Грани моего безумия

Стереотип       Вслушиваюсь в шум льющейся воды, доносящийся из душа и улыбаюсь.       Так странно. Я столько раз представлял себе такой вот вечер, да и день, в общем. Но я никогда не думал, что когда все раскроется, более того - окажется совершенно взаимным, мы промолчим несколько часов, только изредка обмениваясь короткими фразами.       Не думал, что пролежим это время вместе, как два бревна. В обнимку, на диване, периодически почти невесомо касаясь губами чужих губ.       Не думал, что будет так уютно валяться на нем, подпирая голову руками и рассматривая такое родное, но такое далекое до этого дня лицо.       Не думал, что буду готов урчать, как кот от того, что он перебирает в пальцах мои волосы или гладит губы.       Я вообще не думал, что у нас с ним может быть так…       Невольно усмехаюсь. Бои, жестокость, постоянные издевки и грубость по отношению друг к другу. Я думал, что даже если что-то срастется - это будет выглядеть скорее как порыв или случайный секс…       Прикрываю глаза, не сдерживая улыбки. Какая приятная ошибка, оказывается… Я ведь даже не предполагал, что найду в себе настолько острую необходимость не просто в сексе с ним, но в том, чтобы ощутить близость. Не тела. Сердца. Души…       В конце этого «диванного вечера», желудок все-таки взял свое и мы, перекусив, молча решили, что он останется у меня. Он сказал, что ему неплохо было бы сходить в душ, я уточнил о том, что вещи надо кинуть в стиралку, которая справится с ними завтра, на досуге и вручил ему такую же, как та, что надета на мне, юкату.       Мукуро только улыбнулся как-то по-особенному тепло и, напоследок поцеловав меня в губы, пошел в душ. Я же занялся мытьем посуды…       Беру в руки уже помытые, испачканные в пене тарелки и принимаюсь обмывать их. Я никогда не любил посудомоечные машины. Не доверяю я им, да и посуды с меня одного обычно кот наплакал, Так что, даже нужды нет, по сути. Вот и сейчас, мне куда больше нравится приглушенный свет бра на кухне, едва слышимые звуки и теплая, льющаяся на мои руки вода. В кухне пахнет кофе, шоколадом и моющим средством с запахом бамбука, которым я только что отмывал тарелки. В этом есть что-то особенно… успокаивающее.       Ставлю очередную тарелку на сушку и, беря в руки последнюю, снова улыбаюсь. Наверное, столько я не улыбался за всю свою жизнь. Но мне сейчас настолько хорошо, что боюсь я только одного - проснуться. Так тихо, так уютно сейчас, что все кажется несущественным. Есть только я, он и это теплое вязкое чувство, которое каким-то чудом появилось в нас обоих. Я не знаю, можно ли его назвать правильным или нет. Но это чувство настолько важное, нужное и светлое - что оно просто не может быть злым. Наверное, нет ни одного человека, который с уверенностью сможет сказать, что такое любовь. Но я готов поклясться в том, что то, что я чувствую к нему - именно она…       Вздрагиваю, ощущая, как он подходит сзади, обнимает меня со спины и поводя носом по моей шее, вдыхает запах волос. Я задумался и сразу не заметил, что он вышел из душа.       Невольно прикрываю глаза, чуть откидывая голову на его плечо и открывая шею, замирая. Эта молчаливая близость - чувственнее любых слов. За нее я не задумываясь отдал бы душу.       Его руки касаются моих, гладя через шелковую ткань халата по плечам и опускаясь на оголенные влажные после баталии с посудой предплечья. Губы прихватывают ухо и, коснувшись кожи за ним, начинают покрывать сеткой легких, почти невесомых поцелуев линию сонной артерии, плавно опускаясь к ключице.       Непроизвольно шумно втягиваю в себя воздух, вжимаясь в него спиной и норовя почувствовать жар его тела ближе. Облизываю вмиг пересохшие губы и, приоткрыв их, неосознанно начинаю дышать ртом. Пульс ускоряется, заставляя кожу буквально вспыхивать в местах прикосновений, а сердце замирать от особенно приятных касаний.       Чувствую кожей, как он улыбается, видимо, более чем довольный моей реакцией и, подойдя вплотную, переплетает пальцы наших рук, перенося их на меня и гладя от бедер к груди, что вызывает во мне волну приятной дрожи.       