***
Около девяти часов сын снова разбудил Микки. Чувство, когда тебя дергают за руку, пытаясь вытащить из сонного царства — точно не его любимое. Ему снился ужасающий поход к дантисту, который закончился тем, что ему вырвали все зубы (если подумать, он был не так уж против того, что его вырвали из этого кошмара), и первое, что он сделал, когда проснулся — провел языком по зубам, чтобы убедиться, что они все целы и невредимы. Однако потом он хотел лишь свернуться калачиком и снова поспать. Мужчина не помнил, когда в последний раз так хотел долбануть сына в лицо чем-нибудь подручным. Он приготовился бросить в него подушкой, когда Ев толкнул его в спину. — Пап, — тыкал мальчик, абсолютно не обращая внимания на попытки отца бить его подушками. Тогда Микки накрылся одеялом с головой, пытаясь уйти от реальности. — Папа, — повторил Ев, не переставая тыкать, и Микки почувствовал себя Муфасой из «Короля льва», только для полноты картины ему не хватало Сараби, чтобы сбросить сына на нее (и хотя в мультфильме это не сработало, мужчина иногда очень желал, чтобы он не был одиноким папашей и можно было поспать еще лишний часок). — Пап, это важно, мне нужна твоя помощь. Микки застонал, когда мальчишка запрыгнул на кровать и попытался последовать за отцом, когда тот решил повернуться на другой бок. — На тебя снова упала насадка от душа? — пробурчал мужчина все еще с закрытыми глазами, потому что если он их откроет, то придется бодрствовать весь день. — Нет. — Паук? — Нет. И тут Микки вспомнил, почему он так не выспался, и тут же встал на локти и открыл, наконец, глаза, чтобы посмотреть на Ева. — Черт, пацан, ты же не обкончал всю кровать, не застелив простынь, надеюсь? — Боже, нет, пап, мерзость! — мальчишка пододвинулся ближе и стал смотреть в упор на Микки на расстоянии всего лишь пары сантиметров. — Ты должен научить меня бриться. — Свои ноги? — хмыкнул мужчина и попытался снова лечь, однако Ев схватил его за голову, чтобы не дать этому случиться. — Ради всего святого, Ев! Мальчик указал на свой подбородок с такой улыбкой, какую Микки не наблюдал на нем уже давно. — У меня волосы. На лице. Ты должен научить меня бриться. Косясь, Микки посмотрел туда, куда указал сын и подумал, может, ему стоит надеть очки, чтобы увидеть там хоть что-то, однако потом распознал еле заметный пушок волос. — Ни одна бритва в мире не справится с этим, — все возбуждение мальчика тут же исчезло с его лица, и Микки почувствовал, будто дал ему под дых. Он потянулся и взъерошил волосы сына. — Потерпи еще денек-два, и я научу тебя. Купим тебе специальную бритву завтра, ладно? К тому же, ты не хочешь это сбривать, пока Прайа не увидит, правда? Улыбка мальчика вернулась, и Микки почувствовал, как к нему вернулось это теплое чувство. Ев иногда делал это таким простым — быть родителем. — Кино начинается в десять, — сказал ему мальчик и спрыгнул с кровати с поразительной энергией, которая удивила мужчину. Он достаточно хорошо знал своего сына, потому что такая походка вприпрыжку была у мальчика, только если он собирался увидеться с Прайей, а насколько Микки был осведомлен, сегодня этого не предвиделось. Насколько он знал, Ев собирался смотреть какой-то экшн-фильм с актерами, из которых буквально вытекал тестостерон, с компанией своих друзей мужского пола. По крайней мере, так сказал ему сын, а Микки привык доверять его словам. Но эта энергия была точно не от возбуждения от встречи со своими друзьями-мальчиками. Это определенно энергия Прайи. Микки застонал и подумал, удастся ли ему еще немножко поспать, прежде чем он станет персональным шофером. Он был измотан, и, Бог свидетель, ему понадобятся силы, если его теория подтвердится. Также Микки знал, что его любопытство не даст ему дольше поспать. Иногда Ев делал это таким трудным — быть родителем.***
