Play with fire

Рев дракона бьет по барабанным перепонкам, когда точная стрела с красным оперением пронзает грубое веко. Не менее взбешенная Сера рвет глотку в ответ, подбирая более-менее целую стрелу с земли, что несколькими минутами ранее отскочила от почти что каменной чешую. Колчан эльфийки опустел еще на середине битвы, а бутылки с бурлящим и жужжащим месивом разбитыми осколками разбросаны по обезображенной когтями твари земле. Тыльной стороной ладони лучница злобно вытирает кровь с разбитой губы и натягивает поющую от напряжения тетиву. В этот раз не промахнется, уверена она, но наблюдает, как древко стрелы с треском разбивается о витиеватый рог. - Целься лучше, Сера, а то второй день отстаешь в счете! – кричит стоящий неподалеку Железный Бык. - Пошел в задницу! - визжит девка, проглатывая свой страх перед расправившей крылья драконицей. Смех кунари наигран настолько, что тошно даже самому себе от такой нелепой игры. Но нужно подбадривать, приподнимать дух. Наплевать на подбитый единственный глаз и разорванное плечо, пестреющее кровавой лилией на серой коже. Кровь мажет крепкие ладони, но Бык берется на оружие только крепче, замахивается. «Рога к верху!» - мысленно рычит он, сдерживая секирой еще один выбивающий воздух из легких удар. Секундная заминка и бой продолжается. По долине разносится еще один совершенно нечеловеческий рев Быка, пока дракон прыжком преодолевает десятки метров, избегая тяжелого замаха. Лавеллан шатко стоит на ногах: не раненый, но уставший до полусмерти. Пот застилает глаза, дыхание напоминает свистящий хрип, а очередной глоток лириума обжигает язык и глотку, вызывает с горем пополам подавляемую рвоту. Голубая, светящаяся струйка стекает по его белым от страха губам, капает с подбородка, пока эльф позволяет ледяной ленте сорваться с прохладных пальцев. Та с треском пронзает Тень, а затем пиками разбивает камень, дикой глыбой сминая когтистую лапу дракона, что жалобно заваливается на бок. Упасть долийцу не позволяет только посох, глубоко ушедший в мягкую землю. Колени дрожат, но Лавеллан, сжав челюсть и сдержав стон, делает шаг, другой, третий. Железный Бык подрезает крыло обезумевшей твари, Сера маячит где-то рядом. Инквизитор маниакально ищет своего третьего спутника, который спустя долгие три секунды сам наваливается на узкую спину, подталкивая эльфа двигаться быстрее. - Давай-давай, работай ножками, я не собираюсь нести тебя на себе – это твоя обязанность, - с истеричными нотками суетит Дориан, успевая выпустить Лавеллана на мгновение из рук и укрыть Серу хлипким от недостатка маны барьером, который тут же разбивается от легкого удара. – Kaffas! Смуглое лицо измазано в пыли и мокрое от пота, а из разбитой брови настойчивым потоком струится кровь. Дориан паникует и боится, видит Лавеллан и разделяет это бремя. Они не были готовы к этой битве, какой бы энтузиазм по этому поводу не испытывал Бык. - Atashi! – протяжно разносится по долине, и дракон вторит зову. - Если мы выживем, я лично ему все зубы посохом повыбиваю, - тихо шипит Павус, наверняка самому себе, но Лавеллан все же выдавливает из себя недоверчивый смешок. - Если? – на выдохе спрашивает он. - Ах да, единороги же бессмертны, - закатывает глаза тевинтерец, - Как я мог забыть. Сера, fasta vass, что ты забыла под его задницей?! - Смотри-ка, заднепроходных дел мастер заумничал, - буквально плюнула на землю эльфийка, облизывая окровавленную губу, но «совета» послушалась и скачками перебралась поближе к ним, зажимая в зубах стрелу. Сейчас, выбирая между драконом и магами, она предпочла последних. Сера задерживается с ними недолго, быстро совершает два удачных выстрела и убегает