In a hundred lifetimes

Ав­тор: destroyablack Ссыл­ка на ори­гинал: http://tumblr.com Рей­тинг: G

* * *

      «Доктор…»       С закрытыми глазами он вполне мог притворяться, что это она зовет его. Мог притворяться, что это ее голос отдается эхом где-то изнутри, в самом его существе, и что теперь, наконец, все снова в порядке.       С закрытыми глазами он мог сколько угодно врать себе, воображая, что это ее ладони. Приложив некоторое усилие, он может даже представить ее отпечатки пальцев и ее прикосновения. После нескольких попыток это тоже получается без проблем, даже несмотря на то, что у их рук нет ничего общего: ладони Клары — данность, все движения Роуз, даже самый крохотный поворот головы, — исцеление.       (Он, не раздумывая, отдал бы все — только бы снова почувствовать себя живым).       Он закрывает глаза во благо Клары. Он закрывает их, ибо знает, что подло использовать ее, чтобы оживить то, что кануло в Лету. Это мерзко — позволять ей притираться все ближе и ближе только потому, что в его мыслях ее нет и в помине. Он закрывает глаза, чтобы Клара не встретилась с невидящим взглядом, смотрящим сквозь нее. В конце концов, он тоже почти привязался к ней.       Закрытые глаза отправляют его в те времена, когда он был счастлив, единственный раз в своей долгой и запутанной жизни. Счастлив безоглядно и безусловно. Он закрывает глаза и злится до помутнения рассудка — все это слишком нечестно и жестоко. Почему у нее есть кто-то, а он, потерянный в ярости и отчаянии, совсем один?       (Он не одинок. Он не одинок. Он не одинок. Давно пора усвоить себе это. Чушь. У него никогда никого не было. Кроме…)       С закрытыми глазами он почти не чувствует себя предателем. С закрытыми глазами ему не нужно спрашивать себя, кого именно он предает. Этот вопрос — самая неприятная часть его домашних спектаклей. Умом он знает правильный ответ — он предает того, кто рядом с ним прямо сейчас, это логично, верно? Чушь. По-настоящему правильный ответ противоположен логике.       Закрытые глаза спасают его от убогих оправданий существа, в которое он теперь превратился.       С закрытыми глазами он снова может быть счастливым. Во всяком случае, может хотя бы попытаться.       Он закрывает глаза, потому что иногда — он потерял счет этим блаженным «иногда» — все еще надеется открыть их и увидеть перед собой прекрасную и удивительную Роуз, никогда не остававшуюся в чертовой Норвегии с чёртовым кем-то.       Он открывает глаза, но на ее месте снова кто-то чужой.       Это Клара.       Кокетливая, сметливая, невозможная Клара. Пустая Клара.       Больше всего во вселенной он ненавидит себя.