Микки не был близко знаком со своими соседями. Они с Евом не первый год жили в этой квартире, это да, однако они не были из тех, кто готовит своим соседям что-нибудь вкусненькое в качестве подарка на новоселье. Милковичи предпочли бы сидеть дома весь день, пока их соседи въезжали в новую квартиру, надеясь, что никто не умрет и они ничего не разобьют (особенно их дверь), пока будут поднимать мебель по адским ступенькам. Единственным исключением была миссис Грин. Она была единственной, кто появился у их порога, когда они только въехали. Она испекла им печенья и пирожные (которые абсолютно не пришлись по вкусу Евгению, потому что она решила добавить туда немного своих лекарств, которые ей выписал ее доктор от артрита) и поприветствовала их в жилом комплексе и районе (не то чтобы Микки и раньше не был знаком с дерьмовой частью Чикаго), а также сплетничала с ними до тех пор, пока не пришло ее время вечерних сериалов. У Микки было странное ощущение, будто она убила, по крайней мере, двух своих мужей, если можно было брать в счет то, как она о них отзывалась, однако она точно полюбила Ева, и не сделает ничего, что могло бы как-то обидеть его. Мальчик каждый день приносил ей почту с первого этажа, потому что у нее были не очень хорошие отношения с лестницей в ее пожилом возрасте. Для нее было просто адом подниматься и спускаться туда-сюда каждый раз, только из-за кучки уведомлений, поэтому Ев предлагал ей свою помощь с продуктами каждый раз, когда видел ее. Вот почему она одолжила им машину. У миссис Грин больше никого не было, поэтому Микки не очень удивился, когда получил звонок из больницы, сообщавший о том, что женщина попала в небольшую аварию. Ее дочь, которая уже давно жила отдельно, точно бы не подняла трубку, если бы они ей позвонили. Миссис Грин выехала на проезжую полосу и дала слегка вправо, когда подумала, что машина была чересчур близко к ней. Она и машина были в порядке, однако женщина до смерти перепугалась, и на некоторое время у нее был шок, поэтому она решила одолжить Еву (именно Еву) свою машину. Микки, естественно, не мог дать своему сыну рулить, несмотря на его щенячьи глаза, однако согласился на определенные требования. Когда Ев будет достаточно взрослым, эта машина сразу же станет его. А пока Микки мог ею пользоваться, а также подвозить миссис Грин куда угодно, если ей понадобится. Уверяя ее, что они все равно практически каждый день сидят дома, все это отлично сложилось для обоих Милковичей. А Ева происходящее особенно радовало, потому что он был уверен, что старушка миссис Грин умрет раньше, чем он станет совершеннолетним. И вот как Микки стал шофером своего сына и своей взрослой соседки. Он положил одну из своих пушек в бардачок, бережно упаковав и заблокировав его так, что если Ев вдруг решит выйти на разведку, он не сможет его даже открыть. Прежде чем отвезти сына в кино, Микки заглянул к миссис Грин, чтобы узнать, не нужно ли ей куда-то поехать. Ее лицо осветилось, и вот как мужчина оставил ее в салоне красоты, прежде чем поехать через весь город, чтобы подбросить сына к кинотеатру, где он договорился встретиться со своими друзьями. — Будут только ты и мальчишки? — спросил Микки, когда миссис Грин вылезла из машины. — Ага, — Ев пожал плечами, и мужчина не привык смотреть на кого-то через стекло заднего вида, поэтому он делал это не так долго, однако все равно мог сказать, что сын лгал ему. — Ев. — Ладно! Еще будут несколько наших девушек. Типа групповое свидание. Подростки устраивают такие. — Прайа там будет? — Да. — Почему ты мне не сказал? Поездка с сыном на машине впервые за, наверное, десятилетие, сделала Микки немного нервным. И разговор тоже не особо помогал положению, однако он хотел знать, почему сын не был с ним честен. Подростковые года Ева будут непростым временем для Микки. — Не знаю. Сначала договорились пойти лишь мы, парни, а потом Мэтт решил взять с собой Кристен, и это все как-то переросло в групповое дело. Я не собирался говорить тебе, потому что, это ведь далеко не наше первое свидание с Прайей. — Это да, однако то, о чем мы говорили прошлой ночью… — Мы не собираемся заниматься сексом в кинотеатре, пап. — Все, что я знаю: у твоей тетки был первый минет в кино, Ев, — сказал Микки и заехал на парковку комплекса. — Ебарь хвастался этим месяцами. — Это групповое свидание. Вуайеризм и публичный секс — не совсем мое. Ну, я так