Грани моего безумия

Зависимость       Время летит быстро.       Иногда мне становится банально страшно от этого. Когда я был ребенком, мне казалось, что урок - тянется не положенный «недо-час», а часа три, как минимум. Казалось, что между летом и празднованием Нового Года - целая бездна дней. Казалось, что месяц или, тем более год - это очень много. Дни тогда тянулись непозволительно долго, запоминаясь даже мелкими событиями.       Со временем - все становится совсем иначе. Дни пролетают один за другим - пустые, безликие, тусклые. В большинстве своем такие, что даже под дулом пистолета я вряд ли мог бы вспомнить, что именно делал вчера, а что - позавчера. Все сливается в единую, растянутую и совершенно бестолковую картинку. Порой у меня возникает ощущение, что кто-то свыше, будто бы в насмешку, запускает калейдоскоп моей жизни на полной скорости, а я, как обычный человек - просто не успеваю даже среагировать толком на это мелькание событий и лиц.       И все чаще у меня возникает понимание того, что все то, что я хотел бы достичь - не более, чем дым. Но дым жизненно необходимый.       Как жаль. Будучи человеком - ты обречен всю свою жизнь стремиться к поставленным целям, а те либо оказываются совсем не тем, чего ты хотел, либо становятся достижимыми только тогда, когда это тебе уже не нужно, либо так и остаются мечтой.       В детстве - я помню - очень легко было стать счастливым. К примеру, если тебе хотелось обладать какой-то игрушкой и ты ее получал, или же от того, что наступил праздник и можно наесться от пуза всяких вкусностей. Или залезть куда-то, куда тебе, по идее, лезть не следовало, представляя себя чуть ли не Индианой Джонсом…       Сейчас все намного сложнее. Хотя, пункт о «влезании куда-нибудь», кажется, никуда не пропал. Что правда удовольствия от него - черта лысого дождешься…       Сегодня уже шестой день после выписки из больницы. Шахматноголовый и компания полуразложившихся аркобалено - остались в прошлом, как и все это сомнительное приключение. Я хотел бы заметить только, что после всего произошедшего, я чувствую себя не Индианой Джонсом, а протертой в кровь портянкой такового.       Я уже несколько дней бесцельно слоняюсь по комнате, зачем-то передвигая мелкие предметы и наводя порядок. Не знай я себя - подумал бы, что кое-кто особенно дружелюбный либо решил пригласить в дом гостей, либо удумал наложить на себя руки - слишком уж занятное дело этот кое-кто ведет…       Впрочем, и та, и вторая «гипотезы» - полная фигня. На самом деле я просто-напросто не нахожу себе ни места, ни занятия, которое могло бы поглотить мои мысли. А мысли мои, как уже можно было бы понять, всецело заняты некоторым субъектом итальянского происхождения, который неизвестно где и неизвестно с кем сейчас находится.       Впрочем, я кривлю душой. Конечно «известно». С этой своей «милой Хром», дайте боги мне сил не поломать ее тонкую шею при встрече. Забавная вещь - ревность. С одной стороны я понимаю, что эта дрожащая мышь, собственно, ничего плохого и не сделала, а с другой - уж очень как-то хочется загнать ее обратно в норку и обеспечить запасом зерна так, чтобы морды своей на свет белый не казала. Хотя бы лет десять… Вот и где, спрашивается, мое чувство солидарности?.. Ей-то тоже нравится это хохолковое недоразумение… Но нет-с, батенька, ни на какую солидарность вы не способны.       Как вариант - пристрастился к истреблению девиц после битвы с Адельхейд.       Приостанавливаюсь, отмечая, как невольно дергается моя собственная бровь.       Нет, ну вообще зашибись: теперь я не только нытик, но и маньяк-с-обоснуем. Отлично, ничего не скажешь… - А все ты, - бурчу себе под нос, обращаясь к находящемуся в (надеюсь) неведомых далях иллюзионисту. - Кем ты меня сделал, Мукуро?..       Разговаривать с воображаемым-им вошло у меня в привычку в последние дни. Так получается чувствовать себя не так одиноко, да и…       Улыбаюсь. Мне так много хочется ему сказать…       Самое смешное, что я не стал бы тянуть с этим и одного часа, если бы не пара «но», которые, как по мне, и являются краеугольным камнем. Во-первых, мы с ним как-то… отдалились друг от друга. В последнем бою были плечом к плечу, в больнице - тоже рядом. Но при этом - я постоянно ловил его на том, что он опускает или отводит взгляд, да и смеяться стал как-то нервно, ненатурально. Из всего этого - вытекает только один, притом - малоприятный вывод. Я спалился. Спалился, и он просто не знает, как себя вести. Ему неприятно или даже дико из-за того, что на него вешает слюни парень, но, в то же время, я уже понял, что Мукуро намного добрее, чем хочет казаться. И, как ни странно - ему не наплевать на чувства. То есть я его поставил в неудобное положение. А второе… Второе в том, что я не хочу, чтобы его «подозрения», которые и так определенно не приносят радости, превратились в знание, которое подарит отвращение или, что хуже - жалость.       Я никогда и ни за что не хотел бы вызывать в ком-то такие чувства, тем более - в нем.       Вздыхаю. Ну вот и что мне делать?..       Отхожу к окну и, сев на стул перед ним, укладываю локти на подоконник, упираясь о них лбом.       