прочь, ловко припадая к земле, пока над ее головой проносился очередной поток сверкающих молний. Особо красочные ругательства она умолчала. Секира бьет наотмашь, со свистом рубит сверху-вниз, тупо вгрызаясь в сухожилия и сдирая с крепкой драконьей кожи крупную чешую. Драконица воет, слепо вкидывает уже бесполезную лапу и отбрасывает от себя Быка. Коготь вспарывает мышцы груди, но резкая боль только разжигает бешенство, разливаясь в клокочущем сердце адреналин. Мир для Быка окрашивается в черно-алые тона, а темные губы расплываются в предвкушающей улыбке. Обычно жизнь Лавеллана никогда не идет по плану. Сегодняшний день не исключение. - Прикрой Быка, - отстраненно вымолвил эльф, смахивая ледяные бусины пота. – Я догоню. Старается говорить коротко и четко, пусть и со вторым явная проблема. Язык опух и ноет, еле валандается по обожженному от эликсиров рту, но хоть чувствуется, уже радость. - Помолчи, – Дориан с силой дергает за худое плечо, не обращая внимание на сопротивление. – Аматус… Кажется, он хочет сказать что-то, но резко замолкает, подавившись собственными словами. Земля дрожит под их ногами, словно гулкий барабан. Лавеллан не сразу осознает, что мир вокруг него кружится вихрем ядовитых красок, а сам он летит. Нет, не летит – падает. Это невероятное открытие вспыхивает в его голове вместе с хрустом вывихнутого запястья. Боль звоном заполняет уши, затылок тяжелеет от прилившей крови. Слышится чей-то крик, но слова не разобрать. Над Инквизитором проносится темная тень, и он распахивает глаза, чисто интуитивно хватаясь за рядом с собой посох. Длинные пальцы оплетают рукоять, эльф находит в себе силы встать, в защитном жесте прижимая раненую руку к мягкой ткани одеяния. Прежде, чем время возвращается к быстрому ритму, Лавеллан вздрагивает. - Дориан? – громко зовет он, протирая от грязи костяшками пальцев глаз. – Дориан?! Ответом служит опасное рычание твари, которая неожиданно оказалась слишком близко к магам. Долиец на успевает отступить назад, как замечает чуть ли не прибитое к далекому валуну тело, что, неестественно извернувшись, съехало на землю и тут же скрылось за рваным крылом. Лавеллан не помнит, когда именно его ноги опрометчиво понесли вперед, ловко отталкиваясь от камней, словно вспомнив былую прыть, и ныряя под покачивающейся драконий хвост. Бык быстро проносится мимо него смазанным пятном, зовет, но эльф даже и не думает останавливаться, увиливая от удара огромной лапы. Позади раздается резкий вой, переливающейся в булькающий хрип и радостное восклицание, тонкое и звонкое, предположительно принадлежавшее Сере. Чем ближе становился Лавеллан к Дориану, тем громче ухало в ушах собственное сердце, а паника ледяными клещами стискивала глотку, не давая вдохнуть. Отсюда Инквизитор уже мог различить залитое кровью лицо и поникшую голову, слишком расслабленно, чуть ли неживое тело. Живое, все еще живое, упрямо твердил разум, пока воображение подсовывало ужасающие… А, может и очень даже реальные картины. - Дориан… - сиплый стон срывается с губ Вестника, который почти набрасывается на израненное тело любовника, но прежде чем пальцы успевают коснуться окровавленной ткани, его пронизывает холод, а глаза на мгновение заволакивает тьма. Неловко приземлившись рядом с магом, Лавеллан разбивает и так ноющие колени, а ладони обжигает камень, разрывая тонкую ткань перчаток. Истерично дыша и глотая подступавший комок, Вестник Андрасте медленно, с ужасом в покрасневших глазах оборачивается. Линия губ кривится, почти ломается, а дыхание замирает. Дух шел медленно и плавно, стопы его словно и вовсе не касались земли и этого мира, которого, как казалось, не существовало для