думаю… — Ев, — застонал мужчина и убрал одну руку с руля, впервые за все время, что он водил эту машину, чтобы схватиться за лоб. Последнее, чего он хотел — знать о кинках своего сына. Группка подростков уже ждала их около кинотеатра, когда Микки парковался на ближайшем свободном месте, среди них была и Прайа. Микки узнал, по крайней мере, двух мальчиков, которые делали групповой проект с Евом. По крайней мере, среди них, вроде, не было мнимо-друзей, которые думали, что Ев был каким-то убийцей или принуждали того курить. Не были они и всклокоченными ребятами, с которыми водился сам Микки, когда был подростком, и это было обнадеживающе. — Ладненько, — сказал старший Милкович и слегка привстал, чтобы вытащить бумажник из заднего кармана своих брюк. — Не надо денег, — сказал ему Ев, и его глаза округлились, когда вместо этого Микки достал презерватив. — И этого добра мне тоже не надо. Боже мой. — На всякий пожарный. — Разве у презиков нет, типа, срока годности или еще чего? Микки перевернул его и проверил. — Я купил их, может, месяцев двенадцать назад, — размышлял он, пока, наконец, не нашел распечатку. – Да, еще пойдет разок-другой… — он потряс им в воздухе, когда мальчик ударил его по руке. — Ну что? — Ты купил презервативы в прошлом году? — На всякий случай. — Ладно, это уже странно. Но разве они не порвутся там, или испортятся, если будут лежать в бумажнике? — Презики, которые лопаются, ненамного лучше, чем никакой защиты вообще. — Он хоть моего размера? — Просто забери чертову штуковину, Ев! — Он мне не понадобится, — снова сказал мальчишка, однако быстренько забрал его из рук Микки и засунул в карман. Наверняка он взял его, просто чтобы успокоить папу, однако мужчине все равно было спокойнее, зная, что у Ева было хоть что-то с собой. — Скорее всего, мы пообедаем после кино. — Напиши, когда тебя надо будет забрать, — сказал ему Микки, на что Ев кивнул и открыл дверь. Старший Милкович наверняка подходил под определение Йена «папочка-суррикат», однако он все равно наблюдал, как сын присоединялся к друзьям. Прайа заметила его первой, поэтому кинулась, чтобы поздороваться. Она обняла его за шею и крепко поцеловала. Когда они закончили здороваться (Микки определенно почувствовал себя каким-то фриком, подглядывающим за всем этим), мужчина опустил окно и позвал Прайю к себе. Ев выглядел так, будто готов был провалиться под землю от унижения, однако девочка была более чем рада подбежать к его машине. — Привет, мистер Милкович! Он сто раз просил называть его «Микки», когда ее родителей не было поблизости, но она все равно не слушала. — Прайа, пообещай мне, что если он будет давить на тебя или принуждать к чему-то, на что ты еще не готова, ты хорошенько пнешь его каблуком под зад. Я всеми руками и ногами только «за». Девочка рассмеялась. — Все в порядке, мистер Милкович. Я больше беспокоюсь, что Ев не будет трогать меня совсем, нежели трогать помимо моей воли, если честно, — она потянулась к своей сумке. — И я не ношу каблуки. С булавкой у меня будет куда меньше проблем, и выглядит красивее, — Микки разрывался между тем, чтобы изумиться и улыбнуться в ответ, когда она вытащила коробку цветных булавок. — Никто не захочет связываться с чем-то столь миленьким. Он все же засмеялся. Она, конечно, не Мэнди Милкович с выдвижной дубиной, однако он все же был рад, что у нее имелись свои заначки. — Ладно, хорошо, — улыбнулся мужчина и помахал в сторону Ева. — Повеселитесь там. Прайа улыбнулась в ответ и побежала обратно к Еву.***