Происходящее - настолько естественно и томительно, что все мое нутро будто бы сжимается в один тугой комок, обостряя чувства до нечеловеческого уровня и заставляя желать этих прикосновений каждой клеточкой своего тела.       Скольжение шелка о шелк (а юкаты, на данный момент - единственное, что надето на нас обоих), приятно ласкает кожу, заставляя ощутить чужое тело - еще по-юношески худощавое и гибкое, но уже сильное и по-мужски привлекательное. Я чувствую, как он переминается с ноги на ногу, видимо, как и я, упиваясь ощущением вседозволенности, и непроизвольно вжимается бедрами в мои ягодицы, заставляя ощутить то, насколько он сам голоден.       Улыбаюсь. Настолько же, насколько и я.       Чуть прогибаюсь в спине, гладясь об него ягодицами и, повернувшись к Мукуро, встречаюсь взглядом с его разноцветными, блестящими, но в то же время уже заметно подернутыми пеленой страсти глазами. Теми глазами, в которых я тонул день за днем с момента нашей встречи. Не важно, во сне ли, или наяву.       Теперь уже настает его черед непроизвольно шумно втянуть в себя воздух и, поколебавшись мгновение, накрыть мои губы поцелуем.       На этот раз он получается долгим, тягучим и болезненно-чувственным, словно бы собирающим в тугой пучок все нервные окончания и заставляющим чувствовать свои губы и язык настолько остро, как не было еще никогда в жизни.       Приоткрываю рот, позволяя его языку проскользнуть внутрь и, поймав его губами, чуть всасываю, поглаживая кончик своим языком, осторожно посасывая его и лишь слегка задевая зубами.       Рокудо закрывает глаза, когда целуется. Сквозь полу опущенные веки я вижу, как трепещут его ресницы, черными полумесяцами покоящиеся на щеках, как сосредоточенно он сводит брови, будто бы занимается чем-то очень и очень серьезным.       С трудом подавляю в себе улыбку и, отпустив, наконец, его язык, властно перехватываю инициативу, впиваясь в его губы жадным поцелуем и лаская буквально все, что попадается на пути.       Он снова вздрагивает, обнимая меня все еще сплетенными вместе с моими руками и притягивая к себе, возвращая инициативу в поцелуе и уже самостоятельно насилуя мой рот. Мне нравится такой поворот и я, признаться, даже в мыслях не держу препятствовать этому. Поэтому я, отвечая, начинаю слегка покачиваться, поглаживаясь о его тело своим и давая ощутить то, что как и у него самого - под моей юкатой нет ничего, кроме моей собственной натуры.       Когда воздух, наконец, соизволяет окончиться - дыхание у нас обоих сбитое и неровное. Я замечаю нотки волнения у него во взгляде и, улыбнувшись, отстраняюсь. Но только для того, чтобы отойдя всего на шаг, взять его за руки и потянуть на себя. Двигаться спиной вперед для меня не составляет труда - я прекрасно ориентируюсь в своем доме и могу ходить тут с закрытыми глазами, ни во что не врезаясь. Улыбаюсь ему, увлекая за собой в спальню и не разрывая зрительного контакта. Мне нравятся его глаза. Особенно сейчас, когда в них бушует такое количество эмоций.       Большинство людей считают неправильным вступать с кем-то в сексуальные отношения ранее, чем через какой-то определенный срок. Срок, обозначенный непонятно кем и не ясно, для кого. Такие действия обычно осуждают и относятся к ним довольно пренебрежительно. Люди, все-таки, довольно жалкие существа.       Возможно я не прав, но я искренне считаю, что в вопросах любви не бывает компромиссов. Можно или любить, или нет. Или хотеть близости с кем-то, или не хотеть. Я люблю его. И я точно хочу близости с ним. Более того, я знаю, что это взаимно.       Тогда, какие могут быть стандарты?.. Зачем нужно выжидать какой-то срок, изводя и себя, и своего любимого человека только потому, что какая-то бабка нашептала, будто бы так - правильно?.. Зачем нужно создавать ситуацию, при которой кроме неудовлетворенности и сомнений - не будет ничего продуктивного?       