In a hundred lifetimes

Рейтинг: G

Who will take your dreams away Takes your soul another day. What can never be lost is gone, It’s stolen in a way.

      В последнее время ТАРДИС кряхтела, словно престарелая леди. Поднималась с одышкой, с инфернальным воем летела сквозь вортекс и приземлялась с жалобным грохотом, призванным, видимо, пристыдить Тайм Лорда, безжалостно эксплуатирующего многострадальное судно. Он больше не звал ее ни «моей ТАРДИС», ни «лучшим космическим кораблем во вселенной», и за это старушка мстила почти сладострастно. Из шкафов его исчезали книги; кофе, приготовленный на кухне, всегда был ровно той омерзительной прохладности, что заставляла Доктора кривиться и неизменно сплевывать; профилактические учебные тревоги происходили только тогда, когда он погружался в недолгий и беспокойный сон; горячую воду ТАРДИС считала буржуазным излишеством именно в те моменты, когда он стоял намыленным от макушки до пят в узкой душевой кабинке. К тому же ТАРДИС была отменно послушной. Доктор перепробовал координаты всех (или почти всех) ненавистных кораблю мест, но она всегда доставляла его точно туда, куда следовало. Он даже пару раз слетал на Трензалор. Чтобы так, развлечения ради, положить пару увядших цветов себе на могилу.       Сегодня они с Кларой направлялись в Лувр. Не то чтобы Клара была необразованной, но Доктору всегда чудился в ней какой-то изъян. Неуловимый, невидимый скол. То недостаток импрессионистов, числящихся в любимых художниках, то переизбыток вульгарной бестселлерной «мудрости» в словах, то слишком низкий рост, то слишком детские повадки, то изрядно громкий голос, то запах духов, то цвет глаз, то кожа… Все в ней, ладно скроенной в целом, по отдельности было не то. Клара была воплощением всех, буквально всех, шаблонных представлений о приятной девушке. Настолько совершенным воплощением, что грудь Доктора часто щекотало отвращением, которое он азартно силился перебороть. Он вел себя как свинья, но Клара оставалась рядом, и за это Доктор был ей благодарен. Во всяком случае, что-то же заставляло его вновь и вновь распахивать перед ней двери ТАРДИС?       В честь образовательной прогулки Клара принарядилась и даже вколола в мудреную многоэтажную конструкцию из волос жасмин, жухнущий прямо на глазах. Поморщившись, Доктор потер черствые, как и он сам, руки и прогнал беглую мысль о том, что все они, в сущности, похожи на это горемычное соцветие. Суховатые шейку и переносицу Клары уже прорезали тоненькие морщинки.       — Ну, как я выгляжу? — поинтересовалась она, описав кокетливую дугу по полу консольной.       Она снова надела красное платье. И красную шляпку, и красные туфли. Клара была ослепительно, одуряюще хороша. Красное, красное, красное…. Умоляю, Клара, прекрати быть идеальной, побудь нормальной хоть секунду. Побудь обычной. Стань человеком. Стань одной из тех глупых, искренних и прекрасных людей, и дай мне вспомнить, за что я так любил их когда-то. Стань одной из тех, кого я так давно не встречал. Сделай это для меня, старого друга. Сделай так, чтобы я не оброс сброшенной шерстью, снова превращаясь в спятившее чудовище. Сделай так, Клара, потому что я хочу, чтобы меня ждали, а не боялись. Я хочу, чтобы глядя мне в глаза Земля улыбалась, а не стенала.       …красное.       — Как чили, — хмыкнул Доктор, не поднимая взгляда и принимаясь вводить координаты Парижа. Франция, Земля, Солнечная система.       Вскинув брови, Клара подплыла к пульту, и стоило ее ногтям коснуться панели в остром переливе, как ТАРДИС криво рухнула, по ротору стал подниматься едкий дым, с изумительной скоростью распространявшийся по комнате, верхний свет погас, и в кромешной тьме показывались только огни, окаймлявшие пандус.       — На выход, — быстро и кратко скомандовал Доктор, поднимаясь с пола.       — Но…       — Брось туфли! — добавил он, заметив, что Клара продолжала шарить под пультом в поисках слетевшей обуви. — Как знаешь, — пожал плечами Доктор и вышел наружу.       Громко откашливаясь, Клара выскочила из дверей и сразу же провалилась в сугроб по самые щиколотки.       — Не Париж, — расслабленно заложив руки в карманы брюк, объявил Доктор, первым покинувший судно. Он упивался собственной отвратительностью. — Придется немного подождать, пока ТАРДИС вытянет весь дым. Он токсичен.       — Это очевидно, — подтвердила Клара, все еще давившаяся сухим кашлем, переступая с ноги на ногу в тщетной попытке остановить стремительно падающую температуру тела.       