Микки остановился на первой остановке по дороге домой, когда ему позвонили. Он разрывался, не зная, стоит ли брать трубку за рулем, ведь это все еще было непривычно, однако все же поднял, когда увидел, что это Ев. — Ев? — спросил он, оглянувшись, чтобы убедиться, что копов поблизости нет. — Ты что-то забыл? — Пап, тебе надо вернуться. Тут этот стремный старый чувак… Этого было достаточно, чтобы Микки нарушил к чертям все правила движения, развернулся и поехал обратно. Ему не нужны были объяснения: сама мысль, что какой-то старикан мог приставать к его сыну, была сущим кошмаром, и он надеялся, что такого никогда не случится. Он припарковался и потянулся к бардачку за пушкой, пряча ее за пазухой. Он даже не помнил, закрыл ли машину, когда ломанулся в холл кинотеатра. Он прошел лишь пару шагов, прежде чем кто-то схватил его за руку и потянул на пол. Микки глянул на Ева, который подтолкнул его спрятаться за диваном. Остальные подростки тоже прятались, однако они смотрели куда-то поверх дивана. — Какого хрена происходит? — спросил Микки, и мальчик шикнул на него. — Т-ш-ш, — прошептал Ев и указал туда, куда все и смотрели. Микки встал на колени, чтобы посмотреть. Йен стоял в очереди за билетами, и он был не один. С ним был гораздо старший джентльмен (не то, чтобы его можно было так назвать, учитывая, что рука того покоилась на заднице Йена), и, видимо, Галлагер был на втором свидании за несколько недель. — Ты прикалываешься? — взвыл Микки, повернувшись, чтобы глянуть на сына. — Черт возьми, Ев, — прошипел один из мальчиков позади мужчины. — Твой папа весь наготове. — Мерзость! Мне не обязательно знать, что ты пялишься на член моего папы. — Нет, — сказала Прайа. — У него оружие. — Ты заявился с пушкой? Ев сказал это гораздо громче, чем стоило бы. — Евгений, это не самое лучшее, что можно орать на публике, — сказал мужчина, и мальчик захлопнул себе рот. — Прозвучало так, будто какой-то педофил тебя домогался. Естественно, я захотел пристрелить его. — А он мог бы им быть, — поспорил мальчишка, указывая на Йена и его спутника рукой. — Он слишком стар для Йена. — И ты позвал меня из-за этого? Черт, пацан! Одна из девочек наклонилась. — Вы должны быть в курсе, когда парень вам изменяет. Прежде чем Микки смог ответить, другой голос сделал это за него, и тогда Милкович понял, что они выясняют отношения так, что Йен заметил их громкие перешептывания. — Я не его парень. Вся группа, включая Микки, подскочила. Мужчина, который все еще прятался за диваном, поднял голову на голос и поморщился, когда увидел, что рыжеволосый смотрел на них сверху вниз. Он присел на корточки и смотрел на них так, будто они выставили себя абсолютными дураками. Подростки тут же сбежали. Микки никогда не видел, чтобы Ев так быстро бегал. Все было синхронизировано. Им хватило лишь одного взгляда, чтобы вместе резко подняться и удрать сломя голову, ища новое место для укрытия. — Когда-нибудь я его убью, — вздохнул мужчина, оставаясь в той же позиции. — Ну, может, если полиция тебя не поймает, ты сможешь, наконец, свободно встречаться, — сказал Йен, и прозвучал так же едко, как и всегда. Микки застыл и ответил на негатив парня. Это был защитный механизм, правда. — Ты делаешь это за нас двоих, — он выразительно посмотрел за спину Йена, на старого мужика, который все еще стоял в очереди. — Где ты его откопал? Выиграл на вечере Бинго? — И снова: не твое дело, с кем я встречаюсь, — напомнил Галлагер, и Микки хмыкнул. — Серьезно? Что ж, тогда скажи ему, чтобы держал свои руки при себе. Твой похититель колыбелек, распускающий руки, до чертиков пугает детей. — Научи своего ребенка не шпионить за другими людьми. — Ты собираешься читать мне нотации по воспитанию ребенка после того, как заплатил ему, чтобы он разрушил твое последнее свидание? Давай, вперед! — он достаточно наслушался от других о том, как ему следует растить сына, так что слова Йена задели за живое. Светлана, практически каждый учитель Ева в школе — вся эта херня с отцовством уже стояла у него в горле. — Да насрать, мужик. Наслаждайся ебанным свиданием. Не подавись там седыми лобковыми волосами. И ушел. Возможно, получилось слишком драматично, однако ему нужно было выбраться оттуда. Закончил Микки тем, что просто прогуливался по тротуару, потягивая сигарету, а затем еще одну, прежде чем подумал, что и оттуда ему стоит свалить. Одно из правил миссис Грин: не курить в машине или около нее, и мужчина собирался следовать этому правилу, однако, блять, Йен конкретно взбесил его. И самое плохое в этом бешенстве было то, что Микки становился слишком импульсивным, и именно поэтому уже через десять минут он набирал Йену сообщение, в котором говорилось о том, чтобы учитель