Животные, как известно, гораздо здоровее человека подходят к вопросам секса. Им неведомы морально-исторические заскоки, незнакомы комплексы. У них нет болезней на этой почве. Кто-то может сказать, что братья наши меньшие не слишком переборчивы в выборе партнера, однако, такому кому-то стоит заметить, что верность тех же лебедей - приводится в пример человечеству из поколения в поколение, да и сам человек, если задуматься, грешит куда больше…       Я никогда не следовал законам общества, старательно исключая их из своего рациона, как нечто ненужное. Разумеется, тем законам, в которых я не видел особенной логики или надобности. Это - один из них. И я, и он - мужчины, притом - весьма и весьма молодые. И я, и он - ждали этого часа уже очень давно, желая. Тогда к чему формальности?.. Я просто хочу быть с ним, а он - со мной. Для любящих - не было и нет стереотипов. Любящий - всегда доверяет и принимает все так, как оно есть, без прикрас.       Сами не замечая того, мы оказываемся в спальне и, подойдя к кровати, останавливаемся друг напротив друга, так и не переставая держать этот нужный отчего-то зрительный контакт.       Это странно, но я почему-то сильно волнуюсь. Не то, чтобы я стеснялся своей наружности или же комплексовал из-за того, что неумеха… Скорее всего эти ощущения связаны с тем, что происходящее - архи-важно для меня. Ведь все, что будет твориться - будет с ним. Тем единственным, кого я полюбил. Тем, кто никогда не станет для меня одним из толпы. Моей добычей. Моей целью, тем, кем я так сильно хотел обладать, если говорить «человеческим языком».       Рокудо приостанавливается и, обхватив мое лицо руками, снова целует в губы. Мне кажется, он волнуется ничуть не меньше меня, может, даже больше. И, хотя я не совсем понимаю его причин, я все-таки благодарен. Ведь волнение - тоже показатель того, что я для него небезразличен.       Отвечаю ему на поцелуй и, огладив чужую грудь, снова делаю короткий шаг назад, проводя пальцами по завязке пояса своей юкаты. Поведя плечами и все так же не отводя от него взгляда, я позволяю черному тяжелому шелку соскользнуть по коже гладкой волной и упасть вниз, полностью обнажая меня перед моим возлюбленным.       В другой момент я бы ощутил смущение или даже стыд. Но сейчас, когда рядом он - мне просто тепло от его взгляда. Мне хочется дать ему все, на что я способен и заставить его почувствовать удовольствие. Такое, какое я только в состоянии доставить ему.       Мукуро невольно окидывает меня взглядом, определенно не ожидая, что я поступлю так и, сглотнув, снова поднимает на меня глаза.       Улыбаюсь, легонько притягивая его к себе за пояс халата, чтобы в следующий момент опуститься на постель и, протянув к нему руку, поманить, увлекая к себе.       Он выглядит сейчас чем-то средним между человеком, находящимся в глубоком трансе и ребенком, которому сказали, что он круче Гарри Поттера, к тому же, обладает целой сетью собственных Дисней-лендов. Мукуро улыбается. Его дыхание неровное, взгляд блестит так, что встреться на его пути какой-то психиатр - он непременно бы научился креститься со скоростью эльфа, выпускающего стрелы в особенно гадкого гоблина. Он подается вперед вместе со мной и, снова приникая губами к моей шее, гладит меня вдоль всего тела, как-то по-особенному метко задевая наиболее чувственные зоны и распаляя еще сильнее.       Я выгибаюсь под ним согласно его движениям. По сути, сейчас мы действуем настолько слаженно, что мне кажется, будто бы мы - один механизм. Сложный, но единый.       Вместе мы перекатываемся дальше от края и, остановившись на середине кровати, он, наконец, отрывается от моих губ, отстраняясь и садясь в ногах.       Я вопросительно выгибаю бровь, глядя на него в попытке понять то, что он задумал, а Мукуро тем временем перехватывает ладонью мою стопу и, поднеся к губам, целует подъем, принимаясь подниматься выше и приостанавливаясь под коленом.       Не выдерживаю пытки временем и, поднявшись на локти, тянусь к нему, пытаясь призвать действовать активнее, впрочем, в ответ получаю только лишь привычный смешок и полный понимания взгляд, после чего поцелуи переходят на бесстыдно расставленные бедра, а я, невольно улыбнувшись, понимаю, что спешить, по сути - некуда.       Он в чем-то прав. Теперь время для нас не главное. В мире, созданном в этот день - есть я и он, и именно нам решать, что и как будет. Никакие правила, никакие запреты или ограничения тут неуместны, а, значит - можно часами наслаждаться чувственностью и близостью, которая вершит события сейчас для нас двоих…       Впервые я не чувствую за собой возможности что-либо изменить, но и впервые я так искренне счастлив.

***