fucking paradise

Спешл фо Катя Воронова Пак Чанель - самый настоящий волшебник. Он живет в лесу, собирает травы, делает из них отвары (в основном веселящие, из конопли) и выделывает всякие фокусы при помощи одного только желания и длинных заклинаний на диковинном языке. И, как у любого настоящего мага, у Еля есть самый настоящий волшебный помощник-оборотень, который может превращаться в зверя или человека по собственному желанию. Но это ни черный кот, ни сова, ни змея и даже ни крыса или какой-нибудь волшебный единорог. Это было бы слишком просто и банально для такой яркой личности, как Чанель. Неделю назад ПакЧан привез себе из далекой заманчивой заморской страны… Королевского пингвина! И дал ему имя До Кенсу. Потому что До - очень милая фамилия. А священное животное Еля, на взгляд мага, самое симпатичное и кавайненькое создание, которое только есть в этом мире. С большими желтыми бровями вразлет, неуклюжей походкой и толстеньким животиком, который Чан обожает мять, щекотать, гладить и шлепать, несмотря на то, что его фамильяр каждый раз либо протестующе пищит, либо смачно матерится. Зависит от настроения. Его двуногая форма тоже очень очень очень миленькая, даже без круглого животика и желтых бровей. Чанель каждый раз визжит, как маленькая девочка, стоит До сделать что-то милое или проснуться с бодуна и пытаться разлепить свои гигантские глазищи. А кто сказал, что фамильяры не прибухивают? Прибухивают. И это самое безобидное, что мог бы полюбить Кенсу, будучи священным животным такого колдуна, как Ель. - Кенсу, надень, пожалуйста, хотя бы трусы, - умоляет Чанель, наблюдая за тем, как его перевоплотившийся в человека фамильяр расхаживает по хижине голышом. - Не хочу, мне жарко, - пожимает худыми бледными плечами До, демонстративно (очень опрометчиво) поворачиваясь к колдуну спиной. - Не подкладывай больше в печку дрова. Здесь слишком жарко. Даже твоя магия акклиматизации не помогает. Ты совсем обо мне не думаешь, - ворчит голенький Кенсу. Наивный ребенок. Словно Чанель сейчас вообще его слушает, а не пытается остановить идущую носом кровь. - НАДЕНЬ. ТРУСЫ! – чеканит колдун, смешивая слюну и кровь на груди своей совсем новенькой мантии. Но вдруг неожиданно их веселую перепалку прерывает настойчивый стук в дверь, и Еля охватывает паника. Никто не должен увидеть Кенсу голым. НИКТО! НИКОГДА НЕ ДОЛЖЕН ВИДЕТЬ ЕГО ЛАПОЧКУ ГОЛЫМ! Тем более, что так нагло и с ноги в его хижину стучится только Лухан. Дух этого леса. Чанель хватает свою рубашку и начинает носиться за фамильяром по дому, пока тот на пингвиньей высоте пищит: «Не хочу! Не хочу!» и пытается спрятаться от колдуна под шкаф. Лухан, которому надоедает стучать, заваливается в помещение как раз в тот момент, когда Пак, прижимая к себе своего фамильяра одной рукой, пытается натянуть на хрупкие плечи рубашку, в то время как сам До, вцепившись в тонкую ткань, норовит порвать ее на куски. Офигевший от такой картины дух вдруг стремительно краснеет и, пробормотав: «Прости, не знал, что ты занят», исчезает за дверью. Колдун застывает. Прижатый к Паковской груди Кенсу поднимает на него свои гигантские глаза, приоткрывает пухлые губы, собираясь сказать что-то язвительное, но маг явно пребывает в прострации, только с уходом Лухана осознав, что сейчас происходит нечто действительно…эээ…особенное. Голый Кенсу в его объятиях. Чанель снова пускает кровь носом и падает в обморок (ну еще бы столько вытекло родной кровинушки). Приходит в себя Пак уже через несколько минут. И находит своего фамильяра на своих же бедрах, прикладывающим ледяной компресс к вспотевшему лбу колдуна. Все еще голого. О. Привет, кровь из носа. Давно не виделись. - Чанни, пожалуйста, прекрати истекать кровью, - устало вздыхает Кенсу, слезая с Еля. А затем садится на пол, мило дует губы и обхватывает ладошками пальцы на ногах, пробормотав: - Пока набирал снег для компресса, пальчики на ногах отморозил. Человеческие тела такие чувствительные. - Да за что мне это, - стонет Чанель, закрывая лицо ладонями. Эта зима будет самой долгой для колдуна. Если он вообще ее переживет.