встретил его в уборной. Казалось, будто каждый зал был занят, поэтому Микки выбрал уборную в другой стороне от зала Ева, чтобы получить больше приватности. Последнее, что ему нужно, чтобы сын или его дружки вдруг наткнулись на довольно бурный спор (по крайней мере, Микки ожидал этого). К его удивлению, Йен пришел уже через пару минут. Он выглядел таким же взбешенным, как себя чувствовал Милкович, и сразу же толкнул того в грудь, прямо на раковины. — Серьезно? Ты вызвал меня с фильма ради чего? — спросил Галлагер, и Микки не стал уточнять, что это он проверил свой телефон и покинул свидание. — Ты не будешь говорить нихера о том, как я должен растить Ева, — прорычал мужчина, и лицо Йена смягчилось. Он шагнул вперед, врываясь в личное пространство Микки, и тому было некуда отступать, кроме края раковины. — Ты прав. Не стоило мне этого говорить, — Галлагер выпустил тяжелый вздох, будто пытался собраться. — Это так чертовски странно, знаешь? Даже сейчас, когда я ужасно зол на тебя, все, чего мне хочется — это лишь прикоснуться к тебе. Микки не смог себя остановить. Злость заменила сексуальная потребность, потому что он чертовски понимал эту нужду Йена в прикосновении. Он потянулся к руке Галлагера, чтобы притянуть того ближе, и пробрался ею под свою рубашку. Дыхание Йена сбилось, когда он почувствовал кожу Милковича, и шагнул еще ближе, помещая свое колено между коленями Микки, проводя ладонью по животу мужчины. — Как насчет компромисса? — предложил Йен и наклонился, чтобы провести губами по шее Микки. Воздух застрял у брюнета в горле, и он откинулся назад, чтобы дать Галлагеру больше места. — Какого? — Мы будем встречаться, — сказал Йен, и Микки застонал, однако не был уверен, из-за предложения или из-за того, что ногти рыжего прошлись по его соску. — Мы будем встречаться, но не скажем Еву. Ты позволишь мне водить тебя на матчи по хоккею, мы пойдем ко мне, ты будешь готовить, раз уже поклялся, что великолепно это делаешь, мы будем трахаться, — другая его рука накрыла промежность Микки через джинсы, — потом мы трахаемся снова, ты идешь к себе и пишешь мне, чтобы мы договорились о следующем свидании. Одним прекрасным утром мы будем сидеть на моем диване, голые, поедая хлопья и обсуждая субботние мультфильмы, что мы смотрели в детстве, — Милкович и не заметил, что стал тереться о руку Йена, сжимая его бицепсы так сильно, что наверняка оставит там десять синяков. — Я приготовлю тебе ужин, и он будет ужасным. Мы сделаем друг другу минет на утро, проводя весь день за распитием ананасового сока и отсасыванием друг другу в обед, просто чтобы закрепить результат. Йен положил руки на бедра Милковича и резко повернул его. У Микки стало сухо во рту, когда он увидел их отражение в зеркале. Возбуждение, ярко-розовые щеки. Йен положил руки на грудную клетку Милковича, ведя ими вниз и чувствуя каждый миллиметр его кожи, а брюнет ловил его движения в зеркале. Атмосфера поменялась, когда Галлагер толкнулся вперед и почувствовал пушку. — Какого?.. — он вытащил пистолет из джинсов Микки с изумлением. — Долгая история, — пробурчал Милкович и взял его из рук Йена, чтобы бросить в раковину. Тот засмеялся и снова вернулся к тому, чтобы покрывать шею Микки поцелуями и толкаться в него. — Так мы дружки по траху? — Исключительные. — Секретные исключительные дружки по траху. — С намеком на большее, — закончил Йен и стал расстегивать ширинку мужчины. — Таким образом, мы будем встречаться, но Ев никак не пострадает. Я перестану встречаться с другими парнями. Я даже не вернусь обратно на чертов фильм, чтобы закончить свидание. Милкович лишь кивнул и стал помогать тому стягивать с себя джинсы. Он завел руки назад, пока Галлагер толкался своим стояком в Микки, и обхватил член рыжего руками, и Йен стал толкаться в его кулак. Брюнет наблюдал в отражении, как Галлагер потянулся к своему бумажнику и достал оттуда пакетик смазки и презерватив — все это вскоре полетело вслед за пушкой в раковину, — а затем пара мокрых пальцев надавила на вход Микки, скользя внутри и растягивая его. Это была одна из самых быстрых прелюдий. Милкович