него. Сотканный и переливов пурпура и индиго, он гордо шествовал вперед, прямо к пасти драконицы, что в предсмертной агонии позарилась на слабых жертв. Силуэт нечеткий и прозрачный, слишком нереальный, но идеально повторяющий каждое движение, изгиб тела и даже шелест ткани. Не было в нем ни тяжести, ни боли, ни слабостей мирских, в которые утягивало бренное тело. Тело, которое неосознанно сжимал в своих руках Лавеллан, переплетая влажные от крови пальцы. Отточенный взмах кисти накаляет воздух, черпает силу откуда-то из Тени, заботливо раздвигая края Завесы, как мать, баюкая свое дитя. С сапфировых пальцев срывается лазурь, что быстро вплетает свои тонкие нити в реальность, сшивая границы двух миров именно в тот момент, когда глотка драконицы наливается жидким пламенем, а древко призрачного посоха вонзается в землю. Огонь вырывается из клыкастой пасти неумолимой волной, что тут же сталкивается с почти невидимой преградой, даже не пошатнув ее. Жадная стихия жарит, слепит слезящиеся глаза, и Лавеллан вынужден отвернуться, зарываясь во влажные волосы Павуса. В нос бьет запах гари и ржавчины, но Инквизитор вдыхает только глубже. Все заканчивается быстро, равно как и началось, хотя и кажется, что прошла одна маленькая вечность. Стоит пламени хоть немного ослабить свой напор, дух молча сплетает новое заклинание, насыщая змеиные пасти навершия треском опасной магии, что по мановению руки пронизывает морду высшей твари, заставляя ту подавиться собственным пламенем. Железный Бык завершает дело, когда острие алеющего оружия вонзается в упрямый хребет, что ответил резким фонтаном крови. Хрип и бульканье вырывается из дракона, и он замолкает. Теперь навсегда. У Лавеллана трясутся руки, слипаются глаза, но он, пусть и заранее страшась увиденного, поднимает голову и встречается с багровыми, въевшимися красноватыми трещинами в глазницы очами призрака. Отголосок Дориана смотрит на Инквизитора отстраненно, не по-человечески холодно, странно наклонив голову, будто бы все происходящее вызывает у него лишь недоумение. Инквизитор уверен, что с конечностями он больше не в дружественных отношениях, но каким-то образом поднимает ноющую руку, морщится, сдерживая боль и страх, и протягивает ее, ложно надеясь обхватить нематериальность и пустоту. - Дориан, - одними губами снова повторяет долиец это имя, и черные брови жалобно сходятся вместе, как у упрямого ребенка. Молчание, тишина, настолько громкая, что закладывает уши. Дух почти не шевелится, только края одежд то и дело покрываются дымкой и с каждым разом растворяются все явственнее, откусывая по кусочку то от оружия, то от кончиков пальцев. Лавеллану начинает казаться, что иной Павус глядит на него иронично и как-то разочарованно, с каким-то смехом в глазах, как бы говоря: - Подумаешь, умер, с кем не бывает. Героически погиб, прошу заметить. Зато смотри, аматус, даже в смерти я красив, - эльф заставляет себя поверить, что это всего лишь игра его больного воображения. Еще немного и почти черные уста растянутся в саркастичной улыбке, но вместо этого он делает смелый шаг вперед и постепенно тает, в последний раз омывая лицо эльфа могильной прохладой. Впервые за несколько минут Вестник Андрасте позволяет себе судорожный вдох. Легкие щиплет, ребра ноют от ушибов, а руки еще сильнее стискивают похолодевшие дориановские пальцы. Прежде, чем этот холод успевает погрузить Лавеллана в истерику окончательно, с доселе расслабленных губ тевинтерца скатывается еле различимый стон, а затем болезненное, но полное жизни шипение. - М-мои пальцы, - тихо умоляет Дориан, пока Инквизитор молча прикрывает глаза и утыкается в черную макушку, унимая дрожащие губы.