Что можно сделать, если действительно полюбил?.. Что можно сделать, если все твои чувства, мысли, стремления и желания - адресованы только одному человеку? Что можно сделать, если каждую ночь тебе снятся сны, в которых ты видишь его? Плохие ли, или хорошие, но с ним.       Вчера мне снился сон, похожий на большинство моих личных кошмаров последнего времени. Снилось, что я бегу на встречу с ним - не знаю, как так получилось, но я действительно знал во сне, что мне надо успеть, что он - ждет. Снилось, что я не успеваю - как часто бывает в кошмарах. То ноги идут слишком медленно, то оказываешься черти-где, только не в месте, которое нужно… Я бежал. Падал, поднимался, рвался через пространство, плотное, как патока. Потом я увидел его силуэт на каком-то холме. Я четко запомнил каждую деталь: высокие сочные травы после дождя поблескивают влагой; солнце, клонясь к горизонту, расчерчивает небо полосами - ало-розовыми и фиолетово-сизыми; старое огромное дерево шуршит листвой. Я помню его силуэт на фоне этого неба - он стоит там один. Усталый, потерянный, сам не свой. Упирает взгляд в траву, опустив руки. А я бегу к нему. Солнце слепит глаза, вырывая неуместные слезы, трава на холме скользит под ногами, замедляя путь. Но я не могу остановиться - падаю, поднимаюсь, не обращаю внимания уже ни на что. Ни на что, кроме него. Когда я уже почти на месте - он отчего-то отворачивается и, кажется, собирается уйти. Но я не даю ему этого сделать, догоняя и буквально вырывая его у этого фиолетово-алого пространства, обнимая со спины. Он сильно вздрагивает, а, спустя пару секунд - я чувствую, как его ладони ложатся поверх моих рук, прижимающих его к себе…       Стремноватое начало, идиллия в конце. Просто замечательный сюжет для какой-то дамской мелодрамы.       Я не люблю мелодрамы, от них плачут. А плакать я уж точно не люблю, поверьте на слово.       Шмыгаю носом, вспоминая то, как обнял его во сне. Да, именно так. Все, что мне остается - это обнимать его в своих фантазиях и снах, да разговаривать с ним, пока никого нет рядом. С вымышленным-им. - Я так сильно по тебе скучаю, Мукуро, - в такие моменты я не узнаю свой голос. Я никогда ранее не слышал его таким: тихим, слабым, чуть надломленным. Но и иначе говорить не получается. - Как мне рассказать тебе все?.. Я ведь так сильно тебя люблю…       Сглатываю. Надо иметь мужество для того, чтобы рассказать кому-то нечто настолько сокровенное. Но надо иметь вдвойне больше мужества, чтобы промолчать об этом и не портить чужую жизнь. - Ты знаешь… давно, еще после боя в Кокуё, мне вспоминался такой психологический феномен, как «Стокгольмский синдром». Захватчик, жертва, травматическая связь, необъяснимая любовь и все такое. Я думаю, это правда. Я не знаю, как так получилось, но начиная с самого первого дня нашего знакомства - что-то во мне изменилось. Нет, не сломалось или вроде. Но стало иным… - улыбаюсь, представляя себе, что разговариваю с ним. - И если бы кто-то спросил, то я готов был бы поклясться в том, что никого более близкого и более нужного, чем ты - у меня нет, и не было. Да и знаю я, что не будет. Я чувствую себя так, будто бы ты и я - оказались двумя частями одной картины. Как будто бы ее просто надо соединить и все будет хорошо… - усмехаюсь собственным мыслям. - Только вот, кажется, тебе это совсем не нужно. Знаешь, я ведь даже рассердиться на тебя не могу за это. На себя злюсь…       Ерошу волосы на своей голове и, поднявшись, снова начинаю ходить по дому. Я уже и на месте усидеть не могу. Вот же… - Как же я хочу тебя увидеть… - продолжаю разговаривать с самим собой я, выходя во двор и растирая плечи. - Я так устал ждать, Мукуро…       Над головой, от окна, раздается хлопанье крыльев, заставляющее вздрогнуть и поднять лицо вверх.       Сова. Белая полярная сова.       С губ срывается почти беззвучный нервный смех.       Или меня решили пригласить в Хогвартс, или мое дело - труба.       Неуверенный стук, раздающийся от моей калитки, заставляет меня дернуться. Кажется, труба. Или тромбон. Или даже валторна…       Собираюсь с духом и, подойдя к двери, отделяющей двор от улицы, открываю ее.       На пороге стоит Мукуро. Волосы немного всклокочены. Вид такой, будто бы он не спал минимум пару суток. Молчит. В глаза не смотрит.       И я не смотрю, просто отступая на пару шагов и пряча глаза за челкой, надеясь только на то, что не сгорю со стыда. Сколько он слышал?..       Так некстати вспоминается то же хлопанье крыльев, которое я заметил в день, когда переспал со своей будущей версией.       Рокудо заходит во двор и, прикрыв за собой калитку, тяжело опирается об нее спиной, все так же молча просверливая дыры в дорожке своим разноцветным взглядом.       Интересно, вообще реально провалиться под землю?.. Откуда-то пошло ведь такое выражение… Неспроста же…       Украдкой поднимаю на него взгляд, пытаясь выяснить, чего сейчас ожидать. Будет бить - защищаться не стану. Так мне и надо.       Встречаюсь с ним глазами и замираю, чувствуя себя кроликом, глядящим на удава. Или наоборот?..       …«…Мы с ним похожи больше, чем ты думаешь. Но именно я - хищник…»