уронил голову, пока пальцы Йена искали внутри тот заветный бугорок, который заставит его увидеть звезды перед глазами. — Я готов, — выдохнул он, и Галлагеру не нужно было говорить дважды. Он слышал, как разрывалась упаковка презерватива, а затем Йен толкнулся в него, и все, что он чувствовал, было давление, жар и, блять, удовольствие. Рыжий задал жесткий ритм. Неприличные звуки тут же заполнили всю уборную — их стоны и вздохи были едва ли громче шлепковшлепковшлепков яиц Йена о задницу Милковича, снова и снова. И Микки наблюдал за всем этим. Он смотрел, как руки Йена сильно обхватывали его бедра через рубашку. Он видел сконцентрированный взгляд Галлагера, пока тот старался подвести их быстрее к оргазму, и то, как рыжий обхватил член брюнета, начиная тому надрачивать. Картинка — это слишком. Микки прогнулся в спине, одной рукой хватаясь за край раковины, другую запуская в волосы Галлагера. Дыхание Йена на его шее было обжигающим, его твердый член был глубоко внутри него, а рука крепко сжимала его бедра, и Милкович просто не мог поверить, что они трахались на публике, в месте, куда в любой момент мог зайти Ев. Но Йен развернул лицо Микки к себе, и их губы были всего лишь в каких-то жалких миллиметрах друг от друга, и это был самый сексуальный момент в жизни Милковича, поэтому ему было насрать. Он облизнул губы, повторяя движение Йена, и закрыл глаза. Ему было плевать, если Галлагер его поцелует прямо в этот момент. Он бы позволил ему сделать все, что тот только пожелает. И он чувствовал Йена так близко. Он чувствовал его дыхание на своих губах и придвинулся немного ближе, когда их обоих ощутимо тряхнуло от вибрации телефона Милковича в его заднем кармане, прежде чем мобильник разразился громкой мелодией. — Блять, сука, — пропыхтел Микки и вклинился рукой между их телами, чтобы вытащить телефон. — Не бери, — промычал Йен. Он обхватил мужчину за пояс и снова положил одну руку на раковину. — Не могу. Это может быть Ев, — окончание предложения потонуло в его вздохе, потому что член Галлагера задел его простату. Рыжий оставил легкий поцелуй за ухом мужчины и вытащил телефон из кармана Микки, одновременно крепче обхватывая его член. — Боже, — простонал Милкович, пока Йен проверял, кто звонил. — Не Ев. — Кто… кто там? — его взгляд метнулся к зеркалу, и блять, они действительно хорошо смотрелись вместе. — Миссис Грин? — Блять, блять, — прошипел Микки и сжал бедро Йена. — Мне надо идти, мужик, — он схватил телефон из рук Галлагера и старался прозвучать не так уж запыхано, пока рыжий выходил из него. — Миссис Грин? Мне ужасно жаль. Кое-что случилось с Евом… нет, он в порядке, — он прижал телефон к уху, пока надевал обратно джинсы. — Ничего серьезного. Просто потерялся во времени. Я сейчас буду, — он отключился и положил телефон в карман, а пушку — за пояс. — Мне нужно забрать свою соседку. Она, эм, одолжила мне машину, — он быстренько развернулся к раковине и отпил воды прямо из-под крана, наклонившись. — Блять, — выдохнул Йен, и Милкович мог буквально чувствовать его взгляд на своей заднице. Микки повернулся к нему и вытер рот тыльной стороной ладони. Галлагер проследил это движение, не сводя с него глаз. Он выглядел абсолютно растраханным: волосы в совершенном беспорядке, щеки покраснели, а глаза отливают диким блеском. Милкович знал наверняка, что выглядел примерно так же, только вот его член был снова скрыт от посторонних глаз, в то время как у Йена он был наготове, с одним только надетым на нем презервативом. Все, чего хотелось Микки — это просто снова насадиться на него и дать рыжему доделать свое дело. Однако другая сторона бытия мужчиной заключалась в правильно расставленных приоритетах. — Еще продолжим? — попытался брюнет, и Йен вздохнул и снял с себя презерватив, начиная собираться. — Как-нибудь в другой раз, — согласился он. — Я позвоню. Микки кивнул и поправил одежду. Он в последний раз посмотрелся в зеркало, прежде чем выйти из уборной. И он чертовски надеялся, что никто не заметит здоровенный стояк, что он пытался всеми силами скрыть. По крайней мере, его больше не душила ревность.