***
«Стокгольмский синдром»* Мне надоело крутиться в постели, думая о нем и не имея возможности заснуть. В голову лезет смесь мыслей, которым в этой самой голове - не место. Мыслей о том, какое у него все-таки красивое было лицо. Или о том, что он - жив, более того - стал одним из хранителей колец, как и я, а, значит, мы встретимся. Еще мне думается про то, что, если верить разговорам этих травоядных, он захватывал, пытался подчинить мое тело. Мне нравится, как это звучит, хотя смысл и не такой, каким бы я его хотел видеть. Закусываю губу, отрешенно отмечая, что рука, будто бы сама собой, ползет по животу, пробираясь под пижамную рубашку. Мне нравится ощущать трение пальцев о кожу живота. Нравится растягивать весь процесс, заставляя тело, чуть ли не болезненно просить о разрядке. Выгибаюсь дугой, кладя свободную руку на губы и слегка задевая их, поглаживая. Они у меня чувствительные и мне банально приятно прикасаться к ним. Да и к языку тоже. Неторопливо расстегиваю пуговицы на спальной рубашке и, открыв грудь, легко провожу по отвердевшим от желания соскам, слегка прихватывая их и прокручивая между пальцев. Пальцы второй руки проникают в рот, принимаясь поглаживать язык. Это возбуждает. Снова вспоминаю моего недавнего захватчика. Его образ, запах, жесты. Память услужливо подкидывает воспоминание о розовых губах иллюзиониста, по которым он так влажно вел языком. Соскользнув с груди, рука опускается ниже и, разобравшись со спальными штанами, банально сдернув их вниз, «невзначай» касается плоти. Мысли о нем всегда так действуют на меня. Четкое воспоминание - и влажность в штанах идет в гору. Скидываю ногами пижамные брюки вместе с одеялом. Я хочу чувствовать то, что на мне нет одежды. Хочу, чтобы мне было прохладно, как было там, в этом заброшенном здании. Ветерок из приоткрытого окна проходится по коже, заставляя ее покрыться мелкими мурашками, холодит влажный от смазки член, чертящий по животу мокрые рисунки. Не занятая ртом рука опускается на него, принимаясь понемногу оглаживать основание ствола, слегка надавливая на так хорошо очерченную сейчас ложбинку. Интересно, он тогда тоже хотел секса, или это была такая же иллюзия, как и ветви вишен над моей головой?.. Я видел это в его глазах. Точнее - я понял, почувствовал это. Голод, такой же, как и у меня. Рука накрывает плоть, сдавливая ее в кольце пальцев и принимаясь ритмично двигаться, ощущая под кожей жар и каменную твердость. Мне нравится чувствовать ладонью член. Интересно, какой он у него?.. Ощущаю, как на кожу чуть ниже пупка стекает вязкая горячая капля смазки и, перевернувшись на живот, подтягиваю к себе колени, опускаясь плечами и щекой на простынь, приподнимая бедра так, чтобы было удобно ласкать себя. Рука, которая до этого была у рта, опускается вдоль шеи и, прихватив по пути смазку, оставшуюся на животе, перемещается на разведенные из-за положения тела ягодицы, проникая между них и поглаживая горячее кольцо мышц, приглашающе подрагивающих от предвкушения. Все это похоже на безумие. Пальцы плавно проникают внутрь, раздвигая плотные стенки и заставляя дыхание сбиться. Смесь из неприятных ощущений и возбуждения - сносит крышу, заставляя стон, сорвавшийся с губ, разнестись по комнате. Это неправильно, ведь я - мужчина. Рука вбивается в тело на всю длину пальцев, подушечки которых умело и быстро находят искомый более чем чувствительный участок - простату. Обычных ласк плоти - уже просто недостаточно. Раз за разом я прихожу к мысли о том, что хочу не просто секса - чего-то, что собьет сексуальное желание, как оскомину. Я хочу, чтобы мной обладали. Хочу ощутить принадлежность, быть его. Рука, лежащая на члене, принимается двигаться скорее, до боли сдавливая его стержень и скользя от самого основания до мокрой от смазки головки, вторя движениям пальцев внутри себя. Если бы это были его руки, как бы он делал это?.. От этой мысли бедра невольно напрягаются, а лицо заливается краской. До чего я дошел?.. Я могу обладать многими. Но нужен мне только он… Я не хочу думать о том, что бы он подумал, узнай, что я… так… Пережимаю плоть, не давая закончить и продолжаю двигать пальцами внутри себя, растягивая строптиво сжатые стенки. Я хочу, чтобы он обладал мной. И это уже признанный факт. Хочу чувствовать в ответ ту же страсть, которую испытываю сам. Я схожу с ума. Я не могу перестать думать о нем. Я начинаю видеть правильность его действий и замыслов. Я не могу разозлиться даже за то, что проиграл. Что со мной?.. Это… одержимость? Но, если это она - почему тогда в горле стоит ком, стоит только увидеть кого-то отдаленно схожего в толпе?.. Почему все внутри разрывается от желания убивать, когда я даже просто случайно задумываюсь о том, что он общается, видится с той девочкой, пусть даже внутри ее сознания?.. Почему его имя бьет по нервам так, что я не могу его не услышать?.. Почему внутри меня, там, где всегда была тяжесть и холод - так тепло?.. Вскрикиваю и опадаю на кровать, тяжело дыша и чувствуя, как тело бьется в агонии удовольствия, даримого пусть и неправильной, но мечтой. Рука невольно касается груди. Интересно, чувствует ли он такое же тепло вот тут?.. Незадолго до того, как произошли эти события в Кокуё, я читал книгу по психологии, рассматривающую странные и малопонятные факты. Среди них был так называемый «Стокгольмский синдром» - термин, которым обозначается в психологии влечение жертвы или заложника к агрессору, захватчику, насильнику - симпатия, иногда даже влюбленность. Грубо говоря - связь между этими двоими… Какой же я был идиот, когда смеялся тогда над этим…***