Расстегнув сюртук, Доктор небрежно набросил его на плечи спутницы и пристально всмотрелся в маячащее в нескольких десятках шагов озеро. Он уже видел его, не этими глазами. Озеро было горячим, незамерзающим. Над водой мутной пеленой висела дымка, напоминающая скорее кучевые облака, чем туман.       — Это птеродактиль? — с испуганным возбуждением воскликнула Клара, указывая на что-то черное, острохвостое, грациозно парящее на горизонте.       — Нет, — отрезал Доктор, плотнее сжимая челюсти.       — Все-таки больше похоже на медуз, — подперев подбородок указательным пальцем, заключила она. — Тебе не кажется?       — Нет, — процедил он так тихо и резко, что выпирающие желваки не дрогнули ни на секунду.       Клара снова помялась и, чтобы избежать гнетущего молчания, постаралась переключить внимание отчего-то необычайно напряженного Доктора на прелести местного ландшафта.       — Какие горы! — немного перебирая с восторженной мечтательностью, начала она и не встретив сочувствия, продолжила с еще большим воодушевлением, — и эти каменные арки! Смотри, как красиво они поднимаются из озера и уходят вдаль бесконечным хороводом, напоминающим… — заметив, что последняя фраза вышла непозволительно фальшивой даже для нее, Клара обиженно поджала дрожащие от холода губы и раздраженно смахнула со лба склизкую прядь волос, начинающую покрываться ледяной коркой. Тащить на себе мертвый груз односторонних бесед ей надоедало быстро.       Планета была красива, не отдать ей должного было просто невозможно, однако красота эта заботила Клару все меньше и меньше, по мере того, как ступни в вытоптанной ямке, пощипывало холодом все сильнее и сильнее. Окинув взглядом Доктора, с мужественной хладнокровностью переживающего очевидный дискомфорт спутницы, Клара недовольно выпустила из рота и ноздрей струи густого пара и, обхватив себя руками, сунула ладони подмышки.       — Любовь — это не обещание.       — Что ты сказал? — озадаченно переспросила она, уже не надеявшаяся на то, что Доктор сам предложит тему разговора, и явно обескураженная внезапным выпадом.       — Это ложь, что любовь — обещание, Клара, — повторил он, не отрывая стеклянного взгляда от плавающих в небе фигур. — Обещание — это просто обязательство. Каждый волен давать и нарушать слово, когда вздумается. Но ни один смертный не властен провернуть такую штуку с любовью.       Доктор бледнел на глазах, все больше напоминая предыдущее свое лицо. Бросив взгляд на кулаки, выглядывающие из карманов, Клара обнаружила, что костяшки стали белее снега, безмятежно укрывавшего крошечную планету. Смотреть на него, слушать его было ужасно неловко — словно подглядывать в замочную скважину то, чего никому нельзя видеть.       — И что же тогда она?       Не обращая никакого внимания на вопрос, Доктор нахмурился своим мыслям и покачал головой:       — Всегда.       — Что?       — Что? — опомнившись, вздрогнул он.       — Так что такое любовь? — нетерпеливо произнесла Клара. Иногда Доктор казался ей едва ли более сообразительным, чем собственные ученики, бившие все рекорды по недалекости.       — Откуда мне знать? — провожая взглядом плывущее по небу и затмевающее закатное солнце существо, усмехнулся Доктор. — Возвращаемся.       Ворвавшись в консольную, Клара по-орлиному стремительно взобралась с ногами на капитанское кресло и окуклилась сюртуком с ног до головы.       — Что с тобой? — поинтересовалась она, подняв взгляд на зажмурившегося Доктора, только что закрывшего двери ТАРДИС и теперь упавшего на них лбом. Здесь, за дверьми, ему снова стала так мала и рубашка, и ТАРДИС, и эта вселенная, что хотелось выбежать, упасть в снег, и биться, и орать, и, разрывая сугробы пальцами, пытаться искать их, Роуз и его, следы, оставшиеся на пустой, почти необитаемой планете на долгие тысячелетия. Вместо этого Доктор прочистил горло и аккуратно расстегнул верхнюю пуговицу.       Помолчав пару минут, и снова не дождавшись реакции, Клара выскользнула рукой из теплого укрытия и, сорвав совершенно убитый цветок из-за уха, поднесла его к носу, но не почувствовав ровным счетом никакого запаха, швырнула бутон на пол.       — Так и думала, что нужно выбрать розу, они не вянут так скоро. Кстати, Доктор, — добавила она, обнаружив, что тот медленно, неохотно подходит к консоли, — давно хотела спросить, почему в ТАРДИС всегда пахнет розами?       Доктор дернул углом рта в гримасе, отдаленно напоминающей ухмылку — однажды, много жизней назад, его уже спрашивали об этом. Тогда он совершенно искренне объявил Тиган, что не знает ответа.*       — Откуда мне знать? — раздраженно повторил он. На этот раз, разумеется, солгав. — Переодевайся, одна небольшая авария не повод отлынивать от саморазвития.