобы встретиться с друзьями Галлагера, была устрашающей, то идея встречи с его семьей была подобна Аду. — Может даже, мои племянники и племянницы начнут называть тебя дядей, как Ев зовёт Фиону своей тетей. Прекрасно, еще больше детей, которых расстроит их расставание. — Не думаю, что я к этому готов, — сказал Микки, и улыбка на лице Йена натянулась. — Еву не обязательно знать. — Но ведь это следующий шаг, верно? Ты встретился с моей семьей, я встречу твою, Ев узнает, что мы вместе. Потом мы съедемся, поженимся, заведем маленькую собачку в дурацком свитере, а потом и настоящего ребенка? — И что в этом такого ужасного? — Та часть, где мы поймем, что все это не работает, и нам придется разделять наших общих друзей, наши семьи, детей, и хуй вообще знает, что там случится с собакой. Момент был разрушен. — И что? Ты хочешь, чтобы так все и оставалось, как сейчас? Не двигаться вперед, потому что это может плохо закончиться? — А как еще, по-твоему, это закончится? — Может, это вообще не закончится. — Да ладно тебе, Йен, — прошипел Микки и встал. Ему срочно нужна была сигарета. — Может, это не закончится вообще, — повторил Йен, когда увидел, что брюнет потянулся к своим джинсам. — Серьезно? Ты сказал, что думаешь, что, между прочим, дерьмо собачье, и теперь сваливаешь? Мужчина достал пачку из кармана и помахал ею перед лицом Галлагера. — Я закурю, если ты не против, — он надел свои боксеры и вышел на балкон Йена, прежде чем зажечься. Рыжий последовал за ним через минуту, натянув спортивку, и зажег собственную сигарету. — Извини, — мягко извинился он. — Не должен был я так на тебя давить. — Чертовски верно. Взгляд, что кинул на него Йен, был уже не таким доброжелательным, как до этого. — Но я серьезно насчет встречи с моей семьей. Я хочу, чтобы мы сделали этот шаг. — А я нет. Йен сделал длинную затяжку. — Тогда где ты видишь нас через пару месяцев? Микки затошнило от этого направления разговора. Он не был готов к тем отношениям, которые ожидал от него Йен — по крайней мере, не сейчас. Четырнадцать лет назад он бы и не начинал никакие отношения вообще, давая себе клятву, что сердце Ева никогда не разобьется из-за них. Когда он не ответил, Йен и сам догадался. — Ты все еще хочешь трахаться за спиной Ева, как сейчас? Когда уже почти все вокруг него знают о нас? — Я хочу уберечь его. — Ну, у меня в планах нет расставаться с тобой, так что он в безопасности, пока ты со мной, — Микки докурил свою сигарету и подумал о второй. — Но я хочу представить тебя своей семье. Я хочу, чтобы и Ев встретился с ними, но сейчас я хочу, чтобы моя семья встретила мужчину, с которым я счастлив. — А если это мне не по душе? — Я делал все, что ты хотел, Микки. Разве не можешь ты сделать то, о чем я тебя прошу, хоть раз? Брюнет покачал головой. — Нет, — он чувствовал, как все рушится. Все подходило к концу. По лицу Йена было видно, что и тот это понял. — Отношения — это давать и принимать. Компромисс и все такое. — Тогда я полагаю, что мы больше не можем состоять в отношениях.***
Он старался быть как можно тише, заходя в свою квартиру. Он знал, что Мэнди спит на диване, потому что свет уже не горел. Дверь заскрипела, когда он ее открыл. Свет и телевизор были выключены, а сама Мэнди спала на диване, накрытая одеялом. — Ты рано, — промямлила она, когда Микки прошел мимо. — Повеселился? — Мы расстались, — все, что сказал он. Он прошел в свою спальню и закрыл за собой двери. Он не хотел об этом говорить.***
Не проснуться от утреннего сообщения Йена в субботу утром чуть ли не разбило Микки сердце. Он все еще глупо проверил телефон, надеясь, что, может быть, он стоял на беззвучном режиме. Но ничего не было. Он со скоростью улитки встал с кровати и переоделся, и еще медленнее выходил из комнаты. Часть его хотела пойти в душ. Другая же не хотела смывать Йена с его тела. Гостиная представляла собой заставленную подушками, диванами и одеялами комнату. Матрац Ева был на полу, стулья стояли вокруг него, и везде было множество подушек. На кофейном столике он увидел три ведра с мороженым. — Что это? - спросил Микки, и Ев грустно ему улыбнулся. — Подушечная крепость, — он схватил папу за руку и потянул вниз под одеяла. Микки и сам сооружал такое, когда Ев был маленьким, но обычно по очень серьезным случаям, как, например, когда мальчик оставил свою любимую игрушку-льва в автобусе. Они не двигались в подушечной крепости весь день, пока Ев сопел и икал в подушку, ведь он так скучал по своей игрушке. — Тетя Мэнди сказала, что ты расстался со своим парнем, так что у них с Прайей девичник, а нам я решил соорудить мальчишник. Так, что на сегодня? Мыслить как преступник или Дневник Памяти? — Парк Юрского Периода, — пробурчал Микки, — или Челюсти. Хочу увидеть, как кого-нибудь сжирают по их собственной тупости. — Значит, это было твое решение? Микки откинулся на край дивана и со стоном спрятал лицо в руках. — Мое тупое решение. — Ты сожалеешь? Зачем тогда сделал это? Микки убрал руки от лица и посмотрел на своего сына. Он не выглядел так, будто его предали, ведь мужчина все держал в секрете от него. Если честно, он выглядел так, будто все понял. — Он хотел, чтобы я встретился с его семьей. — Это серьезно. Как долго вы были вместе? Он даже не осуждал его. Он просто хотел все узнать, хотел помочь Микки пройти через это. — Несколько месяцев. Я поцеловал его, — признался мужчина, потому что он сказал сыну, что думал насчет поцелуев. Сказал ему те слова его матери. — Он был для тебя особенным, — разинул рот мальчик. — Очень особенным. Пап, почему ты с ним порвал? — Я испугался, ведь был уверен, что ты его полюбишь, а это не продлилось бы вечно, и в итоге тебе бы просто было больно, когда все это закончилось. Когда он попросил меня встретиться с его семьей, я знал, что в следующий раз он попросит встретиться с тобой, а я не смог бы этого сделать. — Ты знал, что я бы его полюбил? — Абсолютно точно полюбил, — сказал Микки с кивком. — И он бы тоже тебя полюбил. Ев молчал какое-то время, прежде чем глянуть на отца. Микки увидел тот самый момент, когда до мальчика все дошло — глаза сына наполнились слезами. — Это был Йен, да же? И Микки не мог продолжать лгать ему, так что рассказал всю правду.